ЗЕМСКИЕ СОБОРЫ В XVI-XVII ВЕКАХ

ИСТОРИКИ РАСХОДЯТСЯ во мнении о том, когда был со­зван первый в России Земский Собор — в 1547-м, 48-м, 49-м или 1550-м году.

Советский историк, академик М.Тихомиров считал, что впервые событие, которое можно было бы назвать предтечей земских соборов, имело место в русской истории в 1481 году, вскоре после стояния на Угре, ознаменовавшею собой окончательное освобождение от татаро-монгольского ига.

Впрочем, независимо от того, духовное и политичес­кое значения этого нового явления как для России, так и для миро­вой истории столь велико, что детальные расхождения хроноло­гов и скепсис историков-материалистов теряют всякий смысл.

Созыв первого Земского Собора стоит в одном ряду с таким судьбоносным для русской жизни событием, как провозглашение в феврале 1547 года бывшего Московского княжества — Русским Царством. В конечном итоге все эти деяния сыграли роль последо­вательных звеньев одной великой исторической цепи, промыслительно "приковавшей" русский народ к его главному, высшему предназначению — тяжелому и часто неблагодарному труду дер­жавного строительства, труду по охранению духовного, "небесно­го" содержания земного человеческого бытия. С точки зрения раз­вития российской государственности Собор этот также является событием эпохальным, поскольку им отмечено начало созидания нового русского государственного механизма — ибо существова­ние старого вечевого строя стало опасным бременем, грозящим распадом растущей державе.

В исторической литературе этот Собор называют иногда При­мирительным. Молодой царь Иоанн Васильевич, созывая его, имел горячее желание прекратить сословные распри, терзавшие Русь, дабы положить в основание державного строительства межсослов­ный договор о сотрудничестве, скрепленный взаимным покаяни­ем и примирением. Специально для Собора, который происходил на Красной площади, было возведено каменное лобное место, ко­торое и поныне свидетельствует об этом великом деянии. Именно отсюда Царь Иоанн Васильевич зачитал свое покаянное послание "к народу земли русской", содержащее призыв к духовному един­ству и сословному миру. Это, кстати, единственный документ Со­бора, который сохранился до наших дней.

Анализ событий, последовавших за Собором, дает основание полагать, что на нем также рассматривались многие задачи граж­данского строительства. Некоторые исследователи считают, что именно на Соборе был принят новый Судебник — свод законов Русского царства. Вскоре за тем последовали реформы "первого периода" царствования Иоанна Васильевича, которые высоко оце­ниваются даже теми историками, которые весьма критически от­носятся к правлению Иоанна IV в целом. Вполне вероятно, что фун­дамент этих реформ также был заложен соборным действием.

Соборные корни имеет даже опричнина. Дело в том, что часть российской аристократии лишь лицемерно согласилась с призы­вом к примирению и сотрудничеству, надеясь на деле по-прежнему отстаивать в первую очередь свои узкосословные интересы. Такая позиция боярства грозила Руси гибелью в новых водоворотах вель­можных междоусобиц. Однако, заручившись на Соборе всенарод­ной поддержкой, Иоанн совершенно законно считал себя вправе проводить собственную государственную политику — неуклонно, жестко и даже жестоко подавляя ненасытную боярскую оппози­цию.

Таким образом Царь Иоанн IV не просто отменил вечевые по­рядки в обновленной Руси, он сделал гораздо больше — предло­жил новую форму государственного управления с участием закон­но оформленного народного представительства, которое продол­жало развиваться и совершенствоваться в последующие годы...

Необходимо указать также, что характерная особенность при­роды земских соборов заключается в их миротворчестве, в том, что они созываются чаще всего для пресечения нарастающей по­литической смуты либо для принятия какого-либо экстраординар­ного решения, которое должно иметь кардинальные последствия для государственной жизни — чтобы избрать Царя или утвердить восшествие на престол законного наследника, принять свод зако­нов, признать вхождение в Русское Царство новых земель и т.д. В силу этих (не текущих, а именно экстраординарных) задач, в пору бурного строительства Российской Империи почти все земские соборы не похожи друг на друга. Трудно говорить и об их строгой регламентации и форме.

