И тогда они выразили в словах сотворение и форму наших первых матери и отца Только желтым злаком и белым злаком были их тела Только пищей были ноги и руки человека

«Пополь-Вух»¹⁸

Во многих смыслах Мезоамерика резко отличается от других ранних мировых цивилизации Она развивалась на земле, где коммуникации были исключительно затруднены а природные катаклизмы часты, ее население имело богатую растительную пищу, но мало домашних видов скота Это означало, что не только экономика, но и метафористика повседневной жизни, религии и политики отличалась от той, что была присуща другим цивилиза­циям в Древней Мексике не могло быть ни Небесного Быка, ни Агнца Божия В силу этих причин Мезоамерика является критическим случаем для развития и оценки общих идей о представлении мира как условия для понимания развития культуры и важности того, что мы называем термином «религия», в становлении первых иерархических государств

Генри Т  Раит¹⁹

откуда произошли народы и культуры Мезоамерики? Этот вопрос одинаково занимал и ученых и неспециалистов, начиная с ранних контактов с коренными американскими народностями вплоть до XX столетия Теологи XVI в , пораженные внезапным появлением масс людей, до того не существовавших даже в воображении, спрашивали «Являются ли они потомками Адама и Евы?» Некоторые европейцы, озадаченные тем, как же вести себя с индейцами, удивлялись «Когда Христос страдал за грехи человеческие, неужели он страдал и за туземцев Америки⁹» В своих антропологических дискуссиях европейцы как бы спрашивали «Как мы должны принимать людей, которые вряд ли люди в полном понимании этого слова, то есть только наполовину люди, и можем ли мы помочь им стать развитыми человеческими существами, такими же, как мы?» Глав­ным для решения этих вопросов были поиски географической и культур­ной родины ацтеков, майя и их предков

В академических кругах существовала теория, что коренные народы Мезоамерики мигрировали из Египта, принеся с собой его художествен­ные, политические и религиозные идеи и символы Тот факт, что обе цивилизации строили пирамиды и использовали иероглифы, служил основой для утверждения, что мезоамериканская культура зародилась в Старом Свете и затем с помощью различных средств мигрировала в Америку. Другие ученые считали, что эти народы пришли из Азии, либо переплыв Тихий океан на суденышках, подобных «Кон-Тики», либо постепенно мигрируя к югу вдоль Западного побережья Амери­ки, принеся с собой элементы цивилизации, послужившие базисом для ритуальных центров, календарей и обрядов майя и ацтеков. Совсем недавно некоторые ученые пришли к мнению, что азиатские культуры оказали сильное влияние на костариканский регион Мезо-америки, привнеся буддистские художественные и теологические тра­диции в Новый Свет более чем два тысячелетия назад. Этот подход, названный «диффузионистским», содержит в своей основе тезис о том, что великие цивилизации Америки были построены мигрировав­шими народами, оставившими свои исконные культурные центры и «пересадившими корни цивилизации» (монументальную архитектуру, письменность, календари) на американскую почву. Этот подход осно­вывается на серии сходных черт (пирамиды, художественные мотивы, игрушки, хлопок), найденных в Камбодже, Индии, Китае и обеих Америках.

Крайний пример диффузионистского мышления, чрезвычайно по­пулярный в XIX в., — теория, что исчезнувший континент Атлантида, или My, был первоначальным домом древних американских цивили­заций. Используя платоновское описание погружения в море леген­дарного континента, сторонники этой теории утверждали, что корен­ные американцы — это жители Атлантиды, погибшие в этой катаст­рофе и принесшие в Америку свою великую цивилизацию. Англича­нин лорд Кингсборо потратил много времени и фамильных богатств, пытаясь доказать, что коренные жители Мезоамерики были потомка­ми тринадцати потерянных племен Израиля. Возможно, наиболее фантастической гипотезой, популярной в XX в., было утверждение Эрика фон Даникена о том, что пришельцы из космоса, посетившие в древности Землю, принесли в Мезоамерику элементы неземных цивилизаций. Теория культурной диффузии ставит много интересных вопросов перед исследователем, занимающимся изучением истории древних переселений и коммуникаций. Но сходные черты культур еще не доказывают близкого контакта. Особенно это проявляется в нашем случае, когда мы принимаем во внимание, что не было обнаружено ни одного предмета азиатских культур на американских материках. И многие предметы, жизненно важные для культур Старо­го Света, например колесо, плуг, повозка, железо и струнные инст­рументы, отсутствуют в доколумбовой Америке.

В случае с Америкой такие экстравагантные гипотезы, как фон Даникена или Кингсборо и некоторые другие, могут скрывать в себе сильное этноцентристское предубеждение. Логическим следствием не­которых диффузионистских интерпретаций является то, что коренные американцы не были способны сами достичь высокого уровня культуры и творческого потенциала, а нуждались в стороннем участии или влиянии миграционных групп более развитых культур, чтобы стать цивилизованными.

Ученые ясно показали, что мезоамериканские цивилизации, факти­чески все цивилизации и культуры Нового Света, развились в результате культурного процесса, присущего самой Америке. Это утверждение не отрицает того, что существует сходство, иногда поразительное, между культурами Старого и Нового Света. Монументальные архитектурные сооружения,   которые   мы   называем   пирамидами,   существовали   вЕгипте, Индонезии, а также в Мексике, Гватемале и других районах Мезоамерики. Но так называемые «пирамиды Мезоамерики» были в действительности огромными платформами, сооруженными для под­держки храмов и служившими вместе с тем театрализованными сце­нами, на которых осуществлялись ритуальные обряды космовидения и разыгрывались политические спектакли городов-государств. Верно, что некоторые мезоамериканские пирамиды-храмы служили (как и в Египте) местами захоронений монархов и памятниками предкам, но более вероятно, что они были в первую очередь местами публичных исполнений религиозных ритуалов, связывающих живых и мертвых. К тому же пирамиды-храмы Мезоамерики могли использоваться правителями для демонстрации космовидения и политики, а также для погребения отдельных лиц и сокровищ.

Другим важным различием монументальных городов Старого и Нового Света был сложный и длинный 260-дневный ритуальный кален­дарь, столь важный в жизни многих мезоамериканских народов. Хотя, вероятно, ограниченные контакты между культурами Азии и Мезоаме­рики имели место, ольмеки, гуастеки, майя, тлакскаланцы, тольтеки, миштеки, отоми, ацтеки и все другие народы Мезоамерики развива­лись независимо от влияния внешних цивилизаций. Культурные процессы этих народов, отражаясь в космовидении, сосредоточива­лись и концентрировались в многочисленных ритуальных центрах и городах-государствах, которые организовывали структуру мезоамериканского общества.

В этой главе мы представим обзор истории мезоамериканских религий с двух точек зрения. Мы опишем картину миротворчества, миросредоточения и мирообновления в хронологическом порядке, начиная с подъема земледелия и далее через три главные стадии исторического развития: период формирования (1800 г. до н.э. — 200 г. н.э.), классический период (200—900 гг.) и постклассический период (900—1500 гг.). Мы подчеркнем созидательные моменты и главные составляющие форми­рования мезоамериканских религий.

 

Растения и  священные предки

ME3OAMЕPИKA — географический район, охватывающий две трети Южной Мексики и значительную часть той области, что сегодня называется Центральной Америкой. В этом обширном регионе разви­лось интенсивное земледелие, которое служило частичным базисом для подъема урбанистических цивилизаций. Очевидно, что группы людей из Северо-Восточной Азии (группы монголоидной расы) про­никали на американский континент, начиная с 50 000 г. до н.э. и до начала нашей эры, через перешеек, некогда соединявший Сибирь и Аляску, ставший впоследствии Беринговым проливом. Эти племе­на охотников и собирателей мигрировали к югу и в конце концов к 20 000 г. до н.э. достигли Мексиканского залива. Они принесли с собой в Америку приарктическую охотничью культуру, включающую шаманизм и ритуалистический анимализм. Различные группы людей, говорящие на многих языках, мигрировали в Северную и Централь­ную Америку; так, в регионе, охватывающем Мексику и Гватемалу, было идентифицировано более 250 языков. Все эти народы, мигрировавшие в Центральную Америку, столк­нулись с поражающим воображение многообразием экосистем Высо­кие горные хребты с периодически извергающимися вулканами пере­ходят в высокогорные долины и плато, на которых в различные периоды истории развивались главные культурные центры Эти гори­стые районы протянулись, переходя в низменности, к Мексиканскому заливу, Карибскому морю и Тихому океану. Один писатель сравнил районы Мезоамерики с пирамидой, с ее храмами и открытыми пространствами на верхушке. Плато и высокогорные долины, как и плодородные районы низменностей, служили важными центрами доиспанских  культур.

