На главную
страницу

Учебные Материалы >> Сравнительное богословие.

Протоиерей Митрофан Зноско-Боровский. ПРАВОСЛАВИЕ, РИМО-КАТОЛИЧЕСТВО, ПРОТЕСТАНИЗМ и СЕКТАНСТВО

Глава: Ереси и секты в России. Их происхождение

Не могла изолировать себя от влияния еретичес­ких течений, проникающих с Востока и Запада, и православная Россия. «С XI столетия живет в рус­ском новокрещенном народе еретическое преда­ние,— говорит проф. А. Карташев, — а под 1004 и 1123 годом Никоновская летопись сообщает о зато­чении инока Адриана и злого еретика Дмитра...» Это были заимствованные из Византии и балканских славянских стран давнишние еретики-богомилы, проникшие в Россию и соблюдшие свое тайное уче­ние вплоть до XVII-XVIII веков, когда они почти от­крыто превратились в секты хлыстов и скопцов. Об Адриане прямо сообщается, что он был скопец. Это характерно для строгих и последовательных бого­милов, секты еврейского происхождения, отрицав­шей церковную иерархию и притаившейся под по­кровом монастырей. Прикрываясь ревностью легального иноческого благочестия, они проповедова­ли свою дуалистическую доктрину и аскетическую мораль: «От сотворения мира действуют и борются два бога — светлый и темный. Сатанаил вмешался в сотворение человека, и лишь в душе человека оста­лась светлая точка от Бога. Задача аскезы победить все остальное в мире и в плоти, чтобы спасти свет­лые точки в Божием творении».

Под 1375 годом отмечена в летописи казнь пу­тем потопления в реке Волхов «развратников хрис­тианской веры», названных «стригольники», — рас­стриги дьякона Никиты и Карпа-цирюльника (па­рикмахера). Эта секта, питавшаяся внешними недостатками церковной жизни, отрицала реаль­ность священнодействия иерархии, проповедовала спасение вне Церкви и священства. Ведет ли эта секта свое начало от богомильского предания, или отразилось в ней внешнее еретическое влияние — в Россию проникавшая пропаганда с Запада? — на этот вопрос нет точного ответа, но некоторые иссле­дователи сектантства в России отмечают еврейское  происхождение Карпа-цирюльника. Обращение ар­хиеп. Новгородского Алексия к Патриарху Вселен­скому Нилу и получение от последнего двух увеща­тельных грамот против еретиков-сектантов, и со­ставление пермским святителем Стефаном, по просьбе того же архиеп. Алексия, «Мерила правед­ного» говорит о том, что эта секта была довольно по­пулярна и заразительна.

Вторым после богомилов тайным обществом в России, уже не восточного, а западного происхож­дения, была ересь жидовствующих. В  1470 году прибыли в Новгород в свите князя Александра Ми­хайловича Олельковича его лейб-медик еврей Схария и среди чиновников евреи Моисей Хануш и Ио­сиф Шмойло Скарабей. Это была группа модернис­тов, представителей свободомыслящей идеологии мирового еврейства. Через них проникли на Русь «болотные огни гуманистического вольномыслия» под еврейским соусом. Ввиду традиционной склон­ности русского человека к библейским темам и пре­клонения пред всем иноземным, особенно с Запада идущим, они легко нашли общий язык как в русской книжной среде, так и с представителями русского духовенства. Первенцами еврейской миссии яви­лись протопопы Денис и Алексей, а затем и прото­поп Софийского собора Гавриил. Образовался тай­ный союз жидовствующих, возглавленный дьяком Посольского приказа Феодором Курицыным. За год следы еврейской пропаганды глубоко вонзились в души членов этого кружка. «Протопопы Денис и Алексей обратили в новую веру своих жен и детей» и сами хотели принять обрезание, «но ересеучители удержали их от этого, чтобы для сыска государст­венного не было осязазательных доказательств». Этот тайный союз носил характер секретного заго­вора и «сохранил свой конспиративный быт целых десять лет». Секретный, конспиративный характер нового еретического сообщества был отличительной чертой союза жидовствующих. Перекочевав из Новгорода в Москву, он в тайне просуществовал еще семь лет, значительно умножив свои ряды. Следуя за дьяком Посольского приказа (министром иностранных дел) Ф. Курицыным, в его ряды вошли высшие чиновники, дьяки великого князя, купцы и многие книжные люди. Сам Курицын, «человек ши­рокого европейского горизонта», владевший немец­ким, венгерским, польским и греческим языками, был «мозгом еретичества». Схария, пропаганда ко­торого возымела на русской почве столь неожидан­ный успех, вынужден был покинуть пределы Рос­сии, но Курицын выступает перед вел. князем Ио­анном III с ходатайством о возвращении Схарии в Россию. Вел. князь разрешил «еврею Захарии-Схарии поселиться в Москве», но Схария не нашел нужным воспользоваться добрым жестом вел. князя и ограничился встречами с московскими послами к крымскому хану.

