Алеф⁷⁹⁷

Весть горестная внезапно принеслась ко мне — принеслась ко мне стрелою. Пронзила она серд­це глубокою раною, вместе изобразила предо мною картину поразительную, картину мрачную, картину печальнейшую. Тот, кто в нежном воз­расте прилепился к Господу, кто дни увеселений отроческих посвятил лишениям иноческим, кто рано презрел суету мира, ныне обольщен и осме­ян миром. Увы! В пристани подвергся ты крушению. Увы! В собственном городе твоем пленили тебя иноплеменники. Увы! Поработил тебя грех, грех тяжкий, грех смертный — связал тебя узами невидимыми, неразрешимыми никаким сред­ством, никаким усилием человеческим. Пребывая телом в стенах монастырских, по духу ты отчуждился от обители святой. Тоскует она о тебе как о сыне, охладевшем к ней, как о сыне, уже поки­нувшем ее в сердечном совете своем. Дивные хра­мы Божии, смиренные иноческие келии, башни угрюмые, стены зубчатые монастыря древнего, ос­вященного подвигами многих старцев преподоб­ных, смотрят на тебя печально, как бы угадывая измену, тайно совершившуюся в душе твоей. Слы­шится в песнопениях церковных отголосок зау­нывный, слышится он для сердца, болезнующего о бедствии твоем. Для такого сердца песнопения церковные плачут о тебе: отдаются из них в это сердце звуки плача, подобные звукам плача, раз­ливающимся из песнопений надгробных.

Беф

Плачу о тебе весь день; плачу о тебе всю ночь. Ничтожной цены плач мой; другой плач, цены несравнимой, совершается о тебе. Плачут анге­лы, плачут лики мучеников и отцов пустынных сонмы, плачут все небожители — не хотят утешиться. Внимательно, любовно смотрят они с неба на землю: радуются добродетели, соверша­емой человеками, огорчаются грехами их. Сам Создатель твой и Спаситель, сотворивший тебя из ничего, искупивший бесценною кровию Своею, непричастный печали, опечален тобою. Кая польза в крови Моей, внегда сходити Ми во истление? (Пс. 29:10), говорит Он всем греша­щим и пребывающим в грехе. Всесвятый, непри­ступный для тления, низводится в тление хрис­тианами, облеченными во Христа, имеющими в себе Христа, когда христиане пресмыкаются в скверне беззаконий.

Гимель

Грехи, по-видимому, ничтожные, но пренебрегаемые, неврачуемые покаянием, приводят к грехам, более тяжким, а от невнимательной жиз­ни зарождается в сердце гордость. Чтоб ты на­учился бодрствовать над собою, чтоб ты не дове­рял себе и не любовался собою, чтоб ты стяжал сердце сокрушенное и смиренное, чтоб грех твой, предстоя выну (Пс. 50:5) пред очами твоими низ­лагал в тебе высокоумие и превозношение, Гос­подь попустил искушенно, как туче, носимой вихрем, набежать на тебя; не удержал удара, за­несенного на тебя. Настигли тебя враги твои не навидящие душу твою, окружили ее, возложили на нее тяжкие оковы, увлекли в плен и рабство, покрыли язвами бесчисленными, мучительными, неисцельными! (Плач. 1:3).

Далеф

Оставлены тобою святые подвиги иночества; служение твое Богу обратилось в постыдное лицемерство. Нет места истинному Богослужению в душе, когда она, ниспавши в смертный грех, пребывает в нем. Овладело тобою уныние и рас­слабление; увяла сила мужества; произволение благое поколебалось; сердце лишилось благодат­ного мира и утешения, которыми питается и ок­рыляется инок на пути своем к Богу. Суетные и греховные помыслы, сопутствующее им рас­стройство ощущений, витают в душе твоей, как витают в опустевшей храмине гады и хищные птицы. Все добродетели твои окрадены одним преступлением: иже бо весь закон соблюдет, со­грешит же во едином, быстъ всем повинен (Иак. 2:10), научает нас Писание. Блекнут цветы и лис­тья на растении, когда ствол его подсечен косою.