Наиболее важным событием в развитии культуры доурбанистическо­го периода было открытие энергетической ценности растении и начало развития земледелия. Как указывает цитата в начале главы, аборигены сравнивали сотворение человеческой жизни с созданием злака: челове­ческое тело состояло из желтого и белого маиса! Начало развития земледелия, фундаментальной основы появления постоянных поселе­ний, ритуальных центров и социальной дифференциации пришлось на 6500—2000 гг. до н.э., когда люди научились сажать и собирать маис, бобовые, тыкву, авокадо, хлопок и перец. Все эти растения воспри­нимались как наделенные божественной силой и играли важную роль в мифологии, календаре, ритуалах, одежде, поклонении предкам и религиозной практике. Столетия спустя в ацтекской столице Теноч-титлане маис был одной из наград для прилежных и лояльных граждан. В ритуале Тсотлско («прибытие богов») церемония начина­лась жрецом,  приносящим

 

«маленькую корзинку сушеных зерен маиса или четыре колоса маиса (в некоторых районах три колоса), если (семья) была бедной, они получали из его рук  два колоса маиса И никто не ел маис — только те, кто был почитаем, прилежен, трудолюбив, кто оправдывал уважение к себе»²⁰.

 

Археологи открыли, что во время заключительной стадии этого земледельческого периода у людей развились некоторые виды ритуаль­ного отношения к человеческому телу, которое затем стало централь­ным моментом в религиях различных мезоамериканских народов. Это явление включало шаманизм, специальные приношения духам предков, расчленение людей, жертвоприношения и сжигание. Культуры практи­ковали ритуалы, посвященные охоте и «оживлению» убитой дичи, а также сеянию, росту и сбору злаков и овощей. Существовала, по-видимому, вера и в бессмертие души, «жизнь после жизни». Некото­рых людей хоронили вместе со слугами, которых убивали, чтобы они служили хозяину и в потустороннем мире.

Примерно в 2500 г. до н.э. в Центральной Мексике развилось гончарное производство ритуальной и домашней посуды, изготовление глиняных фигурок женщин, животных, богов; к 1800 г. до н.э. была создана основа для появления того, что Эрик Вульф назвал «деревнями и священными городами» — основными религиозными структурами для последующих трех тысячелетий.

Следующий период развития культуры называется историками пе­риодом формирования (см. хронологию). Между 1800 г. до н.э. и 200 г. н.э. стали создаваться постоянные ритуальные центры с монументаль­ной ритуальной архитектурой, включающей пирамиды, дворцы, гробницы и просторные ритуальные площадки (теокалли) на открытом воздухе. Именно на этих священных площадках исполнялись ритуаль­ные представления, которыми руководили жрецы, сосредоточившие экономическую и политическую власть и ведающие художественной, астрономической и духовной сферами. Одним из важнейших пред­ставлений в церемониальных центрах были ритуальные пляски. Ар­хеологи, работавшие в Оахаке (Мексика), откопали статуэтки танцую­щих, рожки из раковин и барабаны из панцирей черепах, датирован­ные 1200—600 гг. до н.э. Танцоры изображали фантастических зверей, ягуаров, птиц и пум, что отражает сакрализацию связей человека с животными. Общества танцоров, в одежде которых присутствовали эти звериные мотивы, существовали и к моменту прибытия испанцев; до сих пор для туристов исполняются ритуальные танцы.

Исполнялись и имеющие важное значение публичные и частные обряды ритуального кровопускания. Мы знаем, что в классический (200—900 гг.) и постклассический (900—1500 гг.) периоды жрецы пускали кровь, прокалывая языки, мочки ушей, бедра и половые органы заостренными костями рыб, обсидиановыми пластинками или, как в случае с правителями майя, колючками растений. Некоторые из этих инструментов были найдены на развалинах частного двора в районе публичной ритуальной площади в Оахаке и отнесены к 1200—600 гг. до н.э. Эти находки показывают, что ритуальные центры находились и среди домашних дворов, так же как и на больших открытых площадях²¹.

Важно также отметить, что публичные церемониальные строения и ритуальные структуры в районе Оахаки имеют астрономическую ориен­тацию (то есть они выстроены в направлении восхода солнца, луны и других небесных светил) на участках, простирающихся на сотни кило­метров. Это указывает, что космовидение очень рано стало оказывать влияние на архитектуру и ритуализм в мезоамериканском регионе. Это сочетание ритуального центра (микрокосмос) и астрономического явления (макрокосмос) и есть то, что помогает упорядочить мир.

Искусство и архитектура ранних мезоамериканских цивилизаций, называемых археологами ольмекскими, показывают, что религиозные идеи и символы существовали не только в сознании и мышлении, но и были тесно связаны с повседневной деятельностью, торговлей, социаль­ным устройством и военной активностью.

Ольмекский мир: ягуары и каменные гиганты

одной из серьезных проблем при изучении религии вообще и мезоамериканских религий в частности является исследование куль­тур, не имевших того, что мы называем письменностью. Многие мезоамериканские культуры изначально были словесными, языковы­ми в способах выражения и общения. Некоторые, такие, как миштеки, майя и ацтеки, разработали системы с различными степенями символического выражения, включающие пиктограммы, идеограммы и фонетические письмена. Диапазон выразительных систем в Мезо-америке настолько сложен и разнообразен, что ученые были постав­лены перед необходимостью переосмыслить категорию «письмен­ность» и переоценить статус культурного превосходства, столь долго связываемого с этой категорией. В дополнение к важ­ной задаче интерпрета­ции языковых традиций мы часто сталкиваемся с необходимостью рабо­тать с «немыми текста­ми» — камнями, священ­ными камнями, ритуаль­ной архитектурой, гон­чарными изделиями и даже костями животных и человека. Наиболее яр­ким примером является ольмекская культура (ольмеки — дословно: «люди с земли резиновых деревьев»), ритуальные центры которой, разбросанные по всему региону, сформировались примерно к 1800 г. до н.э. и разру­шились к 300 г. до н.э. Во всяком случае ольмеками называли себя коренные жители, жившие в этом районе во времена испанского завоевания. Как называли себя представители древнего сообщества, не известно

Социальная история постоянных мезоамериканских городов начи­нается примерно в 1800 г до н.э с подъемом ольмекского стиля в искусстве и архитектуре, обнаруженного в различных священных пещерах и территориях и зародившегося в низинных районах южного Веракруса и западного Табаско вблизи побережья Мексиканского залива Этот регион является одной из наиболее богатых археологиче­ских зон мира, возможно, в нем наибольшая плотность ритуальных и культурных мест во всей Мезоамерике. Ольмеки, культуру которых мексиканский художник и ученый Мигель Коваррубиас назвал «мате­ринской культурой» для всех поздних мезоамериканских цивилиза­ций, ввели в употребление некоторые религиозные представления, которые были затем развиты более поздними цивилизациями Свиде­тельства этих религиозных традиций представлены в резьбе по камню, рисунках на скалах и религиозных изображениях — объектах нашего восхищения и изучения.

Наиболее впечатляющей в ольмскской культуре была манера, в которой земля и ее компоненты использовались как средство религи­озного выражения. Ольмекским материалом для символического выра­жения были нефрит, базальт, глина и сама земля, то есть пещеры, холмы и искусственные вулканы, такие, например, как земляная пирамида в Ла Венте. Каждый из этих материалов трансформировал­ся, чтобы представлять реалии социальной иерархии и религиозноговоображения Пещеры становились местами наскальной живописи и исполнения обрядов на мифологические темы, тогда как на утесах и скалах высекались изображения, представляющие взаимосвязь челове­ка — животных — духов. Ритуальные центры были ансамблями священных пространств, организованных из земляных материалов, размещенных на земле и встроенных в землю Эта тесная связь с землей отражена в ольмекской мифологии, выражающей тему «выхо­да» из пещер, превращение ягуара в человека и связь зверей с правителями Мы можем увидеть изображение отношения человек — природа на барельефе из Чалькацинго, где показан ольмекский правитель или богочеловек, восседающий в пещере и держащий короб, окруженный облаками, водой, 'нефритом (мотив круговраще­ния), растениями и камнем, представляющим саму землю И хотя всего один раз, но археологи нашли большую мозаику маски ягуара, уложенную слоями в земле.

