Идея этого раздела зародилась после спора с пред­ставителями общества Рериха. Идее безосновного псевдодуховного синкретизма (интернационализма) должна быть противопоставлена духовная, православ­ная идея нашего единства. Это идея соборности. Нас слишком долго, но все же безрезультатно пытались лишить своего духовного лица. Мы абсолютно отож­дествляемся с мудростью мужичка из повести А.Пла­тонова «Впрок»: «Этот житель старой глухой земли не признавал, наверно, научного социализма, он бы охотно положил пятак в кружку сборщика на постро­ение храма и вместо радио всю жизнь слушал бы бла­говест. Он верил, судя по покойному счастью на его лице, что древние вещества мира уничтожат револю­цию, поэтому он глядел не только на новостроящуюся республику, но также на овраги, на могучие обна­жения глины, на встречных нищих, на растущие де­ревья, на ветер на небе — на весь мертвый порожняк природы, потому что этого дела слишком много и оно, дескать, не может быть истреблено революцией, как она ни старается. Ветхое лежачее вещество все равно, мол, задавит советский едкий поток своим на­валом и прахом. Имея такое духовное предвидение, тамбовский человек скушал еще немного кое-чего и от внутренней покойной расположенности чувств вздохнул, как будущий праведник».

 

БЛАГОВЕСТ

Колокольный звон с древних пор призывает людей к молитве. И как в жизни христианина есть разные поводы к молитве, так и звон колокола возвещает тоо великом празднике, то скорбит вместе с нами об усопшем родственнике, то благовестит об уходящем дне.

Но кроме этого, в колокольном звоне есть нечто гораздо большее, чем только призыв к богослужению. И звон колокола — это не только одна внешняя кра­сивость, то «русское», что опять сейчас вошло в моду в кругах эстетствующей интеллигенции.

Недаром при звуке колокола как бы замрет душа, нахлынут воспоминания крестного пути нашей Родины.

Но и в жизни каждого из нас колокол отзывается чем-то особым и таинственным. И вовсе не случайно гонители Церкви Божией, в том числе и последних десятилетий, оскверняя Святыню храма, в первую очередь срывали Крест — главный символ нашей ду­ховности и сбрасывали колокол — как образ совести — что не дает душе погрузиться в собственную тьму, самоуспокоиться, а там и вовсе умереть для жизни в Духе.

В середине прошлого века Священный Синод Рус­ской Православной Церкви выпустил указ, чтобы в каждой местности в дни непогоды — вьюг, метелей и туманов — должно звонить в колокол. И его звон на­правит заблудившегося путника по верному пути и выведет к теплу, к дому. И сегодня действует этот указ. И сегодня у нас множество и интеллигентных и простых людей блуждают в тумане собственных ил­люзий. И их крутит вьюга собственных страстей и по­роков. Одни безнадежно махнули на жизнь рукой, не веря, что на земле есть путь, ведущий к истине, люб­ви и благодати. И живут по привычке: «Надо жить — куда денешься!». Другие растерянно мечутся по жиз­ни, веря и одновременно не веря всему и ничему, по­клоняясь любому идолу, которого на миг превознесет толпа, и пробуя на зубок все подряд — вдруг поможет.

Третьи хитрят сами перед собой. И как бы гово­рят: «Я вполне порядочный и честный и нормальный человек. Я живу обычной жизнью — и чего мне еще не достает?!» И так человек притворяется глухим к го­лосу собственной совести и как бы забывает, сколько в душе скопилось злого, унылого и безблагодатного. И не хочет помнить о том, что уже очень давно ему плохо. Он как бы забывает в буквальном смысле сло­ва, какого адского труда и сил стоит ему казаться че­ловеком, у которого «все в порядке».

Звонит церковный колокол. И каждый его удар от­меряет время нашей скоротечной, суетливой, а неред­ко и бестолковой жизни.

Удар — прошла секунда, час, год, жизнь...

