14.1. Источники византийского происхождения. До сере­дины XV века Русская Православная Церковь была одной из митрополий Константинопольского Патриархата, Она ру­ководствовалась теми же «Номоканонами», что и Константи­нопольская Церковь. Для нее обязательными были все по­становления Соборов, Патриархов и Синодов кириархальной Церкви.

Самыми авторитетными источниками древнерусского цер­ковного права в этот период являлись грамоты Вселенских Патриархов по делам Русской Церкви, составленные в виде посланий русским митрополитам, епископам, князьям.

Некоторые из этих грамот дошли до нас. Среди них: 1) грамота Патриарха Луки Хрисоверга к Суздальскому кня­зю Андрею Боголюбскому с отказом в его просьбе об учреж­дении во Владимире-на-Клязьме отдельной митрополии, не­зависимой от Киевской кафедры (1160 г.); 2) грамота Патри­арха Германа Киевскому митрополиту Кириллу, запрещаю­щая хиротонию холопов, а также настаивающая на невмеша­тельстве князей и бояр в дела церковного суда и на непри­косновенности церковного имущества (XIII в.); 3) соборные ответы Патриарха Иоанна Векка на вопросы Сарайского епископа Досифея (1276 г.); 4) грамота Патриарха Нифонта Тверскому князю Михаилу Ярославичу по поводу его жало­бы на святителя Петра (начало XIV в.); 5) грамота Патриар­ха Нила, посланная в Псков по поводу ереси стригольни­ков, - в этой грамоте оправдывается взимание пошлины со ставленников (1382 г.); 6) грамота Патриарха Антония Вели­кому князю Московскому Василию Дмитриевичу с укориз­ной за неуважение к византийскому Императору (конец XIV в.). В грамоте предписывается возносить имя Императора за богослужением во всех храмах Русской Церкви. Грамота Патриарха Германа и соборные ответы Патриарха Векка вхо­дили в состав русских «Кормчих».

14.2. Русские источники церковного права соборного и иерархического происхождения (до середины XV века). Как автономная митрополия Константинопольского Патриарха Русская Церковь осуществляла и свою суверенную законода­тельную деятельность в пределах этой автономии.

Местными органами церковного правотворчества в первую очередь были Соборы. Из соборных актов периода зависимо­сти Русской Церкви от Константинопольской Патриархии до нас дошли лишь постановления Владимирского Собора 1274 года, на котором была принята «Кормчая книга» святого Саввы. Постановления Собора сохранились под названием «Правил Кирилла митрополита Русского», ибо они изданы в виде окружного послания митрополита. По распоряжению митрополита Кирилла, постановления Владимирского Собора были внесены в «Кормчую книгу».

Собор принял ряд мер, направленных на восстановление церковной дисциплины, расшатанной монголо-татарскими ор­дами. Владимирский Собор запретил брать со ставленников пошлину, превышающую семь гривен; запретил рукоположе­ние лиц, не достигших канонического возраста, и холопов. Он осудил духовенство за отступления от церковного устава при совершении Евхаристии и Крещения, осудил пьянство, языческие обряды и зрелища, бесчинные игры в канун празд­ников, народные бои, не обходившиеся без смертоубийства; осудил обычай водить невест к воде; запретил изображать кресты на земле и на льду. Кроме соборных постановлений, к памятникам церковного законодательства Древней Руси принадлежат также канони­ческие послания и ответы митрополитов и епархиальных архиереев. Древнейшие из них вошли в рукописные «Корм­чие» софийской фамилии.

Особенно важны «Канонические ответы» митрополита Иоанна (1080-1089 гг.) на вопросы черноризца Иакова. В подлиннике эти ответы составлены на греческом языке, но переведены на русский язык, вероятно, самим Иаковом. В «Ответах» говорится об обязательности епископа посещать Соборы, об открытии епархий исключительно с соизволения Собора и митрополита, об обязательности венчания не толь­ко для князей и бояр, но и для простолюдинов, о запреще­нии венчания третьего брака, брака в шестой степени двою­родного свойства и брака княжен с латинянами.