Центральная часть государства ольмеков на побережье сравнива­лась с «плодородным полумесяцем» Месопотамии вследствие ее ог­ромного потенциала для культивирования маиса и богатых запасов рыбы и птицы. В этом районе, богатом природными ресурсами, ольмеки построили постоянные ритуальные центры с их притягатель­ным художественным стилем,  выраженным в нефритовых миниатюpax, посуде, стелах (вертикально стоящих камнях с высеченными изображениями) и больших скульптурных изображениях. Эта культу­ра сумела распространить свои религиозные, политические и художе­ственные концепции до центральных мексиканских возвышенностей, на западные низменности и к югу до Сальвадора благодаря ольмекскому контролю над протяженными торговыми путями и проникнове­нию их в новые районы.

Хотя мы не можем сказать, что ольмеки контролировали большую часть Мезоамерики, очевидно, что их художественный и концептуаль­ный стиль распространился очень широко. Этот стиль включал ритуаль­ный календарь, ритуальные погребения и глубокую взаимосвязь с животными, чьи изображения пронизывали их искусство. Ольмекские ритуальные центры были покрыты орнаментами с многочисленными фантастическими религиозными мотивами, описывающими отношения человек—животные. Такие комбинации, как человек—ягуар, ягуар— птица, птица—ягуар—кайман (аллигатор), ягуар—кайман—рыба и кай­ман—человек, были найдены во многих местах.

Гремучие змеи, ядовитые гадюки, гарпии и обезьяны также рассмат­ривались как проявление божественных небес, земли и подземного мира. Возможно, что эти аккуратно вырезанные, иногда из драгоцен­ных камней изображения отражают веру в духов-покровителей, при­нимающих форму могущественных, агрессивных и даже опасных животных, связанных с шаманской практикой. Мы знаем по перио­дам поздних майя и ацтеков, что земные и фантастические животные или существа могли быть духовными покровителями знахарей и шаманов, воинов, жрецов и правителей.

Одним из ритуальных центров, в котором проявились ранние концепции мезоамериканских божеств, был Сан-Лоренцо, оконча­тельно сформировавшийся к 1200 г. до н.э. Он был внезапно разру­шен в 900 г. до н.э., когда многие его религиозные и исторические изображения были изуродованы и зарыты. В дополнение к более чем двумстам ритуальным холмам, найденным на этом участке, археологи обнаружили шесть поражающих воображение каменных голов, выре­занных с выразительной простотой, представляющих человеческие лица с монголоидными чертами, увенчанные чем-то вроде шлема. До трех метров высотой, весящие сорок тонн, эти головы, вместе с другими огромными каменными монументами, были высечены в горах Тустлы, расположенных на расстоянии более сорока пяти миль от ритуального центра. Транспортировка этих монументов в Сан-Лоренцо по земле и воде, а также их художественное выражение отражают и сложный уровень социальной организации, и большое значение, придаваемое религиозному символизму. Трудно понять предназначение и смысл этих гигантских каменных голов, которые были установлены по краю ритуальной территории. Предполагается, что они представляют головы погибших воинов или портреты прави­телей, чьи образы защищали священное место от вторжения врагов. Вполне вероятно, что они отражают ольмекское отношение к монар­хической генеалогии, что это были памятники правителям, которые представлялись как гигантские существа, покровительствующие в по­вседневной жизни.

Другим замечательным местом является ритуальный центр Ла Вента, где изображения ягуаров и гигантские головы, высеченные в камне, украшают маленький, болотистый остров, на котором нет каменных пород. В центре этого тщательно спланированного ритуального уча­стка стоит первая построенная в Мезоамерикс великая пирамида. Это каннелюрованная, конусопободная структура почти 130 м в диаметре и 30 м высотой, внешняя поверхность которой состоит из чередую­щихся подъемов и уклонов, придающих ей вид вулкана. Вблизи нее археологи нашли захоронения двух подростков, останки которых были покрыты толстым слоем киноварного пигмента с приношения­ми в виде нефритовых бус и колючек ската. Это ритуальное захоро­нение вблизи сердца священного места указывает на особую связь между некоторыми группами людей и аксис мунди. Эта комбинация человека и храма в центре построения свидетельствует о раннем проявлении того, что мы называем миросредоточением. В более поздних культурах умершие члены династий правителей хоронились в гробницах вблизи культовых сооружений, что подчеркивало особую связь между священным местом, ритуальными сооружениями, землей, умершими и подземным миром. В Ла Венте были обнаружены и другие тайники, в которых нашли нефрит, мозаику с изображением ягуара и вогнутые зеркала, сделанные из железной руды, — возможно, приношения  богам.

Одним из величайших религиозных достижений мезоамериканской культуры было изобретение ритуального календаря необычной точности. В третьем главном священном центре, Трес-Сапотесе, представлены все ольмекские художественные и религиозные достижения. Наиболее из­вестный монумент Трес-Сапотеса — стела С. Он представляет собой маску чудовища в виде ягуара на одной стороне и колонну с числами из точек и палочек на другой. Однако было определено, что этот монумент принадлежит к постольмекскому периоду, поскольку точки и палочки были расшифрованы как 31 г. до н.э. Предполагается, что ольмеки, а не майя, как раньше думали, изобрели на закате своей истории великую календарную систему, названную долгим счетом, которая была инструмен­том организации ритуальной и социальной жизни в некоторых частях Мезоамерики.

 

Астрономия и священная игра в мяч

одним из наиболее интригующих типов ритуальных центров была площадка для священной игры в мяч (тлачко — у науатле, пок-та-пок — у майя). Распространенная по всей Мезоамерике, эта ритуальная традиция наиболее ярко проявилась в районе современного Веракруса, в ритуальном центре Эль-Тахин, где она была особенно распространена в 500 - 200 гг до н.э. как основной символ мира. Обычно эта игра устраивалась на корте, выложенном в виде заглавной латинской буквы «I», с центральной узкой площадкой, заканчивающейся на концах короткими перпендикулярными участками. Это было стилизованное представление Вселенной с четырьмя сторонами света, объединенной центральным (или пятым) регионом. Площадка и игра образовывали космограмму (образ космоса) и религиозную драму. Детальные изобра­жения ритуала игры в мяч из Эль-Тахина демонстрируют одежду участников, их действия и религиозное значение игры. Предполагается, что в определенных случаях проигравшие воины, или их представители, публично приносились в жертву и обезглавливатись рядом с алтарем. Позднее, во времена ацтеков, игровая площадка рассматривалась как узкий проход в подземный мир, через который солнце скрывается в ночи. Игра представляла космическую схватку соперничающих сил за право вывести солнце из преисподней; победа достигалась попада­нием мяча в одно или два кольца, расположенных по краям Kopтa. Таким образом, игровой корт был чем-то вроде храма, в котором ритуальное движение солнца разыгрывалось в рамках человеческого пространства и времени. Приношение проигравших игроков в жертву можно представлять как «вливание» энергии в виде крови и жизни человека, чтобы дать рождение новому солнцу.

К нашему счастью, доминиканский монах Диего Дуран, живший в Новой Испании между, 1545 и 1588 гг., расспросил своих туземных прихожан об этой игре. Он писал:

«Для того чтобы мы могли понять ее форму и оценить мастерство и ловкость участников, необходимо представить, что игровые площадки существовали во «сеч могущественных цивилизованных городах, управляемых либо сообществом, либо Правителями, которые придавали (игре) чрезмерное значение Устраивались peгуляp ные соревнования между двумя сторонами (типами общин) (Игровые площадки) огораживались красиво украшенными резьбой и росписью стенами Внутренний пот был ошгукагурен, отполирован и украшен фигурами бога и демонов, которым была посвящена игра и которые считались покровителями игроков. В некоторых местах эти корты были больше по размеру, чем в других городах».

