ИМПЕРИЯ И СОБОРНОСТЬ

IMPERIUM

В РУССКОЙ ИСТОРИИ ее имперский пери­од совпал с угасанием соборного начала в го­сударственной и церковной жизни Руси. Это послужило причиной того, что до сих пор широко распространено заблуждение, соглас­но которому имперская государственность несовместима с соборными началами обще­ственной жизни. На деле же это, конечно, со­всем не так.

Вообще надо сказать, что обсуждать подобные темы чрезвы­чайно сложно, ибо зачастую одни и те же слова обретают у раз­личных авторов весьма противоречивое содержание. Поэтому и нам не обойтись без более или менее пространного определения таких понятий, как "империя", "имперская государственность", "им­перская идея" и им подобных.

Империей (от латинского imperium — власть) в христианском понимании принято называть государство, почитающее сохране­ние истин веры своей главной обязанностью; государство, объеди­няющее в себе различные культуры, народы и племена, спаянные в единый общественный организм вокруг некоторого державного ядра. Таким ядром является народ-носитель державной идеи, на­род-защитник святынь и страж устоев государственного бытия, блюститель мировоззренческого единства, политической стабиль­ности общества и экономической дееспособности страны. К сожа­лению, в результате многочисленных исторических искажений и целенаправленной антиимперской пропаганды понятие "империя" приобрело ныне в господствующей либерально-демократической среде отрицательное значение "тюрьмы народов", государства, в котором метрополия богатеет и пухнет за счет нещадно эксплуа­тируемых, нищающих национальных окраин.

Наше время не зря называют смутным — в умах и сердцах мил­лионов людей замутились ныне многие простые и очевидные исти­ны, низвержены без разбора все авторитеты. Мы перестали вни­кать в смысл понятий, став легкой добычей злонамеренных средств массовой информации, манипулирующих сознанием дезориенти­рованных, обманутых людей, которые безропотно усваивают лож­ные идеи и губительные антидуховные стереотипы. Пользуясь по­вальным умственным затмением и религиозно-нравственным ос­кудением Руси, ненавистники России прежде всего стремятся разрушить те уникальные, многовековые идеи и ценности, кото­рые обеспечивали русскому обществу его феноменальную стой­кость и жизнеспособность.

При этом особенному поношению подвергается идея империи и имперский, державный инстинкт русского народа.

Империя, внушают нам, — это такая форма государственнос­ти, в которой господствующий народ угнетает другие народы, в которой злокозненный "центр" живет за счет ограбления "коло­ний". Потому-де такому чудовищу не место в "цивилизованном мире". Однако всякий беспристрастный человек, мало-мальски знакомый с историей нашего Отечества, может легко убедиться, что Российская Империя никогда не соответствовала такому оп­ределению. Этот карикатурный образ не имеет ничего общего с нормальной имперской государственностью. Более того, в осно­вании здорового христианского империализма лежат понятия и чаяния вполне духовные, благонамеренные и благодатные, беру­щие свои начала в Священном Писании и церковном вероучении.

Мировая история знает два типа империй. Один тип, возник­ший на исторической сцене довольно поздно как результат "расцерковления" западного мира и колониальных захватов эпохи "ве­ликих географических открытий", — это "лжеимперии", государ­ственность которых основана на экономическом, политическом и военном господстве одного народа над другими. Именно такие государства и создали историческую почву для мифов о нравствен­ной несостоятельности имперской идеи как таковой. Среди наибо­лее ярких примеров можно назвать Британскую, Австрийскую, Германскую, обе Французские империи.

Западные народы, создавшие эти государственные конструк­ции, в силу своих культурно-мировоззренческих и нравственно-религиозных особенностей извратили самую суть имперского принципа.

При этом первые поползновения с целью присвоить себе бого­данное имперское служение начались в Западной Европе более тысячи лет тому назад. В 800 году по Р.Х., воспользовавшись сму­тами в Византии, вызванными иконоборческой ересью, папа рим­ский Лев III возвел короля франков Карла Великого в ранг "импе­ратора". Однако франкская империя просуществовала недолго. Вслед за тем в 962 году Оттон I, германский король, завоевав Се­верную и Среднюю Италию, объявил себя "императором" Священ­ной Римской империи, которая вскоре захирела в результате борь­бы с папами, хотя формально продолжала существовать вплоть до 1806 года...