Российские историки XIX-XX веков весьма подробно исследо­вали земские соборы в сравнении с различными народными пред­ставительствами Европы, законодательными или законосовеща­тельными органами: парламентами, сеймами, рейхстагами. Нео­формленность состава соборов, отсутствие внутреннего регламента, единого правила для ведения и даже созыва давали приверженцам западной педантичности повод к скептическим оценкам этого самобытного русского явления. Вместе с тем такой упрощен­но-сравнительный подход мешал исследователям-позитивистам раскрыть целый ряд особенностей и достоинств отечественного учреждения.

При буквальном сравнении структуры земских соборов с евро­пейскими законодательными и представительными учреждениями зачастую главным критерием оказывались их количественные ха­рактеристики. Действительно, если говорить об участии в земских соборах лиц формально выборных (особенно из низших сословий), то их число в процентном отношении было весьма невелико. Од­нако акцентируя на этом свое внимание, исследователи почему-то не придавали достаточного значения тому, что каждый соборянин обладал своего рода "правом вето", и собор не мог быть собором, а решение его законным, если хотя бы один из делегатов не был согласен с мнением других. Столь же внимательно соборы рассмат­ривали не только несогласия, но и конструктивные предложения отдельных соборян. Характерно, что на избирательном (1613 года) Всероссийском Земском Соборе в пылу общих споров о кандида­тах на Российский престол (среди которых фигурировали князья Трубецкой и Пожарский, представители боярских родов Голициных, Шуйских и другой древней российской знати) в конце концов Собор прислушался ко мнению двух неродовитых участников — казачьего атамана и галического дворянина. Они-то и предложи­ли в цари юного боярина Михаила Романова.

Пристрастные критики механизмов русской соборности посто­янно забывают о самобытной исключительности российской ис­тории, о неповторимом пути становления русского государства, которому сплошь и рядом приходилось решать задачи, значитель­но отличавшиеся от тех, что стояли перед его западноевропейски­ми соседями. Будучи огромной евро-азиатской державой, Россия, заключая в себе многоцветие различных национальных культур и одновременно являясь главной хранительницей святынь православ­ной церковности, не могла позволить себе западного "плюрализ­ма", грозившего ей ужасами неминуемого распада. Неприемлемы оказывались на российской почве и европейские политические ме­ханизмы, по сути являвшиеся лишь правовым оформлением про­цесса борьбы за власть среди элитарных сословно-политических группировок.

Напротив — всенародное мировоззренческое единство, необ­ходимость прочного единения власти с народом, общенациональное сплочение в деле державного строительства стали для России первостепенными условиями ее выживания среди враждебных ино­верческих соседей, в суровых условиях многочисленных внешних и внутренних угроз. Вот почему так строги соборные правила, тре­бующие от народных представителей полного единодушия в важ­нейших, принципиальных вопросах общественной и государствен­ной жизни, причем, единодушия искреннего, основанного на их глубинной мировоззренческой общности и духовном родстве, а не на силе и принуждении...

Сведения о втором Земском Соборе — 1566 года — сохрани­лись более подробные. Он был созван для решения проблем вой­ны с Польшей. Известна историкам и его структура, определив­шая классические очертания этого учреждения. Первую группу со­ставил Священный Собор из 32 клириков. Сюда вошли три архиепископа: Пимен Новгородский и Псковский, Герман Казан­ский и Свияжский и Никандр Ростовский и Ярославский; шесть епископов — Суздальский, Смоленский, Рязанский, Коломенский, Сарский и Пермский; семь архимандритов, семь игуменов, митро­поличий ризничий (Московский митрополит на соборе не присут­ствовал, так как, по словам Александровской летописи, "в то вре­мя митрополию оставил"). Вторую группу составляли: 16 бояр, три окольничих, три казначея, хранитель Государевой печати (печат­ник) и шесть дьяков (всего 29 человек). В третьей группе было 97 дворян первой статьи. В четвертой — 99 дворян и детей боярских второй статьи. В пятой — три торопецких помещика. В шестой — шесть луцких помещиков. В седьмой — 33 дьяка и приказных. В восьмой — 75 человек гостей, московских купцов и смолян (послед­них 32 человека). Всего по счету приняло в Земском Соборе учас­тие 374 лица. Они специальной грамотой выразили свое мнение относительно хода войны с польским королем и заверили царя в полной поддержке его политики.