Дуран описывает стены, скульптуру и обстановку следующим обра­зом:«Высота стен составляла от восьми до одиннадцати футов по всему периметру (вокруг площадки) По языческому обычаю вокруг (стен) были посажены дикие пальмы или деревья, дающие красные семена, чья древесина мягка и светла Из нее сегодня изготавливаются распятия и резные фигурки Стены были украшены зубцами или каменными статуями (Эти места) заполнялись до отказа в день игры, войны прекращались — вследствие перемирия или других причин, — позволяя провести (игру)»²²

Два важных религиозных новшества — постройка сооружений со­гласно астрономическому порядку и повествования в картинках — были введены к моменту формирования ритуальных центров Монте-Альбан (600—300 гг. до н.э). и Исапа (200 г. до н.э. — 100 г. н.э.). В сердце района, включавшего более двухсот постоянных ритуальных участков (поблизости от нынешнего города Оахака в Южной Мексике), стоял на холме тщательно выстроенный сапотекский центр Монте-Альбан. Он состоял из храмов, дворов, площадок для игры в мяч и гробниц элиты. Его характерными чертами являются постройка сооружений согласно астрономическому порядку, а также появление письменности и календаря долгого счета. Несколько зданий были построены так, чтобы фасад их был обращен к небесным светилам или созвездиям. Эта связь ориентации ритуальных сооружений с астрономическими явлениями, такими, как солнцестояние, равноденствие и циклы Вене­ры, представляет важное значение для нашего понимания космовиде­ния, поскольку показывает, что уже в ранней архитектуре Мезоамерики отражалось убеждение, что человек и культурные пространства (дома, пирамиды, храмы, игровые площадки) связаны с небесными телами и их движением. Эта интеграция неба, земли и человеческого общества в Мезоамерике интенсивно изучалась археоастрономами, в частности Антони Авени, который показал, что в некоторых случаях ритуальные сооружения конструировались так, чтобы отмечать движе­ние Венеры от точки ее первого появления над горизонтом до последнего. Мы увидим проявления этой связи местонахождения и движения звезд с расположением храмов и в более поздних культурах.

Не так давно археологи пришли к выводу, что Исапа в Гватемале, центр с более чем 27 пирамидальными холмами и большим числом каменных стел, был главным «переходным этапом» от ольмекского стиля к культурным достижениям майя. Важное значение имеют рисо­ванные повествования, рассказы, вырезанные в камне, описывающие мир человека и божественные силы. Мы видим здесь людей и богов, участвующих в битвах, жертвоприношения (включая обезглавливание) и обряды, и все это связано со стилизованным изображением мирового дерева. Многие из этих религиозных идей и действий найдут свое блестящее выражение в культуре классических майя, о которой сейчас пойдет речь.

 

Классические майя: правители и мировое дерево

поразительные достижения цивилизации классических майя внуша­ют благоговейный страх и восхищение у всех, кто начинает изучать их. Религиозные нововведения появились у майя между 200 и 900 гг. н.э. — в период, который мы называем периодом классических майя. Среди основных достижений майя были математически разработан­ный календарь, причудливо украшенные ритуальные центры, концеп­ция превосходства личности правителя, письменность, сложная мифо­логия подземного мира и космического обновления. Особенно удиви­тельно, что эти достижения и города-государства майя появились в джунглях, где развитие цивилизации, как правило, сталкивалось с большими трудностями. Называемые «мистическими майя», они пред­ставлялись миролюбивым народом жрецов-астрономов, чьи теологи­ческие воззрения могли бы быть приняты современными людьми Недавние исследования обнаружили более типичную цивилизацию, которой не были чужды войны, стремление властвовать, иерархия, сложные ритуальные церемонии, связанные с родословной и предка­ми, и комплексные эзотерические религиозные идеи. Одной из величайших загадок является коллапс цивилизации майя — быстрое и почти тотальное разрушение многих ритуальных центров в течение короткого периода 790—900 гг. н.э. Очевидно, мир майя потрясла серия серьезных кризисов, вызванных разрушением аграрной, риту­альной и политической систем, организующих и связующих общест­во.

Характер мира классических майя хорошо представлен на нефри­товой миниатюре, обнаруженной в 1864 г. рабочими, копавшими канал в Восточной Гватемале. Названная «лейденской пластиной» — потому что она впоследствии оказалась в Лейдене, Голландия, — эта 8,5-дюймовая дощечка содержит два типических изображения жизни майя. На одной стороне мы видим дату календаря долгого счета, соответствующую 320 г. н.э , на другой — причудливо одетого прави­теля майя, наступившего на крошечного пленного, съежившегося под ним. Эта комбинация священного времени, войны и социальной иерархии, вырезанная в нефрите, иллюстрирует комплекс основных элементов мира майя. Одним из наиболее важных религиозных достижений, приписы­ваемых классическим майя, был календарь долгого счета. Хотя эта календарная система имеет более раннее происхождение, основанное на интенсивных астрономических наблюдениях, именно майя разра­ботали космологическую концепцию того, что человеческая жизнь будет протекать наиболее благоприятно, если будет отражать поддаю­щиеся математическому выражению небесные циклы. Как средство записи важнейших событий человеческой жизни и привязывания мира человека к небесному порядку, майя разработали календарную систему со многими приложениями, включая цолкин (260-дневный счет, связанный с периодом беременности), хааб (365-дневный счет, связанный с солнечным циклом), долгий счет (связанный с поклоне­нием предкам и родословной), календарный круг (52-летний цикл), счет «боги ночи» (9-дневный интервал) и лунный цикл. Наиболее объемной частью этой системы был долгий счет, отмерявший каждый день от начала космической эры, то есть с 3114 г. до н.э.; конец этой эры, согласно предсказаниям, должен наступить 23 декабря 2012 года. Каждый день отмерялся с помощью системы из пяти подчастей, и жрец мог вычислять даты с помощью колоссальных циклов, уходящих в прошлое, как отмечалось в надписях в нескольких ритуальных центрах, на более чем 9 млн лет²³. Математики считают, что для таких вычислений необходимо иметь понятие «нуля». Майя отмечали эти дни, чтобы можно было предсказывать появление священных сил в земном человеческом мире, происходящее с определенными интерва­лами, и вступать с ними в осознанный контакт. К сожалению, после крушения цивилизации майя эта календарная система, за исключени­ем некоторых районов Юкатана, вышла из употребления.

Социальный стиль Вселенной майя отражается во фресках Бонампака (город расписанных стен), которые были случайно обнаружены в 1946 г. Фотограф, выслеживающий в джунглях оленя, увидел, как тот исчез в маленьком храме, едва заметном в зарослях. Внутри, к своему изум­лению, этот фотограф обнаружил фрески, покрывающие стены и потолки трех комнат. На фресках были изображены формальные аспекты придворной жизни майя и сцены кровопускания, войны, человеческих жертвоприношений, ритуальных процессий, плясок на пирамидах. Все это было окружено астрономическими и календарны­ми знаками. В одной сценке процессию имперсонификаторов богов, изображавших животных (крокодилов, крабов, ягуаров), сопровождал музыкальный ансамбль, готовящийся к представлению.

Во время этого долгого периода творческой культурной активно­сти майя разработали глубокую систему религиозного космовидения, основанного на «символизме центра». Майя верили, что мир был упорядочен на основе комбинации священного цветущего мирового дерева и монарха (мах кина — «великий правитель Солнца»), обеих сущностях, связанных с миром предков. Это космовидение ярко проявляется в красивом ритуальном центре Паленке, где рисованные программы, высеченные на стенах ритуальных храмов и сооружений, показывают, как правили семьи монархов, как они общались с богами, умирали, передавали власть живым и обновляли аграрный мир. Как мы увидим в главе 8, у правителей майя была грандиозная концепция своей роли в священной истории. Теперь давайте перене­семся на четыре сотни миль на север, где была построена имперская столица Теотиуакан.

 

Теотиуакан: столица империи

 

наиболее часто посещаемым археологами местом в Америке является Теотиуакан, известный большинству людей под названием Пирамиды. Расположенный на центральном нагорье в тридцати милях к северо-востоку от сегодняшнего Мехико, Теотиуакан (как стало известно ацтекам спустя пять веков после крушения города) означает «место, где становишься обожествленным». Это был не только город мону­ментальной архитектуры, но и гигантский образ космоса. В пик своего расцвета, около 500 г. н.э., Теотиуакан населяли более двухсот тысяч человек, и, будучи столицей, он оказывал влияние на многие города, располагавшиеся на Центральном плато Мексики и за его' пределами.