И как хотелось бы многим людям пробудиться от этого кошмара — также как просыпается человек, ви­девший страшный сон, хотя и в испарине, но раду­ясь, что это лишь сон, а жизнь начнется только те­перь.

Звонит церковный колокол — голос правды, голос любви — той любви, Христовой любви, которая со­гревает, покоит и живит.

Уже во 2-й главе книги «Бытия» Господь связыва­ет неразрывными узами землю и человека. Там гово­рится: И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лицо его дыхание жизни, и стал человек ду­шою живою (Быт.2.7). Земля, которая служила мате­риалом творения человека, — была земля Эдема, не знавшая убийств, крови, лжи — греха вообще. Это была святая земля в подлинном, а не образном значе­нии этих слов, земля, освященная присутствием Бо­жиим. По подобию здесь уместно вспомнить явление Бога Моисею у подножия горы Хорив. Там Господь сказал Моисею: сними обувь с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая (Исх.3.5).

Но уже после грехопадения прародителей мера святости земли, ее освященности прямо определяется уровнем нравственности народа, населяющего ту или иную землю.

Вторым важнейшим для нас историческим момен­том жизнеустройства человека на земле является ис­тория со строительством Вавилонской башни. Глава 11-я книги Бытия начинается словами: На всей земле был один язык и одно наречие.

Библия повествует нам далее: И сказали они: по­строим себе город и башню, высотою до небес, и сдела­ем себе имя, прежде нежели рассеемся по лицу всей зем­ли (Быт. 11.4).

Все экзегеты Церкви единодушно толкуют это ме­сто как вызов Богу, как богоборчество. И тогда Гос­подь сказал, что эти люди не отстанут от того, что задумали делать; сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле (Быт.11,6-8).

Иоанн Златоуст пишет, что величайший дар божественной любви, единый язык был употреблен людь­ми во зло.

Но и в этом наказании просматривается Божия ми­лость, которая оберегает от будущих падений и дает дра­гоценный колорит уникальности каждого из народов.

«Каждый народ имеет свой инстинкт, данный ему от природы (а значит от Бога и дары Духа, изливае­мые в него от Творца всяческих). У каждого народа инстинкт и дух живут по-своему и создают драгоцен­ное своеобразие. Так, каждый народ по-своему всту­пает в брак, рожает, болеет и умирает, по-своему же­нится, трудится, хозяйствует и отдыхает: по-своему горюет, плачет и отчаивается; по-своему улыбается, смеется и радуется... По-своему поет и творит музы­ку... По-своему строит дома и Храмы; по-своему мо­лится и геройствует... У каждого народа иной и осо­бый душевный уклад и духовно-творческий акт... Так нам всем дано от Бога... И это прекрасно — и никогда не было осуждено в Писании. Различны травы и цве­ты в поле. Различны деревья, воды и облака... И каж­дому народу подобает и быть, и красоваться, и Бога славить по-своему. Мысль — погасить это многообра­зие хвалений, свести все к единообразному штампу, к «униформе»... — могла зародиться только в больной душе... Христианство подарило миру идею личной бессмертной души, индивидуальной по своему дару», — пишет русский философ.

А.Ильин.

И поэтому важнейшим мистическим понятием в этом контексте является понятие — лицо земли. Земля в своих объемных формах представляет зрителю все то, что тот или иной народ наследовал и сам сотворил на своей земле. Земля отображает также и то, как Сам Бог запечатлел Себя в этой земле. Понятие историче­ская земля осмысленно по отношению к той земле, где прославляется Единый Бог. Наша, русская земля издавна прославляет Единого Бога в Троице славимо­го. И главной видимой печатью Бога на земле являет­ся Церковь, Храм. Храм — главная святыня земли. Народ, оставивший Бога, не может строить Храмы, не может их и сохранить. Свод Храма — это образ единства и соборности народа — этой земли. Храм не есть вообще народное достояние в его узко-нацио­нальном значении. Храм — это достояние Самого Бо­га и народа Божия этой земли. Храм имеет абсолют­ное соответствие с особенностями топики и архитек­тоники той земли, на которой он стоит.