Ге

До впадения твоего в грех невидимые враги наветовали душу твою, прикасаясь к ней снаружи, колебля лишь поверхность ee⁷⁹⁸, они не вхо­дили в сердце, запечатленное перстом Божиим; они не могли возобладать тобою, будучи посто­янно оскорбляемы и отражаемы неповиновени­ем твоим (Иак. 4:7). Покорился ты им в час дремания твоего, в час самозабвения; покорился ты им произвольно, исполнив на деле предложение их, предложение обольстительное, смертоносное. Они соделались владыками твоими; влачат они тебя по дебрям и пропастям, по тернию и по ос­трым камням: связанный, скованный ими, не имеешь силы противиться им. Господь, предви­дящий все и управляющий всем, восхотел сми­рить тебя множеством беззаконий твоих (Плач. 1:5). Едва родится в тебе благая мысль, едва ро­дится благое намерение, как и ниспровергаются они: ниспровергает их овладевший тобою грех.

Вав

Отъяся от дщери Сиона вся красота ея (Плач. 1:6): отъята красота у души твоей, уневещенной Христу, отъята красота духовная. Отступили по­мыслы святые, в которых пребывал ум твой, как в чертоге брачном; отступили ощущения святые, в которых плавало, в которых покоилось, в кото­рых наслаждалось сердце твое. Ищешь их и не обретаешь. Они удалились неведомо куда; заменили их помыслы греховные, плотские, ощуще­ния страстные. Ты лишен высокого, царского достоинства! Ты ниспал в униженное состояние раба! Горестна немощь, производимая в душе гре­хом смертным: по причине этой немощи, по при­чине этого расслабления, встреча со всяким обольстительным, преступным, демонским по­мыслом соделывается для души побеждением

Заин

Наступило время скорбное, время тяжкое, время твоего уничижениям бесславия, время, в которое ты отринут от лица Господня. Лишен­ный помощи Вышнего, как бы забытый Богом, оставленный в руках супостатов, ты служишь для них игралищем и посмешищем. Падение инока и всякого христианина — предмет плача для свя­тых ангелов; оно — предмет радости для злобных демонов (Плач. 1:7). Ликуют полки их о бедствии человеков, раздается в полках их громкий, безум­ный хохот.

Иф

Прельстился ум твой: вкусил плод, воспрещен­ный Богом. Прекрасным показался плод при любопытном, неосторожном взгляде на него; прекрасным показался плод неведению, неопытности, невинности; совет злонамеренный и лука­вый убеждал ко вкушению; вкушение плода по­разило вкусившего смертию. Горечь ядовитой снеди еще пенится на устах твоих; терзается внут­ренность твоя от действующего в ней яда. Сму­щение, недоумение, омрачение, неверие объемлют душу твою. Обессиленный, расстроенный грехом, ты озираешься вспять, будучи прежде направлен в Царствие Божие (Лк. 6:62; Плач. 1:8).

Теф

На краю падения твоего, на краю греховной пропасти не вспомнилось тебе, что тесный гроб и могила темная соделываются рано или поздно, соделываются непременно жилищем всякой пло­ти, что наслаждения греховные оканчиваются с разложением человека и не предотвращают раз­ложения, что тело, в угождение которому закаля­ется душа, назначено в жертву тлению, в пищу червям. Это не вспомнилось тебе. Забыл ты Суд Божий, терпеливо ожидающий обращения греш­ников, но долженствующий постигнуть их. Не за­медлит он, Суд Страшный, не замедлит; скоро, скоро настанет: приидет, яко тать в нощи (1 Сол. 5:2). Потребуется на нем отчет у каждого челове­ка во всей земной деятельности его. Забыл ты, что злохитрые и лютые демоны, теперь являющиеся душе в усладительных мечтах, льстящие ей с на­мерением уловить ее, по исшествии души из тела устремятся на нее, как дикие звери, похитят ее, если докажут, что она принадлежит им. Забыл ты о вечной участи грешников, не удостоившихся милости Божией. Они за отвержение добродете­ли и за отвержение покаяния, которым врачуют­ся уклонения от добродетели, нисходят в преис­подний ад, предаются пыткам и казням, не име­ющим ни меры, ни конца. Забыл ты это, и пал падением страшным. Средства мира, развлечения, увеселения, попечения и занятия земные не дос­тавят тебе успокоения. Усыпляют они совесть на краткое время, но заглушить ее не могут. В мину­ты самовоззрения она просыпается; проснувшись, обличает тем сильнее, тем беспощаднее.