Но наиболее настойчивые попытки восхитить себе имперское звание народы Европы предприняли в XIX столетии, когда эгоис­тическое, индивидуалистическое мировоззрение "гуманизма" и "просвещения" едва ли не полностью вытеснило христианские свя­тыни из жизни людей.

В 1804 году провозгласил себя императором Наполеон Бона­парт. Тогда же в целях борьбы с растущим французским могуще­ством титул "апостолического императора" принял на себя Франц I Австрийский. Блестящие военные успехи Наполеона вплотную приблизили "маленького корсиканца" к мировой гегемонии (не случайно церковным сознанием православной Руси он восприни­мался как предтеча антихриста). Впрочем, даже крушение новояв­ленного "императора" не остановило его многочисленных после­дователей и подражателей. Племянник Бонапарта под именем Наполеона III в 1852 году тоже провозгласил себя императором, заявив о намерении "примирить народы". Когда же "империя" это­го "миротворца" в 1870 году пала в результате войны с Пруссией, на "вакантное" место тут же заступила объединенная Германия, спаянная Бисмарком "железом и кровью" из рыхлого конгломера­та разномастных немецких княжеств, объявившая себя "импери­ей" в 1871 году. В 1876 году юридически оформилась и самая круп­ная, Британская империя (королева Виктория была провозглаше­на императрицей Индии).

Однако во всех этих европейских псевдоимпериях искажалась самая суть имперской государственности. Они стремились либо к чисто политическим, милитаристским, экспансионистским целям (Германская империя, империя Наполеона I), либо к корыстным торгово-экономическим выгодам (Британская империя). Имперс­кий принцип был понят обезверившейся Европой как принцип си­лового господства над другими народами, а не как благоговейное служение высшим религиозно-нравственным идеалам.

Другой тип имперской государственности был выработан в Древнем Риме, усовершенствован и одухотворен христианством в Византии и затем, после падения Константинополя под натиском полчищ турок-османов, воспринят и усвоен Православной Русью. Хотя юридически Россия была провозглашена империей лишь в 1721 году (когда Петр I принял поднесенный ему Сенатом и Сино­дом титул императора), имперские признаки начали проявляться в ее государственности еще со времен Иоанна III, вполне отчетли­во закрепившись в ходе царствования Иоанна IV Грозного.

Римская, Византийская и Российская империи — вот три после­довательных исторических этапа воплощения в жизнь великого имперского принципа.

Один из столпов русского православно-патриотического дви­жения Владимир Андреевич Грингмут еще в конце прошлого века писал: "Юридическая основа этой идеи была выработана в пол­ном совершенстве в Риме. Но этому материальному целому не до­ставало живительного духа, не доставало христианства. Лишь в Византии римское самодержавие стало самодержавием православ­ным и достигло полного юридически-церковного совершенства. Но выработанной в Византии идее самодержавного православия не доставало, однако, еще подходящей народной почвы для ее осу­ществления. Почва эта дана была ей в России. Из кабинетов ви­зантийских юристов и богословов идея православного самодержа­вия перешла в сердца русского народа и, просветив эти золотые сердца, сама получила в них недостававшее ей глубокое этическое просветление. Таким образом, римское самодержавие, византийс­кое православие и русская народность соединились в одно гармо­ническое, неразрывное целое..."

С этой точки зрения весьма показателен ответ, данный Петром I Сенату и Синоду при принятии им на себя титула Императора Всероссийского. "Зело желаю, — сказал великий преобразователь, — чтобы весь наш народ прямо узнал, что Господь Бог... нам соделал. Надлежит Бога всею крепостью благодарить; однако же, на­деясь на мир, не надлежит ослабевать и в воинском деле, дабы с нами не так сталось, как с монархиею Греческою (т.е. с Византий­ской Империей — митр. Иоанн). Надлежит трудиться о пользе и прибытке общем, который Бог нам перед очьми кладет... от чего облегчен будет народ..."