До нас дошли «Канонические ответы» Новгородского епис­копа Нифонта (первая половина XII в.) на вопросы местных священников Кирика, Саввы и Илии. Эти вопросы и ответы касаются Таинств Крещения, Покаяния и Евхаристии, погре­бения, постов, поклонов во время богослужения. В 61-м от­вете запрещается менять одного духовника на другого без благословения первого духовника. Встречаются тут и курьез­ные вопросы. Например, Кирик вопрошает: «Можно ли бить яйцом в зубы до обеда?» - и Савва: «Может ли служить священник, если в его одежду вшит женский платок?» Ответ Нифонта:  «Может, разве женщина погана?»

Сохранились грамоты и послания канонического содержа­ния митрополитов Максима, святых Петра, Алексия, Киприана, Фотия. Митрополиты Киприан и Фотий в своих посла­ниях воспрещают быть при крещении двум восприемникам. Святитель Петр запрещает вдовым священникам священно-служение, если они не примут пострига.

До нас дошли и анонимные церковно-правовые памятни­ки,   и   среди  них  -   сочиненное  на  Руси  апокрифическое «Правило святых отец 165-е Пятого Собора о обидящих церк­ви Божии и священные власти их», В этом подложном пра­виле подвергаются резкой критике лица, посягающие на не­прикосновенность церквей и церковного достояния.

Сохранилась также «Заповедь святых отец ко исповедающим сынов и дщерей», иначе называемая «Уставом белеческим». Это свод правил о покаянии и епитимьях, переведен­ных с греческого и латинского языков. «Заповедь» приписы­вается митрополиту Георгию, которого летописи упоминают под 1072 и 1073 годами.

14.3. Источники церковного права государственного про­исхождения. Своеобразие отечественной истории в период зависимости Русской Церкви от Константинопольского Пат­риарха выразилось в том, что действовавшие на Руси церковно-правовые документы государственного происхождения в эту эпоху издавались разными инстанциями: местной вели­кокняжеской и удельной княжеской властью, византийскими императорами и золотоордынскими ханами.

Законодательство русских князей, естественно, составляет большую часть церковно-правового материала. Так называе­мые княжеские уставы, в отличие от законов византийских императоров, практически не затрагивают внутрицерковную жизнь, а касаются лишь взаимоотношений между Церковью и государством: чаще всего в них перечисляются предостав­ляемые Церкви льготы.

Важнейший памятник отечественного права - «Устав свя­того Владимира». Он сохранился в нескольких редакциях. По своему содержанию «Устав» заключает в себе пожалова­ние десятины в пользу Церкви, в нем определены также круг лиц и перечень дел, подсудных святительскому суду. Эти разные темы присутствуют в одном документе, потому что их связывает забота князя о содержании митрополии: суды предполагают взимание судебных пошлин.

Согласно «Уставу», к ведению церковного суда отнесены бракоразводные дела («роспуст»), так называемое смилное заставание, которое одни ученые понимают как преступную любовную связь, другие, в частности, А. С. Павлов, - как тяжбу о неустойках, связанных с приданым¹⁴⁹. К ведению святительского суда отнесено также рассмотрение следующих дел: «пошибание» (изнасилование) и умычка, браки между близкими родственниками, разные виды волшебсва (ведьство, зелейничество, потвори, чародеяния, волхвования, зубоежа, еретичество), татьба, гробокопательство, идолопоклон­ство, осквернение храмов, избиение сыном отца или матери дочерью, неприличное защищение женою своего мужа в дра­ке, противоестественные пороки, убийство матерью незакон­но прижитого младенца.