Боже милосердый! Ты видишь и носишь не­мощи человеческие; открыты пред взорами Тво­ими и нечистота моя, и изнеможение мое; откры­та пред взорами Твоими лютость мучащих меня, терзающих меня страстей и демонов.

Иод

Иноплеменник да не внидет в храм Господень (Втор. 23:3; Плач. 1:10), заповедал Бог. Не сохра­нил я повеления Бога моего. Я допустил себе пре­дательство, и вторглись, при посредстве моего предательства, иноплеменники не только в храм, но и в святилище, простерли дерзкие руки на сосуды и жертвы, освященные Богу. Храмом Божиим называю всего человека; святилищем — сердце; сосудами и жертвами — помыслы и ощу­щения. Попирается храм Божий ногами нечис­тых духов; они осквернили святилище; помыслы и ощущения духовные, благодатные, преврати­ли в плотские, греховные, злосмрадные.

Каф

Исполняюсь воздыханий! Гнездится во мне скорбь, точит сердце, как червь, терзает его, как змей. Ищу утешения, ищу отрады, ищу пищи духовной, некогда опытно знакомой мне, — и не обретаю! Пища эта питает и услаждает. Иную пищу предлагают мне, влагают в меня насиль­ственно: пищу греховную, которая льстит насы­щением, не только не насыщает — производит еще больший голод, производит страшное том­ление, изнеможение, расстройство.

Господь, Господь мой! Пред лицом Твоим, пред Твоими очами согрешил я. Ты взираешь на уни­чижение мое; пред Твоими всесвятыми очами злодействуют надо мною разбойники. Я оставлен Тобою, потому что я оставил Тебя. Нахожусь в ру­ках у тех, которых я предпочел Тебе. Не смею воззреть к Тебе, не смею воздеть руки к Тебе, не смею произнести пред Тобою ни одного слова. Согрешение мое, предательство мое отняли у меня дерзновение. Я пал, я соделался жертвою моего безумия, жертвою лукавства и ненависти демонов. Близок я к безнадежию: оно дает весть сердцу моему, что стоит при дверях его. Ходата­ев нет у меня; по крайней мере я не знаю, есть ли ходатай за меня. Ходатаем моим пред неприступ­ным величием Твоим да будет Твоя бесконечная благость.

Ламед

Все, идущие путем земной жизни, все, прохо­дящие поприще от утробы, родившей вас, до гро­ба и могилы, до грозных врат, которыми вступа­ет каждый человек в неизмеримую и загадочную вечность, обратитесь и видите, аще есть бо­лезнь, яко болезнь моя (Плач. 1:12). Не печалюсь я о потере тленных преимуществ и сокровищ, не снедаюсь скорбью о понесенных мною гонени­ях, бесчестиях и язвах от человеков; ничто вре­менное не служит причиною моих стенаний, моего сердечного томления. Страдаю, мучусь тем, что я удалился от Господа грехопадением. Изме­нил я Господу, предал Господа, далеко отринут от лица Создателя моего, ввергнут в нравственную тьму, предан демонам. Связаны мои руки и ноги: отнята у меня святая деятельность, отнята сама способность к ней. Лежу, поверженный, в изнеможении, в пропасти. Пропастью этою та­инственно и вместе с точностью предизображается и живописуется пропасть преисподняя. Испиваю чашу горестей, чашу смирения. Чашу эту растворил для меня Бог мой, в праведном гне­ве Своем (Плач. 1:12).

