СИЛЫ, СОКРУШИВШИЕ русскую православную государствен­ность, вовсе не думали удовлетвориться достигнутым. Следую­щими шагами, по мысли вдохновителей революции, должны были стать мероприятия по "расхристианиванию" русского само­сознания, и, более того, формированию антихристианского ми­ровоззрения, антицеркви — как организационной основы бого­борчества и кадровой, структурной опоры сознательного сатаниз­ма. Первые двадцать пять лет после революции стали временем напряженной борьбы русского народа за сохранение своих пра­вославных святынь, когда террору, лжи и насилию Россия про­тивостояла верою, терпением, исповедничеством и страстотерпчеством.

Долгие годы атеистической пропаганды сделали свое дело — сейчас мы склонны видеть в собственной истории действие при­чин хозяйственных, военных и политических, почти не отдавая себе отчета в том, что все они — только следствия духовного состояния общества, порывов обуреваемой страстьми души че­ловеческой. И все же целый ряд исторических свидетельств под­тверждает: попытки насадить на русской земле сатанинские культы были преднамеренными и целенаправленными.

В 1921 году датчанин Хеннинг Келер издал в Берлине книгу под названием "Красный Сад" (2). В том же году отзывы о его книге и перепечатки из нее появились и в русской антибольше­вистской печати (3). Воспоминания Келера, немало повидавшего в развороченной России, представляют для нас значительный интерес. Он, например, описывает церемонию открытия в городе Свияжске памятника... Иуде Искариотскому, предателю Иисуса Христа.

Келер попал в Свияжск (сам он ошибочно называет его Свиягородом) по пути из Алатыря в Казань как раз в день "торжества". По этому случаю в городе состоялся парад двух полков Красной армии и команды бронепоезда. Председатель местного совета произнес "пламенную" речь, в которой говорил о том, что реше­ние поставить памятник именно Иуде было принято не сразу. Сперва в качестве кандидатов на эту высокую "честь" фигуриро­вали Люцифер (то есть сам сатана) и Каин, "так как оба они были угнетенными, мятежниками, революционерами".

Но, к сожалению, сказал председатель, образ Люцифера не вполне согласуется с материалистическим мировоззрением, что же касается Каина — его существование исторически не подтвер­ждено. Поэтому было решено поставить памятник "человеку, в течение двух тысяч лет презиравшемуся капиталистическим об­ществом, предтече мировой революции — Иуде Искариоту..."

Наблюдатель пишет, что даже в окружавшей оратора распро­пагандированной толпе не все разделяли его мнение. Слы­шались какие-то протестующие возгласы, некоторые истово кре­стились. Когда настал момент открытия памятника и покров упал к ногам присутствующих, их взорам открылась буро-крас­ная гипсовая фигура человека — больше натуральной величины — с искаженным, обращенным к небу лицом, судорожно срывав­шего с шеи веревку.

Если это не вызов Богу и не гимн сатане — то что?

Нелишне будет, наверное, упомянуть и о бронепоезде, коман­да которого участвовала в параде. Он носил имя Карла Маркса и возглавлялся матросом Балтийского флота. Келеру довелось пу­тешествовать на нем, и его описания тоже плохо вяжутся с нашими устоявшимися стереотипами о "комиссарах в пыльных шлемах".

Поезд, пишет Келер, был первоклассный, заграничной рабо­ты, с пушками, помещенными во вращающейся бронированной башне, пулеметами и тремя пульмановскими вагонами. На осо­бой платформе помещались аэроплан и автомобиль. В одном из вагонов находилось особое купе, обитое шелками и увешанное картинами, с полом, покрытым персидским ковром. Купе это занимала некая дама, бывшая в команде заведующей хозяйст­вом, пулеметчицей, "советчицей" командира и "сестрой милосер­дия" одновременно. Остается только догадываться об источниках такой роскоши...

Гражданская война дала многочисленные примеры изощрен­ного религиозного изуверства. Одно из доказательств широкого распространения этих жутких явлений — "доказательство креп­кое своей проверенностью очевидцами, ошеломляющее своей незамаскированной жестокостью и издевательской наглостью", — опубликовала газета "Ялтинский вечер" в феврале 1920 года (4).

В конце мая 1919-го Белая армия вела бои за обладание Мелитополем. Эта операция была возложена на Сводно-гвардей­ский полк под командованием полковника Лукошко, в состав которого, в частности, входил 4-й стрелковый гвардейский ба­тальон. Им противостояли части знаменитой дивизии Дыбенко. 2 июня, в районе села Черниговка Бердянского уезда рота чет­вертого батальона под командованием полковника Ухтомского вела бой с превосходящими силами противника. Во время от­ступления князь Ухтомский был ранен, и когда стало ясно, что вынести его не удастся, он, во избежание пыток, которым мог подвергнуться в плену у красных, приказал одному из офицеров застрелить его, что и было выполнено. Кроме Ухтомского, на поле боя был оставлен еще 21 человек — раненые и убитые.

Через два часа деревня была взята фланговым ударом двух сотен кубанских казаков из частей генерала Виноградова. Были найдены тела всех 22 оставленных ранее бойцов. Но — в каком виде! На всех трупах осмотр обнаружил следы ритуального рели­гиозного глумления. Самое святое для христиан - крестные страдания Спасителя — всегда служили объектом самых неисто­вых проклятий христоненавистников. Издеваясь над жертвами, они символически повторяли страшное преступление богоубийства, подтверждая свое отвержение Сына Божиего. Множество подобных мучеников канонизировано Православной Церковью, и память о них свято чтится верующими... Так вот — на всех 22 трупах оказались пробиты ладони и ступни (язвы от гвоздей, прободавших руки и ноги Спасителя), проколот левый бок (рана! нанесенная Христу римским стражником), и на лбу сорвана полоска кожи (след тернового венца). Кощунство было произве­дено как над трупами, так и над живыми еще людьми, скончав­шимися во время этой пытки.

Страждет и трепещет сердце человеческое, когда приходится говорить о столь печальных событиях. Повторюсь еще раз, "паки и паки реку" — не для того, чтобы призывать к отмщению, ворошу я страницы забытого прошлого. "Мне отмщение, и Аз воздам", — провозгласил Господь, оставив на нашу долю милосердствовать о павших и бдеть, дабы не повторялось, умножаясь, зло.