К кругу лиц, подсудных церковной власти, в «Уставе свя­того Владимира» отнесены «игумен, поп, диакон, дети их, попадья и кто в клиросе, игумения, чернец, черница, проскурница, паломник (или «псаломник». - В. Ц.), лечец (ле­карь), прощеник и задушный человек (вольноотпущенники), сторонник (странник, богомолец), слепец, хромец, моностыреве, гостиницы, странноприимницы»¹⁵⁰. «Устав» также предо­ставляет в заведование Церкви торговые места и весы.

В древности никто не сомневался в происхождении этого «Устава» от равноапостольного просветителя Руси. Но исто­рик Н. М. Карамзин, ввиду некоторых хронологических не­сообразностей «Устава» (святой Владимир по «Уставу» - со­временник Константинопольского Патриарха Фотия), первым стал отрицать его подлинность¹⁵¹. В конце XIX века к его точке зрения присоединился академик Е. Е. Голубинский¹⁵². Подложным считал «Устав святого Владимира» и Н. С. Су­воров. Время его составления он относил к концу XIV века, считая, что к подлогу был прикосновенен митрополит Кипри-ан¹⁵³. Однако в свое время Н. М. Карамзину возражал митро­полит Евгений (Болховитинов), настаивая на подлинности «Устава»¹⁵⁴. Оспаривали позицию Карамзина также митропо­лит Макарий (Булгаков)¹⁶⁵ и В. А. Неволин¹⁵⁶.

Профессор А. С. Павлов высказал компромиссную точку зрения на происхождение «Устава святого Владимира». Он писал: «Письменные памятники древности могут быть подлин­ными в материальном отношении и неподлинными в формаль­ном. То есть они могут содержать в себе юридические нормы, действительно принадлежащие тем законодательным авторите­там, которым приписывает их данный памятник, но самое письменное изложение этих норм может быть делом другой руки, современной и позднейшей». И далее об «Уставе»: «Па­мятник этот, несомненно, составился из частных и, по всей вероятности, разновременных записей о подлинных распоряже­ниях святого Владимира по делам Церкви. Некоторые из этих записей, именно те, в которых исчисляются суды и люди цер­ковные, надобно думать, сделаны были еще при самом Влади­мире или вскоре после него. Это доказывается их языком»¹⁵⁷.

В 1926 году С. В. Юшков, изучая научное издание текстов «Устава», предпринятое профессором В. Н. Бенешевичем в 1915 году, пришел к выводу, получившему всеобщее призна­ние в современной науке: «В основе Устава... лежит грамота о выделении десятины церкви Богородицы в 995-996 годах, которая была переработана в первый Устав в начале XI века (до 1011 г.) в связи с учреждением епископских кафедр, распространением на них церковной десятины и установлени­ем церковной юрисдикции. Устав продолжал складываться и развиваться в XI-XII веках вместе с укреплением и расши­рением церковной организации. В него были внесены переч­ни церковных судов и церковных людей. Архетипический текст, лежащий в основе существующих редакций, сложился в середине или второй половине XII века»¹⁵⁸.

Влияние «Устава» на русское право огромно - по суще­ству дела, вплоть до эпохи Петра Великого судебная власть Церкви по тяжбным и уголовным делам сохранялась в целом в тех пределах, которые очерчены были «Уставом» святого Крестителя Руси.

До нас дошел также «Устав» князя Ярослава Мудрого. Суждения ученых о его происхождении высказывались по аналогии с суждениями о происхождении «Устава святого Владимира».

По мнению А. С. Павлова, «Устав Ярослава образовался пу­тем частной кодификации норм церковного права, вызванных историческою, то есть жизненною необходимостью перенести в сферу церковного суда ту же самую систему вир (денежных штрафов. - В. Ц.) и продаж, какая принята в "Русской правде". В этом смысле мы вполне разделяем отзыв Неволина об Уставе Ярослава, что основа его могла быть древняя, принадлежащая времени введения христианства в России, ярославовская... но го­ворить о подлинности этого Устава в собственном смысле, то есть о принадлежности его, как письменного памятника, самому Ярославу, можно еще менее, чем о подлинности такого же уста­ва, приписываемого святому Владимиру»¹⁵⁹.