Проповедь Схарии — при деятельной поддерж­ке Ф. Курицына, бывшего если не учеником, то кол­легой и собратом Схарии по принадлежности к евро­пейскому вольнодумству, — началась в России с разговоров о конфликте между Новым и Ветхим За­ветом. Затем занялись псевдонаучной ревизией все­го старого, астрологией и магией. В высшие круги об­щества были брошены «бродильные идеи», началось не только отрицание Церкви, но и полное отступни­чество от христианства с чисто внешним, быто­вым— притворным— сохранением верности ему. «Евреев никогда не привлекало полное обращение гоев в иудаизм, — пишет проф. А. Карташев. — Иу­действо закрепилось на первобытном, этнически за­мкнутом, кровном национализме. Еще из эпохи но­возаветной нам известна иудейская практика задер­живания прозелитов на предварительной ступени «пришельцев врат», верующих третьего разряда, а не «пришельцев правды», удостоенных обрезания. В данном случае пропаганда иудеев, принадлежащих к своему свободомыслящему меньшинству, была главным образом заинтересована в отрицательном результате, в расшатывании русской православной стойкости во имя какого угодно вольномыслия. Это и психологически было более верно рассчитано. Рез­кая замена христианства только иудейством была бы для русских людей того времени наиболее зага­дочной и необъяснимой. Теперь же, на фоне евро­пейского перехода от средневекового к новому миро­воззрению, широкое свободомыслие наиболее отве­чало запросам момента».

Как общество тайное, движение жидовствующих не было массовым; ко второй половине XVI сто­летия оно вымерло и Стоглавый Собор уже не удос­тоил даже упоминанием бывшую ересь жидовствующих. Но «бродильные идеи» не вымерли, получив пищу в прокатившейся по Европе волне реформационного движения. Новым выразителем европейского вольномыслия явился ересиарх Феодосий Косой, русский протестант, «взращенный на почве секрет­но жидовствующего вольномыслия, оживленного за­носным протестантизмом». В это время протестан­тизм шумно процветал в Литве, захватывая и рус­ских. А шведы, в годы тяжких испытаний Смутного времени захватив часть русских владений, с фана­тизмом насаждали там лютеранство, помышляя об­ратить в протестантизм всех русских, оказавшихся под шведской короной. С этой целью был основана в Стокгольме славянская типография, в которой на славянском языке был напечатан катехизис Лютера.


Привлеченный к суду и осужденный, Феодосий Косой бежал в Литву, там подвергся крайним проте­стантским влияниям, главным образом социниан, и развил свое учение, которое сводится к следующим положениям: «Бог — в строгом смысле един. Пяти­книжие Моисея — это "Столповые книги". Иисус Христос не Бог. Церковь — это только сообщество верующих. Все внешнее в ней есть человеческое предание и измышление, подлежащее отвержению. Храм — это кумирница, иконы — идолы, иерар­хия — лжеучители, идольские жрецы. Со всем этим нужно разорвать. Никаких таинств. Причащение — это простой хлеб и вино. Покаяние — самообман. На­до сокрушить, как идолов, не только иконы, но и кре­сты. Святым и мощам не поклоняться. Святых отцов не чтить. Посты и монашество отбросить. Все это — человеческое предание. Никого на земле отцами не титуловать, как и запрещено в Евангелии. Все эти предания — человеческое измышление. Все люди, со всеми их разными верами и языками, одинаковые дети у Бога». Эта идея религиозного равенства пред Богом соскальзывает у Косого в социальный радика­лизм. Без всякого развития и углубления бросает он революционные лозунги: не надо ни властей, ни войн (Карташев).