Мем

Судьбы Божии — непостижимы. Рассудил Господь в святом совете Своем, определил пра­восудно, изрек на меня приговор казни, допус­тил огню страстей, огню враждебному, ниспасть с высоты. (Плач. 1:13; Иов. 1:16), из области ду­хов воздушных, поднебесных, сожечь духовный храм мой, обратить в пепел драгоценное укра­шение его. Простерты были сети ногам моим, и я не заметил их, увяз в них. Внезапно напали на меня враги из засады, в которой они скрывались, и я, приведенный в недоумение неожиданнос­тью, подвергся поражению, обратился в бегство. Не помиловал меня Господь, предал врагу. Уг­рожает мне конечная погибель. Цепь дней моих обратилась в цепь болезней. Грех мой стоит ис­полином предо мною; обнаженный меч — в руке его; сверкают кровавым пламенем яростные очи; широко развернулась чудовищная пасть; скре­жещут зубы. Стоит он неотступно, стоит день и ночь.

Нун

Супостат бдел надо мною давно, бдел со дня рождения моего, со дня крещения моего. Зависть и ненависть неутолимая возбуждала его к бдению неусыпному. Он выжидал, чтоб выпал час, в ко­торый бы я легкомысленно оставил бодрство­вание над собою, предался самонадеянности и неосторожности. Дождался он этого часа, и, опытный в погублении человеков, нанес мне удар, удар верный, решительный. Теперь, когда я в пле­ну у врага, когда я порабощен ему, он снова бдит надо мною, бдит, чтоб не бежал я из плена, не сверг с себя иго, иго поносное и тяжкое. Изне­могла крепость моя, ослабели руки, не могу вос­стать из падения, освободиться из плена. Я обле­чен грубою и вместе немощною плотью, пребы­ваю в ней, как в узах, как в темнице; враг мой — дух, быстрый в движениях, как молния, облечен, как во всеоружие, в обилие способностей, зна­ния, силы. Бдит враг мой надо мною, как лев, рыкающий над беззащитною добычею. Не могу противостоять ему: грехи умножаю грехами новыми, увлекаюсь насильно страстями. Мучитель­ству их предал меня Господь (Плач. 1:14).

Самех

Точило истопта Господь девице, дщери Иуди-не, душе моей, усвоенной Господу верою в Него: о сих аз плачу (Плач. 1:15). Плачу и рыдаю плачем, не объяснимым и не понятным для меня самого. Тоскует, томится во мне дух мой; он ощущает свою нищету и уничижение. Сокрушилась попу­щением Господним крепость моя, извратилась, обезображена красота, нарушена, отъята непо­рочность. Дадеся ми пакостник плоти, ангел сатанин, да ми пакости дeem, да не превозношуся (2 Кор. 12:9). Этот ангел имеет свою цель, цель по­губить меня, но в действиях его, независимо от них, присутствует попущение Божие со всею не­постижимою, премудрою, всеблагою целью.