Между тем «Устав» князя Ярослава интенсивно изучался в XX веке. С. В. Юшков пришел к выводу, что архетипичес­кий текст «Устава» принадлежит к XII веку¹⁶⁰. Историк А. А. Зимин, продолжая гиперкритическую тенденцию рус­ской науки XIX столетия, относил составление текста «Уста­ва» к рубежу XIV-XV веков, полагая местом его происхож­дения канцелярию святителя Киприана¹⁶¹.

Наиболее убедительна точка зрения, к которой пришел современный ученый Я. Н. Щапов. Он считает, что архети­пический текст «Устава» относится к XI веку и что упоми­нание в нем о составлении его князем Ярославом по согласо­ванию с митрополитом Иларионом вполне достоверно. Про­странная редакция «Устава» князя Ярослава появилась рань­ше краткой - на рубеже ХП-ХШ веков, а краткая восходит к середине XIV столетия, хотя она точнее воспроизводит его первоначальный текст¹⁶². Концепцию Я. Н. Щапова разделя­ет и современный американский ученый Д. Кайзер, крупный специалист по средневековому русскому праву¹⁶³.

В «Уставе» князя Ярослава определен не только круг дел, связанных с совершением церковных преступлений и подве­домственных святительскому суду, но и предусмотрены нака­зания для виновных, причем весьма необычные для церковно-судебной практики - денежные штрафы. Например, «аще жена будет чародеица, паузница, или волхва, или зелейница, и муж, доличив, казнит ю (накажет), а не лишится (то есть она не перестанет заниматься волшебством. - В. Ц.), митро­политу 6 гривен»¹⁶⁴.

«Уставы» святого Владимира и князя Ярослава включа­лись в русские рукописные «Кормчии».

Церковно-уставные грамоты издавались и удельными кня­зьями. Сохранилось несколько таких грамот XII века: одни в подлинном виде, другие - измененные и дополненные.

Подлинной является «Уставная грамота» Новгородского князя Святослава Олеговича о замене десятины определен­ным годовым жалованием от князя (1137 г.). В этой «Грамо­те» есть свидетельство древности десятины на Руси: «Устав бывший прежде нас в Руси от прадед и от дед наших, имати пискупом десятину от даней и от вир, и продаж, что вхо­дит в княжь двор всего»¹⁶⁵.

В «Грамоте» Новгородского князя Владимира Мстиславича, выданной церкви святого Иоанна Предтечи на Петрятине дворище, построенной в 1127 году, излагается устав торгово­го товарищества «купечества Ивановского», для которого эта церковь стала приходской. Доход церкви должен был скла­дываться отчасти и из средств, поступающих в виде платы за пользование хранившимися в притворе храма мерами и веса­ми. Тому же князю усвояется и «Устав» о церковных судах, данный Софийскому собору. Это, в сущности, переделанный вариант   «Устава»   святого  Владимира.   Обе  грамоты  князя Владимира Мстиславича сохранились, но с большими иска­жениями текста.

Другой подлинный памятник - «Уставная грамота» Смо­ленского князя Ростислава Мстиславича новоучрежденной Смоленской епископии (1150 г.). В ней определяются сред­ства содержания еписконии: десятина от княжеских даней, пошлина с церковных судов и доходы с земельных владений.

До нас дошли, конечно, лишь немногие из церковных ус­тавов и грамот, изданных князьями в домонгольский период. О существовании других документов подобного рода есть ле­тописные свидетельства. Например, в летописи 1158 года говорится о том, что Суздальский князь Андрей Боголюбский дал построенной им соборной церкви Успения Богородицы во Владимире «многие имения и слободы и села лучшие с даня­ми и десятину во всем и в стадах своих и торг десятый во всем княжестве»¹⁶⁶. Несомненно, это пожалование было сде­лано не в форме устного распоряжения, а посредством изда­ния грамоты.