Основой истинной имперской государственности, позволяющей отличать ее от исторических подделок и искажений, является державность в ее христианском понимании. Подлинная империя есть великая мировая держава, включающая в свой состав различные народы, которые связаны в единое целое общностью высшей куль­туры, равенством всех граждан перед законом и верховной властью. Благодаря своей величине и мощи, внутренней культурной и этнической многоцветности, христианская империя являет собой своего рода уменьшенную копию целого человечества. Потому и события, происходящие с ней, имеют особую духовную значимость, особое мистическое, прообразующее значение.

Так, империя Рима, по нынешним меркам довольно скромная территориально (охватывавшая даже в моменты своего расцвета лишь зону Средиземноморья, Малую Азию и часть Европы), сыг­рала, тем не менее, благодаря своему "воцерковлению" при импе­раторе Константине Великом ключевую роль во всей мировой исто­рии двух последних тысячелетий. Эту роль Рим со временем усту­пил Византии, а та — Москве. Крушение же русской православной государственности вызвало во всем мире столь мощные геополи­тические и военные катаклизмы, что в XX столетии человечество не раз оказывалось на грани общемировой катастрофы.

Все это особенно ярко высвечивает благотворную роль христи­анской империи, влияние которой на события в мире реализуется посредством осуществления государством двух взаимосвязанных и взаимообусловленных функций. Первая из них (внутренняя) зак­лючается в поддержании мира между народами империи и духов­ного здравия в общественной жизни страны. Вторая (внешняя) — в удержании человечества от падения в пучину хаоса и ожесточен­ного взаимоистребления.

"Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими" (Мф. 5:9), — гласит Священное Писание. Соответственно, для государств и правителей нет предназначения выше и благо­роднее, нежели противостоять действующему на земле злу, утвер­ждая повсюду мир и покой осмысленного, одухотворенного бы­тия. В конечном итоге такое благодатное воздействие на мировую политику способно оказать лишь государство, вдохновляемое в своей земной деятельности высочайшими "небесными" идеалами христианства, евангельскими заповедями и Законом Божиим.

Истина едина. Соответственно, сколько бы ни существовало в ту или иную эпоху государств, именующих себя империями, под­линная Империя может быть только одна. Для христианского со­знания это всегда было очевидным, ибо Православная Империя есть не больше и не меньше как земная ипостась Царствия Божия, Царствия Небесного...

Лучше, чем кто-либо, осознавали великое значение "миродержательной" функции, которую выполняла Российская Империя, рус­ские государи XIX столетия. После победы над Наполеоном имен­но Александр I для поддержания в Европе мира и спокойствия создал Священный Союз. В 1849 году Николай I спас от развала Ав­стрийскую монархию и остановил победоносное шествие европей­ской революции. Лишь благодаря благожелательной российской политике во времена Александра II смогло осуществиться объеди­нение Германии, составившей в "европейском оркестре" необходи­мый противовес французскому государству. По инициативе Нико­лая II в 1898 году была созвана Гаагская мирная конференция.

Но особенно ясно понимал миротворческую миссию России вен­ценосный родитель последнего русского царя Александр III. При нем Российская империя достигла небывалого влияния на мировую политику, не ведя, однако, никаких войн, а действуя в качестве свое­образного геополитического "балансира", уравновешивавшего ан­тагонистические тенденции международной жизни. Прозванный в народе "миротворцем", Александр III зримо явил в своей деятель­ности, каковы могут быть благотворные следствия настоящей рус­ской державности при твердом понимании верховной властью сво­его высшего, нравственно-религиозного предназначения...

* * *

УЧИТЫВАЯ, что христианская государственность знает две конкретно-исторические формы проявления соборного начала — религиозную, церковную, и земскую, народно-представительскую, здоровая национальная политика имеет для империи значение не меньшее, чем чистота и ясность ее религиозного самосознания.

Исследуя эти вопросы, знаменитый теоретик монархизма Лев Александрович Тихомиров писал: "Само по себе существование племенных особенностей не только не вредит единству государ­ства, а даже служит полезным источником разнообразия нацио­нального и государственного творчества. Но необходимо, чтобы при этом была некоторая общая сила, сдерживающая племенные и вообще партикуляристские тенденции. Подобно тому, как в са­мом искусном сочетании управительных учреждений одно из важнейших условий составляет сила власти, так и в единении разно­племенного государства важнейшее условие составляет сила основ­ного племени, его создавшего.