Самое удивительное заключается в том, что этот величайший из классических городов, с его огромными башенными Пирамидами Солнца и Луны, тщательно спланированными ритуальными дворами и дворцами (город имел более семидесяти пяти храмов), начинался в пещере. Недавние раскопки показали, что прямо под Пирамидой Солнца находятся остатки древнего туннеля и алтарное место, бывшее ранним, если не самым первым, священным центром и, возможно, местом паломничества. В мезоамериканской истории пещеры рассмат­риваются как места происхождения древних народов и как пути, ведущие к богам и сверхъестественным силам подземного мира Как и город, раскинувшийся наверху, эта пещера была перестроена и оформлена в форме цветка с четырьмя лепестками. В некоторых более поздних картинах и рисованных повествованиях мезоамериканский мир символизируется цветком с четырьмя лепестками, представляющим разделение пространства вокруг центра на четыре кардинальных секто­ра. Возможно, что пещера в Теотиуакане была первым имаго мунди (imago mundi), или священным образом космоса.

Весь город был спланирован и построен как четырехсекторная имитация космоса. В этом смысле это было не только вместилище религиозного символизма — сам город был религиозным символом Сотни жилых, ритуальных и ремесленных зданий города составляли решетчатый узор на основе двух главных улиц — «улицы мертвых» (длиной более двух тысяч метров) и «восточно-западной» улицы, пере­секавшихся под прямым углом в центре города и разделявших его на четыре огромных квадранта. Важно отметить, что ряд природных объектов, таких, как ручьи и холмы, были приведены в соответствие с этой схемой.

Эта планировка имеет ясную связь с астрономическими явлениями. Огромная лестница Пирамиды Солнца, например, направлена фасадом на западную точку горизонта, прямо над которой заходит созвездие Плеяд, названное народами науатль Тианкицли, что означает «торговое место». Какое религиозное значение в городском календаре имеет этот день, мы можем не узнать никогда, но очевидно, что здесь проявилась благородная попытка достичь гармонии и выразить эту гармонию соответствием строя пирамиды и небесного порядка. Это также демонстрируется тем фактом, что Плеяды первый раз в году появля­ются над горизонтом до восхода в тот день, когда Солнце проходит зенит. Вполне вероятно, что эти два небесных события — ключ к космовидению  столь  многих   мезоамериканских  культур,   поскольку они отмечали тот момент, когда элита организовывала массы простых людей для ритуального приготовления к новому земледельческому сезону

Искусство Теотиуакана характеризуется множеством культов, посвя­щенных военной активности, божествам, плодородию, играм в мяч, династиям правителей и погребению. Ранние проявления этих религи­озных тем, которые мы уже рассмотрели, в Теотиуаканс выходят на авансцену И хотя у нас нет письменных свидетельств, а есть ограни­ченный устный материал, связанный непосредственно с Теотиуака-ном, вполне очевидно, что божества, идентифицируемые в более, поздних культурах как Кецалькоатль (Пернатый Змей), Тлалок (бог дождя). Шипе-Тотек (бог плодородия) и Шоцикецаль (Перо Цветка — богиня цветов и сексуальной чувственности), высоко почитались в великой столице.

Ясно, что в более поздних культурах, особенно ацтекской, Теотиу-акан рассматривался как источник всего сущего, как место происхо­ждения мира В своей священной истории ацтеки утверждали, что «Пятое Солнце», ацтекская эра, было рождено из священного огня в великом городе в начале времен. История сотворения «Пятого Солн­ца» начинается так:

 

«Говорят, что когда (все) еще было во мраке, не было солнца и не наступал рассвет боги — так говорят — собрались в Теотиуакане Они говорили «Кто возьмет на себя обязанность стать солнцем, принести рассвет?»²⁴

 

Монументальное великолепие Теотиуакана, точная пространствен­ная организация, развитые ремесленная и торговая системы и священ­ный престиж способствовали тому, что этот город стал центром развивающейся империи. Хотя его положение абсолютной доминанты над многими другими городами сохранялось менее чем двести лет, статус его как центра этого региона Мезоамерики не может быть ограничен только тем временем, когда происходило подражание его художественным стилям, ибо Теотиуакан был первой настоящей столицей, первым местом в Центральной Мексике, где существо­вало полностью интегрированное, богатое и сытое общество, управ­ляемое силой авторитета сверхъестественных сил и космомагиче-ских  формул.

 

Толлан — город Пернатого Змея

 

«Кецалькоавль был подобен богу Ему поклонялись и молились в прежние времена в Толлане, и там стоял его xpaм — очень высокий, чрезвычайно высокий»²⁵

 

этот пассаж, записанный испанским монахом-исследователем Бернардино де Саагуна со слов пожилого ацтека, относится к одному из наиболее творческих периодов истории мезоамериканских религий, а именно империи тольтеков. В ацтекские времена (1325—1521 гг. н.э.) молодому поколению рассказывали о культурном расцвете и религи­озном гении древнего Толлана («тростниковое место»), управляемом правителем-жрецом Топилцином Кецалькоатлем (Наш Юный Прави­тель — Пернатый Змей), бывшим посвященным великого бога Кецалькоатля. После быстрого крушения в VIII в. н.э. Теотиуакана как центра мезоамериканского мира сформировался так называемый Ве­ликий Толлан, состоящий из более чем двадцати достаточно больших поселений, окружавших столицу Толлан, называемую также Тула. Согласно священной истории, преподаваемой в ацтекских школах, Толлан существовал в «золотом веке», когда аграрное изобилие, технические достижения, художественное мастерство и изящество, духовный гений были объединены под патронажем великого божест­ва, Кецалькоатля — Пернатого Змея. В Толлане проживали легендар­ные тольтеки, само название которых означает «художественное со­вершенство». О них вспоминали как об

 

«очень мудрых Их работы были все хороши, все превосходны, все удивительны, все чудесны, их дома были красивы, украшены мозаикой, гладко оштукатурены, очень красивы»²⁶

 

В этой обстановке культурного гения и экономической стабильности тольтеки изобрели календарь, «начали отсчет лет, установили способ смены дня и ночи... Они различали орбиты звезд...»²⁷ и изобрели ритуалы предсказания будущего. Конечно, мы уже видели, что многие из этих культурных форм были изобретены и развиты в предшествующее тольтекам тысячелетие. Но с быстрым крушением ранних культур эти традиции периодически изобретались и развивались заново. К тому же во времена ацтеков все общества считали престижным вести свою родослов­ную от тольтеков. Все это богатство и творческая мощь организовывались вокруг ритуального центра, состоящего из большой пирамиды, окруженной четырьмя храмами, красиво украшенными, фасады которых были обраще­ны к четырем сторонам света. В центре этого мира жил правитель-жрец Кецалькоатль, имевший мистическую власть, дарованную ему богом. В ацтекских школах учили: «Истина шла от него, все исходило от него, все искусство и знание».                  

Ученые, внимательно изучившие рисованные, архитектурные и этно­графические свидетельства, установили, что было по крайней мере два Кецалькоатля. Первый, могущественный бог-созидатель, был одним из четырех детей божественного дуалистического существа Ометеотля, живущего в сердце небес, над двенадцатым уровнем. В различных мифологических рассказах Кецалькоатль создает мир, возвращает кос­ти предков из преисподней (Миктлана), добывает для человека маис с Горы Обеспечения. Второй был человеком, представляющим бога, или хомбре-диасом (человеком-богом), управлявшим Толланом и приведшим его к вершине процветания и величия. Кецалькоатль-человек был также известен под своим календарическим именем Се Акатль Топилцин Кецалькоатль (Тростниковый Прут, Наш Юный Правитель — Пернатый Змей). О нем вспоминается в песнях, поэзии и искусстве как о человеке «чудесного» рождения, получившем жреческое образование, включавшее аскетическую жизнь в горах, рассказывается о его карьере воина и коротком периоде триумфального правления. Во время своего царствования он, очевидно, попытался совершить религи­озную революцию. Согласно одному источнику, Топилцин Кецалько­атль изменил ритуальную традицию человеческих жертвоприношений и заменил ее приношениями в жертву перепелок, бабочек и кроликов. Это радикальное изменение повлекло за собой выступление его боже­ственного конкурента Тескатлипоки, Правителя Курящегося Зеркала Творца Всего Сущего, вынудившего Топилцина Кецалькоатля отпра­виться в изгнание. В одной сохранившейся традиции существует идея, что изгнанный правитель сможет вернуться в следующем круге кален­даря в год се акатль («год одного тростникового прута»).