В эпоху монгольского ига княжескую десятину заменили пожалования недвижимостей, льготных и тарханных грамот, которыми церковные земли освобождались от налогов, а так­же «несудимыми» грамотами, освобождавшими княжеские монастыри от подсудности по гражданским делам епархиаль­ному епископу.

До нас дошла грамота Великого Московского князя Васи­лия Дмитриевича святителю Киприану, в которой устанавли­ваются права митрополита в отношении населения, живуще­го в вотчинах митрополичьей кафедры.

Одним из своеобразных материальных источников государ­ственного церковного права на Руси в период зависимости нашей Церкви от Константинопольского Патриарха были за­коны византийских императоров. Согласно византийским правовым воззрениям, власть императоров распространялась на все православные народы во вселенной. Правда, притяза­ния эти мало соответствовали действительности. Но Констан­тинопольские Патриархи в посланиях русским митрополитам или князьям указывали, что свои распоряжения они делают с согласия императоров.

Иногда и сами русские князья обращались по поводу цер­ковных дел в Константинополь не только к Патриархам, но и к императорам. Например, когда уже решался вопрос об автокефалии Русской Церкви, Великий князь Василий Васильевич Темный писал последнему византийскому императору Константину Палеологу о поставлении митрополита Ионы русскими епископами. Это послание, составленное в весьма почтительном тоне, не было отправлено в Константинополь.

Сохранились и некоторые грамоты византийских императо­ров по русским церковным делам - например, четыре грамо­ты Иоанна Кантакузена о разграничении переделов Киевской и новообразованной Галицкой митрополий (1347 г.). Но учас­тие императоров в церковной жизни Руси было весьма ограни­чено и в силу ее политической независимости от Константино­поля, и ввиду географической удаленности Русской земли.

Гораздо ощутимее была зависимость нашей Церкви от поработившей Русь Золотой Орды. Монгольские ханы давали русским митрополитам так называемые ярлыки. Сохранилось семь ярлыков (XIII и XIV вв.), но издано их было намного больше. Каждый митрополит при поставлении должен был просить хана о подтверждении прежнего или выдаче нового ярлыка. Характерно, что ярлыки не только подтверждали привилегии митрополитов, епископов и духовенства, которые существовали до завоевания Руси, но и расширяли их по сравнению с прежними. Как отмечал А. С. Павлов, «ханы ограждали неприкосновенность веры, богослужения, законов, судов и имущество Церкви, освобождали все духовенство от всякого рода податей и повинностей и предоставляли духов­ным властям право судить своих людей во всех делах граж­данских и уголовных - даже в разбое и душегубстве»¹⁶⁷.

14.4. Источники русского церковного нрава от середины XV века до учреждения Патриаршества. С середины XV сто­летия начинается период автокефального бытия Русской Цер­кви, и одновременно наша Церковь разделяется на две мит­рополии, одна из которых, с центром в Киеве, остается час­тью Константинопольского Патриархата.

Установление автокефалии прервало ненадолго общение Русской Церкви с Константинопольским Патриархатом. Ви­зантия переживала тогда трагическое время. Вскоре после падения Константинополя (1453 г.) и восстановления там Православия общение возобновилось, хотя автокефалия на­шей Церкви не признавалась на Востоке вплоть до учрежде­ния на Руси Патриаршества (1589 г.).

Получив автокефалию, русские митрополиты попали в несравненно большую, чем прежде, зависимость от Москов­ских государей, ставших после освобождения Руси от монголо-татарского ига самодержавными правителями. Падение Константинополя явилось причиной того, что в них стали видеть правопреемников византийских василевсов, государей Третьего Рима.