Никогда, никакими благодеяниями подчиненным народностям, никакими средствами культурного единения, как бы они ни были искусно развиваемы — нельзя обеспечить единства государства, если ослабевает сила основного племени. Поддержание ее должно составлять главный предмет заботливости разумной политики... Общественный и национальный деятель, забывающий первенствующее значение национальной силы, способной заставить осуще­ствить его планы — в политическом деле способен лишь вести го­сударство к разрушению. Без силы — нет ни политики, ни культу­ры, потому что нет и самой жизни. Но обеспечив себя со стороны силы, то есть поддерживая мощь основного племени — политика засим должна развивать все средства культурного единения всех народностей государства".

Эта цитата, пожалуй, лучше всего показывает, сколь несостоя­тельны утверждения о "национальном угнетении", которое якобы неизбежно сопутствует имперской государственности. Конечно, многообразие и сложность реальной жизни в разное время и в раз­ных местах приводят к более или менее серьезным искажениям идеальной схемы национального устройства империи. Но это ни в коем случае не отменяет того факта, что имперская схема межна­ционального взаимодействия является наиболее жизнеспособной и справедливой. Многочисленные кровавые этнические конфлик­ты, всегда сопровождающие распад имперской (и даже псевдоим­перской) государственности, подтверждают это с предельной на­глядностью.

Что касается исторической российской практики, то она пора­жает упорным стремлением к межнациональной гармонии и уди­вительной терпимостью русского народа. Чего стоит хотя бы уча­стие татарских отрядов в освобождении Москвы от польской ок­купации во время смуты начала XVII века, всего лишь через каких-то шесть десятилетий после штурма Казани и присоедине­ния Казанского ханства к России! Неужели недавние ордынцы ста­ли бы помогать своим "завоевателям" и "поработителям", если бы не чувствовали общность судьбы, несмотря на все культурные, на­циональные и вероисповедные различия?!

И пример этот далеко не одинок. Так, в активной соборной де­ятельности, развернувшейся на Руси после одоления Смуты и на века предопределившей облик российского государства, участво­вали без исключения все, считавшие себя на тот момент россияна­ми. Вот почему в числе соборян мы встречаем рядом с городовы­ми дворянами казаков и их атаманов, рядом с казанскими стрель­цами татарских мурз и купцов, слобожан и "гостей", бояр и представителей черных сотен...

На протяжении долгих столетий вокруг русского националь­ного ядра творила Россия тот уникальный по своему многообра­зию и самобытности полиэтнический, поликонфессиональный сплав культур, народов и племен, который как нельзя лучше сви­детельствует о ее просветительской, объединительной и миротворческой миссии. Именно эта очевидная историческая истина позво­лила Ивану Ильину уже в нашем столетии, после братоубийствен­ных бурь революции и ужасов второй мировой войны, сказать: "Россия не есть случайное нагромождение территорий и племен, и не искусственно слаженный механизм "областей", но живой, исто­рически выросший и культурно оправдавшийся организм, не под­лежащий произвольному расчленению. Этот организм есть геогра­фическое единство, части которого связаны хозяйственным взаи­мопитанием; этот организм есть духовное, языковое и культурное единство, доказавшее миру свою волю и свою способность к само­обороне; он есть сущий оплот европейско-азиатского, а потому и вселенского мира и равновесия. Расчленение его явилось бы в ис­тории политической авантюрой, гибельные последствия которой человечество понесло бы на долгие времена".

Все это безусловно верно. Нынешняя российская разруха как нельзя лучше подтверждает правоту сказанного выше. И все же... Имперский период российской государственности стал периодом заката соборного начала равно в духовной, церковно-религиозной и светской, земской областях. Причины этого явления нам и пред­стоит выяснить, если мы хотим понять собственную историю и най­ти достойный выход из нынешнего критического положения стра­ны.

ПОСЛЕДНИЕ ВРЕМЕНА

БОГА БОЙТЕСЬ, ЦАРЯ ЧТИТЕ

ИМПЕРИЯ И ЦЕРКОВЬ