Этот год также соответствовал 1519 г., когда в Мексику прибыли испанцы, и о Кортесе поэтому некоторое время думали, что он и есть вернувшийся Кецалькоатль. Примерно в XI в. Толлан, как и майя и Теотиуакан, потерпел быстрый крах — возможно, это было следствием поражения Кецалькоатля. Тем не менее тольтекские традиции продолжали жить, став одним из источников подъема религии воинов у ацтеков.

 

Ацтекская война,  космический конфликт

фрагмент ацтекской поэзии звучит как сочетание темы космической устойчивости и воинского бахвальства.

 

«Гордый в существе своем

Стоит город Мехико-Теночтитлан.

Здесь ни один не боится умереть в войне,

Это наша слава,

Это наша власть,

О, дарующий жизнь!

 

Помните об этом, о правители Кто мог покорить Теночтитлан? Кто мог потрясти основы небес?»²⁸

Четыре элемента в этом стихе интересуют нас при рассмотрении истории ацтекской религии: война, концентрация власти в столице Теночтитлане, страх космической нестабильности и связь с намерения­ми богов. Действительно формирование ацтекской религии произошло в столице Теночтитлане, расположенной в Центральной Мексике, между XIV и XVI вв Ацтекская религиозная традиция вобрала в себя и трансфор­мировала многие ритуальные, мифологические и космологические элементы разнородных культурных групп, включая тольтеков, которые населяли центральное плато Мезоамерики.

Предки ацтеков, чичимеки (от «чичи» — «собака» и «мекас» — «веревка» или «родословная»), в XIII в. мигрировали в озерный район (в долине существовало пять соединяющихся озер), где было множе­ство воинствующих городов-государств, постоянно соперничающих за земли и дань в виде предметов питания, роскоши и пленных. Этот раздираемый войнами мир был частично следствием распада в двена­дцатом веке тольтекской империи. Крушение ее привело к миграции остатков тольтеков и чичимеков в долину Мехико, где они находи­лись в состоянии периодических и жестоких конфликтов с различны­ми городами-государствами. Одна чичимекская группа, называвшая себя «Мексикой», поселилась на болотистом острове в центре озерного района и за сотню лет сформировала жестокое военное и политиче­ское объединение, способное силой, а порой и убеждением возвы­ситься и установить господство над увеличивающимся числом горо­дов-государств в Центральной Мексике. Ацтеки «Мексика» достигли доминирующего положения во время восстания 1424—1426 гг. против правящей столицы тепанекской империи Аскапоцалько. Вместе с двумя другими восставшими городами, Тлакопаном и Тескоко, они образовали воинственный тройственный союз; но все же именно ацтеки Теночтитлана были верховной властью в Центральной Мезо-америке. Они добились этого благодаря контролю над торговыми путями, агрессивному космовидению и крупномасштабным военным кампаниям, которые отмечались щедрыми ритуальными празднества­ми в различных ритуальных центрах столицы.

Редко можно найти другую столицу, столь же соответствующую понятию «центр мира», как Теночтитлан. Если высокое плато Мекси­ки было чем-то вроде центра Мезоамерики, то долина Мехико была сердцем плато, сообщающиеся озера образовывали центр долины, а Теночтитлан был построен вблизи центра озерного района. С начала «общей эры», когда великая имперская столица Теотиуакан была органи­зована в четыре сектора вокруг массивного ритуального центра в тридцати милях к северу долины Мехико, центральное высокогорье было домини­рующим культурным  регионом Центральной Мезоамерики. Хотя мезоамериканская цивилизация периодически распадалась, ее воссоединение кон­тролировалось, по крайней мере в регионе к северу от земель майя, городами, расположенными на вершине географической пирамиды. Между 1300 и 1521 гг. все дороги Центральной Мезоамерики вели в озерный район, где находилась величественная столица ацтеков. Подобно Теотиуакану, это был город, состоящий из четырех частей, вдохновляемый космовидением с некоторыми отличительными качествами. Многие космологии, или представления о мировом порядке, под­черкивают, достижение стабильности, надежность и контроль над силами хаоса. Космология ацтеков, однако, имела несколько отличи­тельных черт, включая тот факт, что космическое устройство у ацтеков было динамичным, нестабильным и деструктивным, отличаю­щимся резким чередованием порядка и хаоса, космической жизни и космической смерти. Это космическое устройство отражалось и на небесном и на земном уровнях войнами, пожертвованиями и восста­ниями так же, как и гармонией, сотрудничеством и стабильностью. Но первое всегда, казалось, преобладает над последним. Формальным выражением этого является миф о солнцах, высеченный на каменном календаре, или Камне Солнца, находящемся сегодня в Национальном музее антропологии в Мехико. Камень, как и ряд других доколумбовых и постколумбовых свидетельств, описывает четыре века, или "Четыре Солнца", через которые прошла Вселенная к настоящему, «пятому веку».

Первый век, называемый «Солнцем Четырех Тигров», характери­зуется упорядочением первобытного хаоса. После этого последовала война богов, приведшая к крушению космоса и, согласно традиции, его переорганизации победившим богом, Тескатлипокой. Существа, жившие в этой эре, были съедены оцелотами. Этот процесс упорядо­чения и краха был повторен четыре раза. Второй век назывался «Солнцем Четырех Ветров», и существа, жившие в нем, были унесены ветром. Третий век был «Солнцем Четырех Дождей», и огонь пролил­ся на людей, и они стали индюками. Четвертый век был «Солнцем Четырех Вод» — вода поглотила людей, и они стали рыбами. Затем настоящий век, «Солнце Четырех Движений», был создан через приношение в жертву большого числа божеств в Теотиуакане (или где-то еще, в зависимости от традиции). Этот век должен закончить­ся, согласно верованиям, землетрясением и голодом. Ясно одно: космический порядок во Вселенной ацтеков достигается через кон­фликты, жертвоприношения, смерть людей и богов.

Такое представление о мире — достижение порядка через кон­фликт и жертвоприношение — было базисом необычной практики кровопускания и человеческих жертвоприношений в Мезоамерике.

Каждый из 18-дневных месяцев со­провождался публичным жертво­приношением    пленных     воиновили, в редких случаях, детей и молодых женщин. Но в каждом случае целью было извлечь божественную силу, заключенную в теле челове­ка, и накормить ею солнце, землю и дождь, чтобы удержать в стабильном состоянии «пятый век». Эти ритуалы представляли собой музыкальные, художественные, публичные демонстрации ацтекской космологии  и политической воли.

Ацтекские ритуальные церемонии, проводимые в соответствии с детализированным ритуальным календарем, варьировались от поселения к поселению. Однако, как правило, они включали три стадии: дни приготовления к ритуалу, ритуальное жертвоприношение и акт подно­шения пиши богам и обществу. Дни ритуального приготовления предпо­лагали пост, продолжительные процессии (иногда ко многим горным и озерным алтарям) и приношения в виде пищи, цветов и бумаги. Существовали сложная техника очищения, ритуальные песнопения и процессии персонификаторов богов (теотль ишиптла — актеров, пред­ставляющих тех или иных божеств), направляющихся на ритуальные территории к различным храмам. После этих тщательных приготовле­ний на пирамидальных или храмовых платформах совершался обряд кровопускания, управляемый группами жрецов, натренированных на бы­строе умерщвление жертв. Этот обряд предполагал различные типы самопожертвования (кровопускания самому себе) и приношения в жертву сердец пленных вражеских воинов и купленных рабов. Хотя и применялись разнообразные методы, включая обезглавливание, сжига­ние, сбрасывание с большой высоты, удушение и умерщвление с помощью стрел, наиболее типичным обрядом было драматическое жертвоприношение сердца жертвы и помещение его в ритуальный сосуд, чтобы накормить богов. В следующей главе мы более подробно рассмотрим религиозное значение этого жестокого обряда.