Источники русского церковного права остались неизмен­ными: «Номоканон» в виде «Кормчей книги», постановления Соборов, канонические ответы и послания иерархов, «Уста­вы» святого Владимира и князя Ярослава Мудрого. Но кано­нические нормы сохраняли свою силу, главным образом, в области внутрицерковного права, в отношениях же Церкви с государством тяжесть давления светской власти в этот пери­од стала намного сильнее прежней. Государи усваивают себе право избирать митрополитов. Уже Великий князь Василий Темный в послании польскому королю писал: «Кто будет нам люб, тот и будет митрополитом всея Руси»¹⁶⁸.

Главным церковным законодательным органом оставались Поместные Соборы; но влияние московских государей и на состав, и на постановления Соборов было весьма велико. По словам А. С. Павлова, великие князья и цари «сами указы­вали предметы соборных рассуждений, и притом такие, кото­рые относились не только к сфере внешнего, но и внутренне­го права Церкви, они же нередко публиковали соборные по­становления от своего собственного лица»¹⁶⁹.

Собор 1503 года, созванный при Иоанне III для рассмотре­ния вопроса об архиерейских пошлинах со ставленников, о за­зорной жизни вдовых попов и диаконов, о «двойных» монас­тырях, о монастырских вотчинах и о мерах против жидовствующих, запретил взимать ставленнические пошлины, распоря­дился расселить «двойные» монастыри. По настоянию препо­добного Иосифа Волоцкого, Собор постановил: упорствующих еретиков следует предавать не только церковным прещениям, но «градским казням» - уголовным наказаниям. Собор запре­тил вдовым священникам и диаконам совершать богослуже­ние, если они не примут пострига. Вынесено было также по­становление о сохранении монастырского землевладения.

Велико историческое значение Собора 1551 года, созванно­го при святом митрополите Макарии и Иоанне Грозном. Предметы соборных рассуждений были намечены в 69 вопро­сах, предложенных царем. Трудно сказать, в какой мере фор­мулировки вопросов принадлежат самому Царю и в какой они отредактированы или составлены святым Макарием или его помощниками. Собор издал «Уложение», разделенное по аналогии с «Судебником Ивана Грозного» на 100 глав. Отсю­да и его название - «Стоглав», которое перенесено было и на сам Собор. В «Уложении» затронуты главные стороны церковной жизни; в нем были собраны и систематизированы все нормы действующего права Русской Церкви. Исходным материалом послужили «Кормчая», «Устав» святого Влади­мира, постановления Собора 1503 года, послания митрополи­тов. Постановления «Стоглава» касаются архиерейских по­шлин, церковного суда, дисциплины духовенства, монахов и мирян, богослужения, монастырских вотчин, народного обра­зования и призрения нищих. Собор предложил епископам и городскому духовенству устраивать школы для подготовки ставленников; мирянам предоставлялась возможность выби­рать кандидатов священства. Надзор за благочинием Собор возложил на поповских старост и десятильников, а надзор над ними самими - на соборных священников, архимандри­тов, игуменов и протопопов.

«Стоглав» отменил «несудимые» грамоты, тем самым сде­лав все монастыри и приходские причты подсудными своим епископам. Светским судам он запретил судить духовных лиц. В соборных постановлениях осуждались распространен­ные в народном быту бесчинства и пережитки язычества: судебные поединки, скоморошеские представления, азартные игры, пьянство.

Многие постановления «Стоглава» касаются богослужения. Некоторые из них (о двуперстии, о сугубой аллилуии) стали впоследствии знаменем для старообрядцев. Эти постановления были отменены Большим Московским Собором 1667 года, который объяснил факт их принятия «простотою и невеже­ством» отцов «Стоглава».

Вопреки постановлению Собора 1503 года, «Стоглав» раз­решил взимание ставленнических пошлин, но установил для них, равно как и для треб, твердую таксу. При этом было решено, что все эти дани должны собирать не архиерейские чиновники, а поповские старосты и десятильники.