Обрядовые формы православного богослужения — это кристаллизация духовного опыта русского народа. Это зафиксированные в литургическом действии ду­ховные чаяния, мысли и чувства народные. Внешние формы богослужения, церковные песнопения право­славного прихода в той или иной местности России имеют свой особый колорит, свое лицо. Однако при этом сохраняется общий для всего Православия ли­тургический строй.

Духовное и фактическое состояние Храма торжест­венно и абсолютно равно экологии и богатству земли. Если больна Церковь — болеет и земля, и наоборот. Болезнь земли приходит всегда через грех.

Существует динамика архитектурных форм храма, но и она имеет свое ядро и органику и соответствует духовному строю народа в разные исторические мо­менты. Храм — это плод взаимного движения Бога к человеку и человека к Богу.

Во всякой земле есть свои главные духовные эпи­центры. Для дорогого отечества нашего, если следо­вать отцу Павлу Флоренскому, этих святынь две: Троице-Сергиева Лавра и Кремль. Я бы назвал еще Храм Христа Спасителя.

И действительно, как важно для всех нас по вре­менам знать — что происходит в Кремле!

В каждой освященной Богом земле есть свой Со­бор Святых, которые предстательствуют перед Богом за всю землю. Они постоянно и при жизни на самой земле и после преставления ко Господу являют собой молитвенную жертву за народ. И у нас недаром вто­рое воскресенье после Пятидесятницы посвящено мо­литвенному обращению Церкви «ко всем святым в земле российской просиявшим».

В каждом городе и веси есть также свои духовные отцы или мать — святые этой земли. Скажем, для ми­лой мне Тверской стороны — это благоверный князь и мученик Михаил Тверской и супруга его — благо­верная княгиня и инокиня Анна Кашинская.

У каждой земли есть своя любимая духовная идея, свой град Китеж. Духовная идея — это одновременно и проекция в горний мир, и низведение горнего в дольнее, Небесного в земное. Умные люди всегда зна­ли и знают, что такая идея никогда не может реали­зоваться вполне. Для ее реализации есть три помехи, три врага: сам человек с его грехом, диавол и мир, который не живет по законам Храма. Но и вместе с тем эта идея всегда желанна, это плоды духовного об-щения человека с горним миром в его живом молит­венном опыте.

Следуя версии Московских летописей, Тверской идеей является идея преображенного в Боге мира. Поэтому центральным, любимейшим и главным хра­мом Твери и Тверской земли многие столетия (вплоть до времени его разрушения большевиками) являлся Преображенский кафедральный собор.

Это не значит, что идея Преображения чужда лю­бой другой православной земле. Но в Твери она осо­бенно любима и по-своему осознана.

Есть люди, которые видят, знают, чувствуют свя­тыню и тайну своей земли. И эти люди свои на этой земле. Эти люди, их души, плоть как бы взяты от этой земли, от персти, скажем русской, французской, китайской или еще какой-то земли. И тогда человек говорит: «это моя земля». А в Боге ожившая органика земли как бы отвечает человеку: «Ты мой сын или ты моя дочь». И соответственно есть люди, независимо от национальности и вообще каких-то «данных», чу­жие на этой земле. Эти люди вообще внеисторичны, хотя они могут и «знать» историю своей земли. Тем не менее они существуют во временном и историче­ском пространстве как существа функциональные. Жизнь, бытие личности в ее исторической перспекти­ве — это всегда незавершенный, сокровенный диалог с совокупной, всей историей своей стороны.

ТАЙНА ЛИЧНОСТИ

МИСТИКА ЗЕМЛИ

ДУХОВНЫЙ ВОЖДЬ РУССКОГО НАРОДА