Во всех этих волнениях и спорах, задевших не­большое передовое меньшинство, народ не участво­вал, и единство Церкви не страдало. Духовному мо­нолиту русского народа и единству Церкви наносит­ся удар жестокой церковной междуусобицей — русским расколом, разбившимся на многие толки и подорвавшим внутреннюю силу народа, духовный авторитет иерархии и влияние Церкви на народ. В это время иноземное влияние попадает на благопри­ятную почву, а позднейшее, также извне в Россию шедшее, насаждение сектантства духовно раздро­било православный монолит русского народа.

Картина духовной жизни русского народа начи­нает заметно меняться с наплывом в Россию, с XVI по XVIII вв. — на службу и для торговли, иноверных пришельцев, приток коих особенно усилился после издания Петром Великим в 1702 г. манифеста, при­зывающего иностранцев на службу в Россию с обе­щанием им хороших условий и полной свободы сове­сти. Возникает в России так называемая Немецкая слобода и целые поселки немецких колонистов, при­влекающие своим религиозным вольнодумством и особым, по западному образцу, бытом внимание лег­ко поддающихся иностранной новинке русаков, мно­гие из коих сами стали иностранцами по духу в соб­ственной православной стране. Начался, с одной сто­роны, отрыв от народа ведущего класса страны, с другой — духовное дробление народа: на недавно духовно едином русском организме вырастают, как злокачественные наросты, извне привитые секты протестантского, иудейского и языческого характе­ра, как: штудно-баптизм, методизм, или пашков-щина, «Десное братство», или «Сионская весть», т. е. иеговисты, «Духовные христиане», молокане и субботники, адвентисты, «Истинные христиане», духоборы, хлысты и скопцы.

Еще писатель В. А. Жуковский подметил, что секты, подобно одной цепи, связаны между собой, а посему — логично развиваясь — органически порождают одна другую. Это вполне справедливо и обоснованно в отношении сект, возникших на Западе из протестантства. Органической болезнью протес­тантизма,  отравленного крайним индивидуализ­мом— т. е. отсебятиной, и рационализмом, необуз­данной свободой в толковании Св. Писания— явля­ется не останавливающееся разделение, ибо в нем «сколько голов— столько и умов, сколько умов — столько и озарений». Возникшие на почве протестан­тизма, основные принципы которого являются тео­ретическим обоснованием и оправданием их возник­новения, секты на Западе были туземного происхож­дения, и их основателями были жители обычно данной страны. Эти секты не только не отличались резко от протестантского исповедания, из которого они вышли, но и в какой-то степени были ему родст­венны. Этим объясняется отсутствие борьбы между ними. А если и возникала борьба, иногда даже ост­рая, между новой сектой и господствующим протес­тантским исповеданием, эта борьба всегда была кратковременной и обычно заканчивалась мирным сосуществованием с господствующим исповеданием. Совершенно иную картину мы наблюдаем в Рос­сии, исключая лишь старообрядческий раскол и из него вышедшие разветвления. В России секты были насаждены извне. Это — неорганические образова­ния, православие не давало основания для возник­новения этих сект, это — чуждые православию, искусственно русскому организму привитые бациллы. Иностранное происхождение в России протестант­ских и иудейских сект явственно доказано наукой. С Запада в Россию заносимые секты, не имея никаких точек соприкосновения с православием, были про­никнуты крайней степенью враждебности и ненави­сти к православию, к Православной Церкви и ее ду­ховенству. И основные принципы протестантских учений сектанты в России формулировали в гораз­до более резкой и враждебной к православию фор­ме, чем на своей родине — на Западе, а так как пра­вославие и русская государственность были между собою тесно связаны, сектанты свою ненависть к православию переносили и на государство, не скры­вая своей к нему враждебности, что выражалось как в обычных сектантских формах: отказ от прися­ги, от военной службы и проч., так и в переходе в иу­действо (субботники, киевские адвентисты), назы­вая Россию тюрьмой, а себя узниками в этой тюрь­ме «Иегова разделит сию страну Израильскую на 12 частей полосами, начиная от Средиземного моря до реки Иордан и Мертвого моря. И возобладает их Иерусалимская республика всеми царствами и на­родами на земле... От Сиона даже до китайского го­рода Кантона будет железная дорога с роскошными станциями и прекраснейшими садами... Нет там варварских наук, школ рекрутских, буйства, штук... Нет полиций, ни судей, всюду святость у людей»... «чины и красные штаны— то дурь и пре­лесть сатаны» — так звучала в России социально-политическая «проповедь» секты «Десного братст­ва», т. е. иеговистов (Н. Ивановский).