Собор 1572 года издал грамоту о четвертом браке Иоанна Грозного. В виде исключения этот брак не расторгли, но на царя наложили епитимию. На основании «Томоса единения» Собор подтвердил недопустимость четвертого брака, подлежа­щего непременному расторжению.

Постановлением Собора 1580 года архиерейским домам и монастырям запрещалось приобретать новые земельные владения. Исключение было сделано лишь для бедных монасты­рей, но и они могли получать новые вотчины только через царские пожалования.

14.5. Источники русского церковного права эпохи Патри­аршества. После учреждения Патриаршества в Москве в 1589 году Поместный Собор 1590 года издал деяние с грамотой Константинопольского Патриарха Иеремии II об избрании Патриархом Иова и о патриаршем титуле его преемников. Это деяние помещено в начале печатной «Кормчей».

В XVII веке Соборы продолжали оставаться высшей цер­ковной инстанцией. Собор 1621 года при Патриархе Филаре­те вынес постановление о перекрещивании католиков, люте­ран и реформатов, присоединяемых к Православной Церкви. Это постановление в отношении католиков отменено Собором 1656 года, а Собором 1667 года отменено полностью.

Собор 1666 года, созванный для суда над расколоучителями, издал «Наставления благочиния церковного» как руко­водство для приходских священников.

Собор 1667 года при царе Алексее Михайловиче вошел в историю под названием Большого Московского. В его дея­ниях участвовали Восточные Патриархи Паисий Александ­рийский и Макарий Антиохийский. Собор был созван для суда над Патриархом Никоном. Помимо приговора по делу Патриарха, Собор отменил постановления «Стоглава», благо­приятные старообрядчеству, а также постановление Филаретовского Собора о перекрещивании западных христиан и запрет священнослужения вдовым священникам и диако­нам. Отцы Большого Московского Собора воспретили руко­полагать невежд. Священникам Собор повелел обучать сво­их детей грамоте.

Вступивших во второй брак священнослужителей Собор постановил лишить сана, но дозволять им петь на клиросе или вступать на государеву службу, кроме военной. Мирянам вновь было воспрещено судить клириков за церковные пре­ступления. Повторены были на Соборе прежние постановле­ния о наказании еретиков не только церковными, но и «градскими» казнями. Собор запретил постригать одного из супругов без согласия другого, а также требовать от постри­гающихся вкладов в монастырь. Запрещено было посвящать за Литургией более одного епископа, священника и диакона, самовольно открывать мощи без предварительного дознания и соборного постановления.

Архимандритам Собор благословил носить митру, если богослужение не возглавляет епископ. По постановлению Собора 1667 года, митрополиты стали носить белые клобуки, а диаконы и священники - скуфью.

Норму взаимоотношений церковной и государственной власти Большой Московский Собор выразил так: Царь имеет преимущество в делах политических, а Патриарх - в цер­ковных. Постановления Собора упомянуты в «Духовном рег­ламенте» (1721 г.) как действующие законы. Они были вклю­чены в «Полное собрание законов Российской Империи».

Собор 1675 года пересмотрел «Архиерейский Чиновник» и установил положения о преимуществах и отличиях Патриар­ха, митрополита, архиепископа, епископа и других иерархи­ческих лиц; о последовании мироосвящения и освящения ан­тиминса. Собор запретил священникам отдавать свои места в приданое дочерям, с тем чтобы эти места переходили к зять­ям. Постановления Собора были напечатаны как дополнения к «Архиерейскому Чиновнику».

Собор 1682 года, созванный при царе Феодоре Алексеевиче, рассмотрел вопросы о мерах против раскольников, о поставлении священников в русских городах и уездах, отошедших к Швеции, о монастырском и церковном благочинии, о скитаю­щихся монахах и безместных священниках, о призрении ни­щих. Собор обсудил предложение царя о разделении Русской Церкви на двенадцать митрополичьих округов и открытии тридцати трех епархий, но с проектом не согласился.