Аин

Очи мои излиясте воду, яко удалися от мене утешаяй мя, возвращаяй душу мою: погибоша сынове мои, яко возможе враг (Плач. 1:16). Уда­лились от меня помыслы святые, приносящие уте­шение сердцу, ободряющие, оживляющие его, исполняющие его радостной надежды спасения. Умолкла во мне благодать Святого Крещения, скрыла свое присутствие во мне, не поборает за меня: огорчен мною Дух Святой, огорчен грехом моим смертным. Все противное, враждебное Богу приблизилось, вступило в меня, действует во мне. Преисполнен я мрака, преисполнен смущения. Молитва моя расхищается рассеянностью; оск­верняется, уничтожается она мечтаниями сладо­страстными. Страшно усилился надо мною враг: пожирает он меня. Проливаю потоки слез, подоб­но источникам вод, и не совершают они того, что совершали прежде немногие слезные капли: не водворяют в сердце сладостного спокойствия. Горьки слезы мои. Горькими слезами должно оп­лакать утраченную непорочность; горькими сле­зами должно омыть с души нечистоту, эту печать, всегда оставляемую на ней грехопадением; горь­кими слезами должно изгладить смертный грех, записанный в книгах воздушного князя: слезы сла­достные проливает невинность и святая любовь. Горькие слезы, сердечное сокрушение, нищету мою, бедствие мое приношу к стопам распявше-гося за меня Господа. Прими их, Господь мой, как принял Ты слезы блудницы; прими их, как при­нял Ты драгоценное миро, которое блаженная Мария излила на твои ноги (Ин. 12:3). Ты, всесиль­ный и всеблагий, претвори мои грешные и горь­кие слезы в благовонное, благоприятное Тебе миро. С весов Твоих сними правосудие Твое и гнев; возложи на эти весы Твое человеколюбие, Твои могущественные слезы, Твою могуществен­ную кровь. Твои бесценные слезы Ты пролил о нас; Ты пролил за нас Твою бесценную кровь; Твою бесценную кровь Ты дал в цену и выкуп за нас. Слезами Твоими Ты явил любовь Твою к нам; любовь Твою к нам Ты запечатлел Твоею кровью. Твоею кровью всемогущею, Божественною, Ты очистил грехи всего мира (Ин. 1:29).

Фи

Возвожу ум мой к Богу, но ум не имеет силы подняться и вознестись от земли. Все попытки его оказывались доселе тщетными. Он лишь припод­нимется от земли, как и падает на землю, низвер­гается на нее невидимою, железною рукою. Ос­тавил меня Господь, и обступили со всех сторон ищущие погибели душе моей. Собственными си­лами не могу восстать из падения, освободиться из плена Господь, един Господь восстановляет пад­ших, оживотворяет умерщвленных. О мне Гос­подь определил иное (Плач. 1:17). Он взирает на уничижение мое, а помощи не ниспосылает мне; Он слышит мой стон, мой вопль и не восхищает меня из плена, из плена лютого, из челюстей ада. Враг торжествует, празднует победу, признает мою погибель верною. В безумной ярости, в бе­зумной гордости своей он мнит о Боге моем, что Бог не силен изъять меня из рук его; он мнит о себе, что может противостать, может воспроти­виться успешно Богу моему, Богу всемогущему.

Цади

Праведен ecu, Господи, и правы суди Твои (Пс. 117:137; Плач. 1:18). Достоин я оставления, дос­тоин томления, которым подвергся: пожинаю плоды согрешения моего. Произвольно престу­пил я закон Божий, произвольно пренебрег сло­вом Божиим. Сошел я с пути заповедей Господ­них на путь воли растленного естества моего.

Когда смертный грех, сокрушив человека, от­ступит от него, то оставляет после себя след и пе­чать поражения, нанесенного человеку. Он остав­ляет свою жертву рассеченною на части, связан­ною, во власти порочного впечатления, свойствен­ного соделанному греху. Все яды смертоносны, но каждый из них имеет свое действие: все смерт­ные грехи убивают душу вечною смертью, но каж­дый производит в ней соответствующее себе рас­стройство. Пленицами своих грехов кийждо затязается (Прит. 5:22)⁷⁹⁹, научает нас Писание. Накажет тя отступление твое, и злоба твоя обличит тя; и увеждь, и виждъ, яко зло и горько ти есть, еже оставити Мя, глаголет Господь Бог твой. Не благоволих о тебе, понеже сокрушил ecu иго твое, и растерзал ecu узы твоя, и рекл ecu всем поведением твоим: не имам Тебе служити, но пойду на всякий холм высокий, и под всяким древом лиственным тамо разлиюся в блуде моем. Аз же насадих тя при сотворении в бытие и при воссоздании в пакибытие, виноград плодо-носен, весь истинен: како превратился ecu в го­ресть, виноград чуждий (Иер. 2:19—21)?