В царствование царя Иоанна IV было еще два обращения вер­ховной власти к совету "всея земли": в 1564 году (когда Грозный отъезжал в Александровскую слободу с намерением отречься от престола из-за боярских интриг) и в 1579 году (в связи с обстоя­тельствами Ливонской войны). Эти обращения вызвали именно со­борную реакцию на них: в Москве под главенством церковного священноначалия и высшего чиновничества было собрано пред­ставительство от большинства сословий для решения неотложных государственных проблем. Примечательно, что оба раза собрания были созваны для обращения Царя к своему народу и оба раза Государь требуемую народную поддержку безоговорочно полу­чил.

Следующий земский собор произошел в первой половине 1584 года и утвердил восшествие на престол сына Грозного царя — ца­ревича Феодора Иоанновича.

В июле того же года прошел еще один собор, отменивший так называемые тарханные грамоты, которые освобождали монастырские земли от уплаты государ­ственных налогов, но некоторые источники считают, что оба вопроса решал один собор.

После смерти Феодора Иоанновича состоялся избирательный земский собор, выбравший на российский престол бывшего пра­вителя России (выражаясь современным языком — премьер-мини­стра) Бориса Годунова.

Он был созван святителем Иовом, Патриархом Московским и Всея Руси, 17 февраля 1598 года. Всех лиц, участвовавших в собо­ре, было 457 человек: 83 клирика, среди которых Патриарх Иов (он был председателем собора), 4 митрополита, 6 архиепископов, 3 епископа, 22 архимандрита, 24 игумена, 23 монастырских стар­ца. Служилое сословие участвовало в числе 338 человек: 17 бояр, 17 окольничих, печатник, 7 думных дьяков, 45 стольников, 27 дья­ков по приказам, 92 дворянина, 57 жильцов, 34 выборных из горо­дов, 5 стрелецких голов, 2 шатерных и 13 дворцовых ключников. К третьей категории принадлежали земские люди: 21 гость, старо­ста гостиной сотни и 13 сотских от "черных сотен" — всего 36 че­ловек.

По сложившейся традиции, у историков XIX-XX вв. принято критиковать этот — один из самых представительных в русской истории — Земский Собор, как устроенный и "отрежиссирован­ный" сторонниками Бориса Годунова. Во многом причина такого чрезмерного критицизма заключается в следовании источникам, враждебным Борису, которые писались либо при Лжедмитрии, либо при царе Василии Шуйском, либо — в начале царствования Михаила Феодоровича (род бояр Романовых в свое время тоже пострадал от политики Годунова). Однако даже те историки, ко­торые в глумливом тоне описывают это великое державное деяние патриарха Иова, в заключение обычно вынуждены признать, по­добно Карамзину, что "первую половину царствования Бориса можно отнести к одному из лучших времен русской истории".

Безродный царь, но мудрый правитель, Борис, заручившись поддержкой всенародной присяги, развернул мощное державное строительство,  благодаря которому в значительной степени и был  создан тот резервный потенциал (равно материальный и духовный), который позволил России пережить последующие годы пагубной смуты и разрушительного нашествия иноверцев.

Царь Борис был талантливым политиком, и не случайно Российский Император Николай Павлович, познакомившись с гениальной трагедией А.С.Пушкина "Борис Годунов", высказал поэту свое мнение о том, что у историков фигура Бориса несправедливо начертана "лишь черными красками". Сохранилось предание, что именно Император предложил заменить заключительную реплику: "НАРОД: Да здравствует Царь Дмитрий Иванович!" — на поразительную по духовному воздействию ремарку, ставшую по праву крылатым выражением: "Народ безмолвствует".

Сколько было обидных для русского характера истолкований этих слов — дескать, и глуп народ, и апатичен... Тогда как в действительности здесь со всей ясностью и простотой показано, что народ смиренно ждет проявления о себе Божией воли. Он не мирится с беззаконием, не идет на поводу у ловких политиканов, но стремится проявить себя в действии подлинном и потому, не имея пока такой воз­можности, безмолвствует.

Вот и дни нынешние возвращают нас к этой трагической простоте: Россия гибнет, народ безмолвствует. Как разрешится это безмолвие, покажет будущее. Мне оно видится так, что в конце концов лучшие люди России все же обратятся к нашему историческому опыту, опыту собирания своей Отчизны, как это уже было в преодолении Великой Смуты начала XVII века.

ВСЯ ВОЛОСТИ, ЯШЕ НА ДУМУ, НА ВЕЧА СХОДЯТСЯ...

ПРИМИРИ И СОЕДИНИ...

A3 БО ЕСМЬ ГОСПОДЬ БОГ ТВОЙ, УКРЕПИВЫЙ ТЯ