Ацтекские войны были тесно связаны с этим космовидением и ритуальной традицией. Война, как мы увидим, была религиозной и эстетической акцией, предназначенной не только для того, чтобы разбить и подчинить врага, но и "омолодить"  богов «отдачей долга» (нештлаоалицли), возвращением  "дарующему жизнь» священной энер­гии, которую он даровал вначале и которая нуждается в обновлении каждый месяц. Сходные мотивы мы видели в ольмекские времена, когда война была местом, где «ревут ягуары», где «воинские головные уборы вздымаются, подобно пене, в волнах». И смерть на иоле брани называлась шокимикицли — «цветущая смерть».

Это состояние стабильности—нестабильности, войны и империи отражается в шочиуаотле или «войнах цветов», которые имели место между 1450 и 1519 гг. Эти войны состояли из серии расписанных заранее сражений первоначально между воинами тройственного союза и воинами восточных правительств Тлакскалы и Пуэбло. Целью этих войн, в которых со своим врагом сходились наиболее сильные ацтекские воины из групп «орла» и «ягуара», были отбор будущих субъектов жертвоприношений для ритуальных празднеств, сохранение боевой формы и укрепление статуса воина. Однако часто забывают, что эти войны имели и важное политическое значение, а именно пересмотр границ и нарушение баланса сит между соперничающими городами-государствами.

Все эти действия направлялись тлатоани, или вождями-правителями Линия ацтекских вождей, которая включала двух Моктссум - Илуи-камина (1440—1454) и  Шокойцина (1503- 1519),  которого  на Западезнают как Монтесуму. Это была династия правителей, которые были воинами, жрецами и художниками в одном лице. Но одной из их главнейших обязанностей было ведение завоевательных войн, прино­сивших возможность собирать дань в виде продуктов питания, укра­шений, перьев, слуг и плененных воинов и позволявших сохранять богатство столицы — «основу небес».

Но не все в ацтекской религии было конфликтом и агрессией.

Как мы увидим в главе 7, ацтеки были искусными поэтами и философами, развившими художественную технику для более полной реализации своего духовного потенциала. Эта техника включала инте­ресные лингвистические формулировки — ацтеки верили, что они помогают человеку достичь возвышенного духовного состояния и под­няться до невиданных высот прозрения и силы. Практикующие это ритуальное искусство — тламатинимы, или «знающие природу ве­щей», — также разработали, согласно утверждениям некоторых уче­ных, критическую теорию, направленную против духовного кризиса, вызванного доминирующим космовидением конфликта и войны. Вме­сто того чтобы пытаться достичь знания божественного через жертво­приношения, они предлагали постичь омеокан — «сокровенную часть небес» — через создание возвышенных поэм или эстетических работ. В этом смысле сокровенное «я» — сердце (йолотль) — вдохновляется божественной силой, то есть «обожествляется» и соединяется с богами в духовном смысле, а не через жертвоприношения сердец. Одним из гениев, развивших этот подход, был Тлатоани из Тескоко — Незауалькойотль (Постящийся Койот). Он был не только поэтом, воином и духовным лидером этого ритуального центра, но и организовывал публичные фестивали, где были представлены ацтекское искусство и философия.

Ряд других культур и городов-государств дополняли картину мезо-американских религий. Среди культур, которые мы не обсуждали здесь, были тотонаки, тарасканы, отоми и миштеки. Последние, в частности, внесли свой замечательный вклад в мезоамериканскую культуру серией красиво расписанных повествований в картинках, описывающих миш-текский пантеон, ритуальную систему космогонии и космологию. Миштеки использовали разработанную календарную систему для пе­редачи священных генеалогий и истории семей правителей и городов. Несколько примеров этого искусства представлены в этой книге.

Этот исторический обзор сосредоточен на общей хронологии и творчестве, сконцентрированных в мезоамериканских ритуальных цен­трах. Теперь мы рассмотрим общее космовидение, существовавшее в Мезоамерике. Хотя в разных регионах в разные периоды мезоамерикан-ской истории существовали различные вариации (и мы не затронули многие из них), можно сказать, что определенный общий рисунок миротворения, миросредоточения и мирообновления был характерен почти для всех мезоамериканских культур.

 

Космовидение

как указывалось ранее, термин «космовидение» означает представле­ние о пространстве и времени, составляющее структурное и система­тическое   целое   в  рамках  определенной   культуры.   Нижеследующее обсуждение мезоамериканского космовидения будет подразделено на структуру космоса, космическое значение человека и концепцию времени.

 

Структура космоса

В различных формулировках мезоамериканская Вселенная имела геометрию из трех основных уровней: «высокого мира» божественного пространства, «срединного мира» на земном уровне и подземного мира (Миктлан, царство мертвых). Один из наиболее усложненных образов этой Вселенной мы находим на крышке саркофага правителя Пакала из Паленке, ритуального центра классических майя. Мы видим все три уровня мира, выраженные в корнях, стволах, ветвях и вершине «мирового дерева», кишащего змеями, увешанного драгоценностями, растениями, зеркалами и прочими ценными предметами. Существова­ли, по крайней мере у древних нагуа., тринадцать небесных уровней (в некоторых источниках — девять) и девять подземных миров. В каждом из них обитали различные боги и сверхъестественные суще­ства, часто составляющие супружеские пары. На высшем уровне находился верховный бог Ометеотль,  бог дуальности.

Каждый из этих миров, которые в воображении нагуа были подраз­делены на более мелкие единицы, населялся сверхъестественными сила­ми, перемещающимися вверх и вниз по космическим уровням через спиралевидные проходы, называемые малиналли. Некоторые уровни, особенно нижние (земной и водный), изобиловали ценными запасами и предметами, такими, как семена, вода и драгоценные камни, от которых зависела жизнь земледельцев, ремесленников и их семей. Один мекси­канский ученый отмечает, что древние нагуа 

 

«верили, что этот земной и водный мир осквернен смертью и управляется опасными «хозяевами» рек и лесов Даже сегодня места происхождения и сосредоточения природных богатств — гейзеры и родники, леса и горные карьеры — рассматри­ваются как точки соприкосновения между миром человека и миром смерти, управляемым Оуиканом Чанеком, «хозяином опасных мест»²⁹

 

В некоторых версиях Вселенной эти сверхъестественные силы попа­дают на уровень, населяемый человеком, по гигантским деревьям, которые поддерживают небо во всех четырех частях мира и в центре Вселенной. Как мы можем  увидеть из изображения Вселенной в «Кодексе Фейревари-Майера», мир четырех четвертей образуется че­тырьмя цветущими деревьями, каждое с божественной птицей в кроне. В некоторых культурах цветущее дерево или священная гора стоят в центре Вселенной, связывая по вертикали верхний, средний и нижний  миры.

В космологии майя души мертвых и сверхъестественные силы часто путешествовали с уровня на уровень по огромному цветущему дереву, стоящему на оси Вселенной. Например, великий вождь майя Аг Пакал (Правитель Щита) нарисован на крышке саркофага летящим вниз после своей смерти вдоль ствола  этого дерева вместе с заходящим солнцем прямо в разинутую пасть земного чудовища. Но, согласно верованиям, в подземном мире он превращается в сверхъестественное существо, которое продолжает оказывать огромное влияние на жизнь на земле, особенно в местах соприкосновения с космическими уровнями,   например  в храмах,   которые  он  построил  во  время  своего правления.

Эти сверхъестественные силы могли проникать сверху и снизу в земной мир через пещеры, с огнем, солнечным светом, животными, камнями — через любое место с отверстием или спиралью, связываю­щими человека с пространством богов. В ацтекском космовидении некоторые пирамиды или великие храмы в ритуальных центрах служили ' репродукциями, или копиями космической горы, или аксис мунди, которая в ритуальных представлениях связывала с землей Солнце, звезды и божественные силы. Эти монументальные архитектурные сооружения также рассматривались как «двери» в преисподнюю и иногда имели пещеры или специальные комнаты, построенные в основании храма, через которые подземные силы могли попадать на земной уровень и покидать его. Ритуальные центры Теотиуакана, Паленке, Чичен-Ицы, Толлана и Теночтитлана были организованы как репродукции этой космической геометрии, с тем чтобы элита, воины, пленные, торговцы, земледельцы, поэты и все другие жители могли на себе испытывать это космовидение и участвовать в его взращивании.