Угроза и определение Бога моего исполняют­ся надо мною. Настоящее положение мое обра­зовалось из падения моего, как естественное по­следствие. Мучат, насилуют меня помыслы и ощу­щения, которые прежде признавались мною бес­сильными, которые отражал я легко и удобно. Поступают они со мною, как по праву, получен­ному ими: я пал произвольно, произвольно пора­ботил себя, совершил беззаконие, принадлежащее к области этих помыслов и ощущений. Увы! деви­цы мои и юноши отъидоша в плен (Плач. 1:18).

Коф

Обольстило меня бесовское похотение. Пред­стало оно в личине невинности и наслаждения непорочного, предложило мне беседу как бы мудрую; потом, вкрадываясь постепенно в душу,  начало извиняться, приобретать надо мною власть, внезапно претворилось в пламень, охва­тило меня. Не помню, правильнее, не могу дать точного отчета, что было далее. Далее объяло меня самозабвение, увлечение. Опомнившись, я уви­дел себя уже в безвыходной пропасти.

Должно отражать грех в самом начале его, при первом появлении его. Утрачено или украдено было это из моей памяти, или я еще не имел это­го познания — и похитил, поглотил меня лука­вый грех. Оскудел страшно, опустошен оконча­тельно таинственный Иерусалим мой. Иногда рождаются во мне помышления и намерения благие, но они, не имея никакой твердости, ника­кого постоянства, лишены значения; они переме­шаны с помышлениями и порывами порочными, оскверняются, извращаются, побуждаются ими. Изменился разум мой! Утратилась в нем самосто­ятельность, которую доставляла ему вера; явилось в нем колебание. Он соделался хладным к слову Божию; не находит в нем того спасительного, про­светительного назидания, которое находил преж­де, которым питался и услаждался, которым не мог насытиться по причине преизобильного на­сыщения. Такое насыщение возбуждает ненасыт­ную алчбу и неутолимую жажду Божией правды. Предо мною — Писание Святое. Оно соделалось чуждым мне. Ищу в нем питания, укрепления, утешения: не нахожу их. Закрылось оно, всесвя-тое слово Божие, закрылось от меня непроницае­мым покрывалом: моею греховностью.

Реш

Господь мой! Господь мой! С высоты славы Тво­ей воззри на бедствие, в котором я погряз, как в тине смрадной, как в дебри безвыходной; воззри на бедствие мое, на скорбь невыносимую, кото­рыми истощены все силы мои, все силы души и тела. Объяло меня смущение; объяло — недоумение; объяла лютая тоска и горесть. Ощущаю, что вечная смерть вступила в душу и страстью, кото­рую ничто не может укротить, грехом, который не престает повторяться, наложила на меня пе­чати погибели. Уже отсей болезни адовы, обруче­ния болезней вечных, обыдоша мя, предвариша мя сети смертныя (Пс 17:6). Увязши в этих се­тях, сопричисляюсь справедливо к умершим, хотя по наружности принадлежу к числу живых. По-тоцы беззакония смятоша мя(Пс. 17:5), не дают опомниться, не дают встать и утвердиться на кам­не заповедей Христовых. Мадиам и Амалик и сыны Востока, поклонники идолов, с бесчислен­ными стадами скотов своих, постоянно восходят на землю Израиля, не оставляют на ней бытия жизненного (Суд. 6: 3—5), поедая и вытаптывая посевы и луга: подвиги и добродетели, которыми от юности служил я Богу моему, которыми пола­гал изработать спасение мое.