Кроме соборных постановлений, до нас дошли архиерей­ские грамоты, архипастырские послания и поучения, также относящиеся к рассматриваемому периоду. Из этих актов особенно важен «Наказ» Патриарха Иова 1594 года о попов­ских старостах и «Инструкция поповским старостам» Патри­арха Адриана, изданные в 1697 году. Часть этих документов вошла впоследствии в «Полное собрание законов Российской Империи» и, следовательно, сохраняла юридическую силу в синодальную эпоху.

Церковные правоотношения регламентировались и государ­ственным законодательством. В Московской Руси, помимо Освященных (церковных) Соборов, регулярно созывались зем­ские соборы. Они издавали важнейшие правовые акты.

С сентября 1648 года по январь 1649 года в Москве засе­дал двухпалатный Собор: в одной палате совещались царь Алексей Михайлович, Боярская Дума и Освященный Собор; в другой - выборные люди от всех чинов Российского госу­дарства. Двухпалатный Собор составил «Уложение», которое было напечатано в 1649 году двумя тиражами по 1200 экзем­пляров в каждом.

«Соборное уложение не имеет прецедентов в истории рус­ского законодательства. По объему оно может сравниться разве что со Стоглавом... Соборное Уложение - первый в истории России систематизированный Закон»¹⁷⁰. «Уложение» 1649 года явилось итогом развития русского законодательства допетровской эпохи.

Первая глава «Уложения» названа «О богохульниках и о церковных мятежниках». Она предусматривает наказания за совершение церковных преступлений: «Будет кто иноверцы, какия ни буди веры, или и русский человек, возложит хулу на Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, или на рождшую Его Пречистую Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, или на Честный Крест, или на святых Его угодников, и про то сыскивати всякими сыски накрепко. Да будет сыщется про то допряма, и того богохулника обличив, казнити, зжечь. А будет какой бесчинник пришед в церковь Божию во время Святыя Литургии, и каким ни буди обыча­ем, Божественная Литургии совершити не даст, и его изымав и сыскав про него допряма, что он так учинит, казнити смертию безо всякия пощады... А будет такой бесчинник кого ни буди в церкви Божии ударит, а не ранит, и его за такое бесчиние бити батоги, да на нем же взяти тому, кого он уда­рит, бесчестие»¹⁷¹.

Б 13-й главе «Уложения» предусматривалось учреждение Монастырского приказа: «А ныне Государь царь и Великий князь Алексей Михайлович... указал Монастырскому приказу быти особно, и на митрополитов, и на архиепископов, и на епископов... и на их крестьян, и на монастыри, и на архиман­дритов, и на игуменов, и на строителей, и на келарей, и на казначеев, и на рядовую братью, и на монастырских слуг, и на крестьян, и на попов, и на церковный причет, во всяких исцовых искех суд давати в Монастырском приказе»¹⁷².

Монастырский приказ учреждался как высшая судебная инстанция по тяжбным делам (то есть спорным по поводу того или иного права гражданского) для монастырей, монас­тырских людей и приходских причтов. Митрополит Новго­родский Никон, будущий Патриарх, решительно противился учреждению Монастырского приказа, считая неправомерной судебную власть светских чиновников над духовенством и церковными людьми даже по гражданским делам. Но его протесты остались тщетными.

13. ЦЕРКОВНО-ПРАВОВЫЕ ИСТОЧНИКИ БАЛКАНСКИХ ЦЕРКВЕЙ

14. ИСТОЧНИКИ ПРАВА РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ ДО УЧРЕЖДЕНИЯ СВЯТЕЙШЕГО СИНОДА

15. ИСТОЧНИКИ ЦЕРКОВНОГО ПРАВА СИНОДАЛЬНОЙ ЭПОХИ