 

Космовидение и человек

Другим «центром» мезоамериканских религий был человек, особенно его тело — «носитель» человеческой сущности. Три уровня космоса соответствовали человеческому телу. Илуикатль, или небесная вода, связывалась с головой, тогда как одно из нижних небес ассоциирова­лось с сердцем. Печень ассоциировалась со сверхъестественными силами подземного мира. Как красочно показал Альфредо Лопес Аустин в работе «Тело человека и идеология» («The Human Body and Ideology»), мезоамериканские народы представляли тело человека как ядро и объединяющую космос сущность, которая пронизывалась — точнее, была «загружена» — специфическими сверхъестественными силами и явлениями. Тело человека последовательно наполнялось — при зачатии, рождении, первом ощущении огня и солнечного света и в критические моменты жизни — силами небесного и древнего мифического происхождения. Несмотря на то что эти силы пронизы­вали все тело, они концентрировались в трех частях человеческого организма. Голова (особенно волосы и родничок на голове у младен­ца) была вместилищем тоналли («одушевляющей силы или души»), дающей энергию и силу для роста и развития. Сердце содержало силу теолиа («дающую жизнь»), отвечающую за эмоции, память и знания. Это была душа, дающая жизнь и живущая после смерти тела. Печень получала игиотль, наделявшую человека смелостью, желанием, нена­вистью, любовью и счастьем. Эта сила представлялась в виде светяще-v гося газа, который мог привлекать и очаровывать других людей. Эти силы, или «оживляющие сущности», управляли физиологическими процессами в теле человека, составляли его характер, их пытались приобрести в войне или во время ритуальных жертвоприношений. Считалось, что некоторые из этих сил можно взять из человеческого тела и предложить богам в качестве «уплаты дани или долга» или приобрести во время ритуала, дотронувшись до физического источни­ка их нахождения (печени, сердца).

Каждый человек рассматривался как живое сосредоточение этих сил, но определенные индивидуумы — воины, имперсонификаторы богов (представляющие богов во время ритуальных церемоний — теотль ишиптла, дословно «образы богов»), правители или художники в моменты творчества — хранили в себе необычайную сверхъестест­венную мощь. Одним из особых типов человека, известного нам по сообщениям испанских хронистов, был хомбре-диас, или человек-бог, представляющий собой «религиозного виртуоза», идеальную модель религиозного поведения, силы, авторитета. Такие люди были способ­ны воспринимать напрямую, через ощущения сердца, волю и силу божества, символ которого они иногда носили в своих священных наборах. Ярким примером этого типа «божественного» человека был Топилцин Кецалькоатль — Наш Юный Правитель — Пернатый Змей, вождь и жрец Толлана. В X в. Толлан был сказочным и в то же время историческим государством тольтеков, которые известны своим от­крытием структуры Вселенной и изобретением наиболее важных обрядов   мирообновления.

 

Космовидение времени

Одним из наиболее замечательных аспектов мезоамериканских религий является тот факт, что время представлялось существующим в трех различных пересекающихся друг с другом плоскостях. Пересечение времени человека со временем богов и временем до существования богов наполняло человеческую жизнь невероятной силой, изменениями и значением.

Человек жил во времени, или цикле времен, созданном богами на поверхности земли. Это время отмечалось годичным календарем. Время и пространство рассматривались как переплетение священных сущно­стей. Ход времени осуществлялся сверхъестественными силами небес­ного и подземного происхождения, сходившимися на земном уровне. Таким образом, человеческое время и пространство наполнялись свя­щенными силами. Существовал другой временной цикл, предшествую­щий человеческому времени и характеризуемый борьбой богов, похи­щениями, потерей чести, смертью, расчленением. Этот цикл — время мифов — имел две особенности, повлиявшие на жизнь человека на первом цикле времени. Во-первых, он привел к появлению сверхъес­тественных существ, тесно связанных с повседневной жизнью в человеческом пространстве на земле. Во-вторых, он продолжается и в настоящем времени.

Кроме этих двух временных сфер, постоянно соприкасающихся друг с другом, мы имеем и третью временную сферу — трансцендентное время богов. Верховный Бог существовал до двух начальных циклов, создав первоструктуру Вселенной и придав ей энергию. Это первичное время богов, когда из хаоса возник мировой порядок, продолжается на небесном уровне. Мы можем представить эти циклы как колесо внутри большего колеса, которое в свою очередь находится внутри еще более большего колеса. Каждый час и день земного времени соприкасаются с особыми силами времени богов и времени мифов. В этом смысле человеческая жизнь (время и пространство) каждый день загружается специфической силой и энергией. И каждый день эти рилы и сущности различны. Лопес Аустин так описывает этот множественный взгляд на время:

 

«Второе время, время мифов, не закончилось после того, как оно даю рождение времени человека. Время мифов продолжается вдали от сферы обитания человека.. Когда момент человеческою времени совпадает с одним из вездесущих моментов мифическою времени, время человека запечатлевает «отпечаток» мира богов Последовательность совпадений двух времен приводит к циклам различных разме­ров, делая каждый момент человеческою времени местом встречи многообразия божественных сил, совместное действие которых придает ему его особую природу .. Таким образом, час дня был моментом ночи или дня; характеризовался определен­ным знаком (одним из двадцати имен дней) и номером (одним из тринадцати) в цикле из 260 дней, группой этих тринадцати чисел, к которой он принадлежал. месяцем (из восемнадцати) и позицией внутри месяца (одной из двадцати), годом (одним из пятидесяти двух), который в свою очередь характеризовался знаком (одним из четырех) и номером (одним из тринадцати) и так далее, через последовательность других циклов. Это все делало каждый момент на земле сложной комбинацией влияния различных факторов небесного и подземного происхождения»³⁰.

 

Мезоамериканские календари (найденные в скульптуре или тоналаматлях — «книгах счета дней») отмечают и регулируют проникновение этих божественных сил в человеческую жизнь. Одним из инструментов для составления этих календарей были астрономические наблюдения, на основе которых определялись дни главных ритуальных церемоний, посвященных Венере, созвездию Плеяд и изменениям солнечного цикла. В некоторых случаях весь ритуальный центр или его часть планировались и строились так, чтобы наблюдение этих астрономи­ческих явлений могло служить центром публичного ритуала. Одной из таких церемоний был праздник «нового огня», или «связывания лет», который отмечал проход Плеяд через меридиан каждые пятьдесят два года, или 18 980 ночей. В действительности созвездие Плеяд проходит через зенит каждую ночь, но в полночь — только раз в год. Сложность и комплексность системы ацтекских наблюдений можно представить, когда мы понимаем, что они рассматривали только один из пятидесяти двух таких переходов как действительно важный, потому что он означал конец взаимодействия двух различных кален­дарных систем. Этот ритуал включал в себя приношение в жертву вражеского воина как знак обновления всех циклов времени.

В рамках всех этих запутанных формул времени большое значение придавалось обновлению космических сил в растениях, животных, человеке и династиях. В религии майя, например, исполнялись ритуалы кровопускания одним из членов семьи правителя, чтобы привести души предков, богов и время мифов в мир человека с целью придания живой силы растениям, власти правящему вождю или подготовить страну к войне.

Одним из драматических ритуалов, связывающих время богов с человеческой жизнью, был ритуал с кровопусканием под названием Леди Шок, в Паленке. Мы видим в скульптурных изображениях Яшчилана гиганта или гигантессу, скрученную со змеем, возникающим из ее крови. Из пасти змея появляется тело божественного воина, возвра­щающегося на землю для придания власти династии. Именно через это ритуальное жертвоприношение соединяются и обновляются два временных мира — время богов и время человека.

Теперь, когда мы рассмотрели историю и структуру ритуального мира и космовидения Мезоамерики, обратимся к религии ацтеков, вдохновляемой доблестью воинов и искусством утонченной речи.

5Введение: подход к изучению религий Мезоамерики

6 История и космовидение в мезоамериканских религиях

7 Религия ацтеков: дороги воина,  слова мудреца