Шин

Воздыхаю я — враги мои утешаются воздыха­ниями моими; скорблю я — они радуются скор­би моей; стону, рыдаю, вопию я — между ими раздаются громкие рукоплескания, клики и пес­ни буйного веселья; я томлюсь, как бы исчезаю в постигшем меня искушении — они торжеству­ют, светло празднуют победу надо мною. Упоен­ные неистовством, безумием, высокомерием, исступленною ненавистью к Богу, они хвалятся поражением, нанесенным немощному человеку, как бы поражением, нанесенным Самому Богу. По обширной поднебесной, на всех скопищах своих, на станах мытарств воздушных они раз­гласили о моем падении. Бешеное и богохульное ликование их достигает сводов неба, ударяет в них. Падшие ангелы желали бы ворваться за эти своды, огласить насмешками и ругательством святые обители рая. Уже был некогда рай свиде­телем их преступных замыслов и начинаний; ог­ласился он некогда буйным, открытым, чуждым смысла возмущением их против Бога, Творец мой! Искупитель мой! Твоим я был до согрешения моего: пребываю Твоим и по согре­шении. Похитили у Тебя достояние Твое, пото­му что Ты попустил похитить его на время по непостижимым судьбам Твоим. Угадывают, ви­дят враги мои, что Ты отступил от меня или скрылся чудно; они видят и понимают это по тому свободному доступу ко мне, который полу­чили они, по той власти надо мною, которая доз­воляется им. Настанет, настанет время, горест­ное для них, блаженное для меня: настанет вре­мя, когда Ты, Спаситель мой, умилосердившись надо мною, прострешь мне руку помощи, руку всесильную, когда истинным, действительным покаянием извлечешь меня из пропасти моих преткновений (Плач. 1:21, 22).

Фав

Всевидящий Господь! Пред взорами Твои­ми — все бесчисленные злодеяния демонов, ан­гелов отверженных. Восстали они против Тебя на небе, возненавидели Тебя, Творца своего и Бога, возненавидели все дела Твои ненавистью исступ­ленною, непонятною. Ты явил им творческую силу Твою, Ты явил им неограниченную власть Твою над ними: Ты низверг их с неба. Ты пока­рал их в самой природе их; духов бесплотных Ты обрек на жизнь в веществе и тлении. Светлые ангелы превратились в мрачных, зверообразных демонов; чистые духи соделались, по мыслям и чувствам, плоть и скверна; жители горних оби­телей блуждают и скитаются по пустыне подне­бесной, по поверхности земной, в пропастях под­земных. Ты предал в заведывание им темницу огненную — страшный ад, горящий пламенем неугасимым, чтоб казнь, уготованная для них от сотворения видимого мира, предстоя им непре­станно лицом к лицу, произвела в них спаситель­ный страх, убедила опомниться. Ты совершил искупление человеков в присутствии и при про­тиводействии духов, погубивших человеческий род. Ты поставил их зрителями и свидетелями шествия в рай и небо благоугодивших тебе чело-веков; Ты долготерпишь им многие тысячелетия, и ничто, ничто не может преломить упорства их, смягчить сердце, претворившееся в камень или металл, склонить к покаянию, к желанию неба. Они, умалишенные, ратуют против Тебя, изры-гают против тебя страшные хулы, отвергают Твое существование, отвергают разнообразными ви­дами отвержения. Но Ты не только неприступен для действий против Тебя, — неприступен для постижения Тебя. И ангелы падшие, бессильные, ничтожные пред Тобою, направили злобу свою на создание Твое, на немощного человека. Они отравили его ядом греха; они ищут погубить его окончательно, преследуют неусыпно, расставля­ют ему злокозненные сети, ввергают в бесчислен­ные, тягостнейшие бедствия. От этих бедствий, от бедствий лютых только Ты, всемогущий, мо­жешь избавлять, и избавляешь тех человеков, которые прибегают к Тебе! Скорбь моя превзош­ла меру крепости моей. Доселе, переполняя сер­дце мое, она изливалась из него; теперь я умол­каю от изнеможения. Истощились мои стенания, истощились воздыхания, истощились слезы, грусть превысшая их и невыразимая, томит, умерщвляет меня. Всевидящий! Ты видишь меня. Ты ведаешь, что ненависть врагов не насытится никакими страданиями моими. В державной деснице Твоей — и я и враги мои. Всевидящий и Всемогущий! В безнадежии на себя, в надежде на Тебя, предаюсь святейшей воле, бесконечной мудрости и благости Твоей.

Плач инока о брате его, впадшем в искушение греховное Сочинено другом для друга и для брата братом, к взаимной пользе и сочинителя, и читателя

Статья первая

Статья вторая