Появление в России каждой новой секты и их де­ятельность, руководимая из-за границы, представ­ляли собою тяжелое заболевание, подрывавшее ос­новы не только религиозно-церковной и государственной, но и общественной, экономической и быто­вой жизни русского народа. Это понимал среди дру­гих русских государей и первый царь России — Ио­анн IV. Он хорошо был знаком с сущностью рефор­мации. «Вы хвалитесь, — говорил царь Р1оанн пастору «богемских братьев», — вашей евангеличе­ской верой... приписываете оправдание одной вере, но Господь будет судить по делам каждого. Если од­на вера доставляет спасение, для чего же суд? Для чего в Новом Завете так часто одобряется важность добрых дел?» В беседе с другим пастором о Лютере, сказал Иоанн IV: «Можно было бы терпеть учение Лютера, если бы он, с неуместным жаром нападая на папу, не нарушил древнего церковного порядка и своего знания Св. Писания не очернил низким от­ступничеством, свержением монашеской одежды и женитьбой на беглой монашенке», а когда лифляндский пастор сравнил Лютера с ап. Павлом, царь Ио­анн ударил его хлыстом по голове и сказал: «Ступай к черту со своим Лютером».

Несмотря на понимание вреда, который причи­няют внедряющиеся в народный организм западное вольнодумство и сектантство, российское прави­тельство проявляло непростительные благодушие и терпимость в отношении рассадников этого яда. Не­редко проявлялась и непоследовательность в меро­приятиях против насаждения в России сектантства. Так, когда в конце XIX века прибыл в Россию для насаждения адвентизма вице-президент этой секты в Европе Конради в сопровождении г. Перка, они бы­ли арестованы за «распространение ереси иудейст­ву ющих», а затем по ходатайству американского посла, они не только были освобождены, но им была предоставлена полная свобода, и Перк при содейст­вии немцев и евреев, разъезжал по России с пропа­гандой учения адвентистов. В 1901 году в России бы­ло уже 1288 членов этой секты с 13 проповедниками, а в 1911 году адвентисты седьмого дня насчитывали в России уже 58 проповедников, из коих русских бы­ло 13, нерусских по национальности, но российских подданных — 37 и иностранных подданных — 8 че­ловек. С 1905 года на их собраниях оглашалась мо­литва «о просвещении русского народа светом ад­вентизма». Наряду с насаждением вольнодумства и из него вытекающих нигилизма — атеизма и рево­люционного духа насаждение сектантства было удобным и сильным средством для ослабления ду­ховного и государственного организма России, и внутренние и внешние враги христианства, право­славия и России, пользуясь благодушием прави­тельства и наивной доверчивостью народа, широко это средство использовали в своем походе против России православной.

«Кристиан Сайенс - «Христианская наука» Ереси и секты в России. Их происхождение После II Ватиканского Собора. Заключительное слово о протестантизме и православии.     Экуменическое движение