Общество, в котором продолжает свое истори­ческое служение в России Православная Цер-ковь, не могло, естественно, сразу за год по­сле получения реальной свободы, преодолеть духов­ный паралич. Должно пройти время. И, видимо, не­мало времени.

Одни сегодня испытывают ностальгию по минув­шим десятилетиям — им трудно, ибо сама жизнь по­двигает их к самоопределению. А это как раз то, что они никогда не умели делать. Поэтому они растеря­ны, отчаянно злы и унылы. Другие же пребывают в духовном расслаблении, апатии. Их жизненная фило­софия более рафинирована. Они манипулируют всег­да неопределенностями типа «общечеловеческие ценности», «плюрализм», «гуманизм» и т. п.

Но и те и другие, видя хотя и трудное, но посте­пенное возрождение Православия, проявляют сегод­ня большое беспокойство и стараются из всех сил навесить христианам как можно больше различных ярлыков, в очередной раз облить грязью и Христа, и Его Церковь.

И можно было бы вовсе не замечать этих пере­дергиваний и демагогии. Но думается, что ради мно­гих наших современников, которые искренне сегодня ищут духовной стези, ради них мы серьезно и спо­койно должны дать ответ людям, которым только и остается сегодня что унывать, отчаиваться и сомне­ваться во всем, в том числе и в себе.

1. И первое, что сейчас можно часто слышать. Это то, что, мол, христиане — это рабы, рабы Божии. Они-де ведь и сами так себя называют. И что ж — это так. Но только выражение «раб Божий» означает, что человек работает Богу. Христианин, духовно чув­ствуя Бога, с радостью идет к Нему в послушание. Ибо знает, что Бог благ и свят. А те, кто так любили выводить и выписывать слова: «Мы не рабы, рабы не мы»,— вновь сегодня оказались рабами, рабами гре­ха и собственных иллюзий.

По словам апостола Петра, они обещали свободу, будучи сами рабы (2 Петр. 2, 19). Но сам человек призван к свободе. Об этом говорит в Послании к Галатам апостол Павел — но не свобода от нравст­венного закона, а свобода в Боге, ибо где Дух Гос­подень, там свобода (2 Кор. 3, 17).

2. Нередко про христиан говорят еще и так: «Ну, у них там все на страхе построено». И на это надо от­ветить. Во-первых, есть страх и страх. Одно дело — это животный, тупой, неосмысленный страх, другое дело — это чувство благоговения, опасения согре­шить,  сделать дурно,   кого-то обидеть  и  пр.   Страх Господень чист (Пс. 18, 10). Но верно, в страхе, даже и в таком, все же нет совершенства. А по словам Апостола Иоанна Богослова; в любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх (1 Ин. 4, 18). Путь же к совершенной любви лежит через страх — страх нарушить закон, который дан Богом от века. Господь сказал: не лги, не блуди, не убий и пр. Эти и другие заповеди надо постараться исполнить. Но на высотах святости уже нет страха. Антоний Вели­кий пишет, что он уже не боится Бога, он просто лю­бит Его. Но до этого как нам всем еще далеко! Мы находимся лишь у подножия горы и внимаем словам царя и пророка Давида, который говорит: Начало мудрости (т. е. основа, фундамент мудрости —Б. Н.) — страх Господень (Пс. 110, 10), т.е. страх Божий — это основа, начало духовного движения.

3. Говорят также: ну, зачем эти церковные обря­ды? Для чего они? В связи с этим вспоминается за­мечательная книга К. Льюиса «Письма Баламута», где старший бес Баламут дает советы младшему бесенку (Гнусику), как более искусно искушать и соблазнять людей. Баламут советует Гнусу, чтобы он внушал своим подопечным стремиться к стихийным, бесфор­менным, нерегулярным молитвам.

Обряд, т. е. внешнее оформление богослужения, совершенно необходим. Он внешним образом (на ви­ду у всех и у самих себя) ставит нас пред Богом. По­смотрите: и в театре, и на производстве, и на спор­тивных мероприятиях — везде есть свой ритуал. Вся­кое действо, в том числе и духовное, должно быть обрамлено красивой и правильной формой. Но, кро­ме того, обряд, архитектура храма, особенности рас­пева содержат тайну, выражают колорит и неповто­римость той земли, на которой совершается богослу­жение. А сам православный храм — это есть литургия в камне. Обряд неотделим от внутреннего содержа­ния. Нам всем нужно убегать не от обряда, а от обрядоверия, т. е. когда теряется внутреннее содержа­ние и на первый план становится только внешнее, форма. Люди боятся обряда главным образом пото­му, что он, обряд, налагает на них определенную ду­ховную ответственность. Истинный христианин — это христианин не только по наитию. Но это человек, ко­торый по воскресеньям спешит в храм. Он старается следить за своими поступками, мыслями и чувства­ми. Это человек, я не побоюсь этого слова, находя­щийся в духовном подвиге. Но мы уже говорили, что общее расслабление многих людей не дает им встать на этот вполне конкретный путь видимой для всех и для самого человека жизни в Боге.

Им нравится больше позиция христианина как бы вообще, как бы в целом. При этом от них приходится выслушивать массу глубокомысленных рассуждений о том, почему им не нравится в церкви то-то и то-то. Одни «там» устают, другие ничего «там» не понима­ют, у третьих кружится голова. Причинам и самооп­равданиям нет числа.

4.  Обыватель говорит нам также: где ваш Бог, ес­ли Он попускает столько зла на земле? Где же Его милосердие и доброта, когда на земле столько убийств, зла и лжи? Но спросим и мы: разве по Бо­жией воле разрушались у нас храмы, расстрелива­лись священники, крестьяне, интеллигенция? Бог со­творил человека свободным, и Он не может изменить природы своего же творения. Сам человек, сами лю­ди творят зло, потому что не хотят жить честно, мир­но, не хотят любить друг друга ... Сам же Господь не творец зла. Но у любого человека, любого народа, как и у евангельского блудного сына, сохраняется возможность через покаяние прийти к Богу, изменить свою жизнь к лучшему.

5.  Сегодня нередко можно услышать сравнение духа соборности Церкви с духом большевистского коллективизма. И это тоже ложь. У сегодняшней раз­общенной, внутренне одичавшей, безбожной россий­ской интеллигенции любое единодушие и братское единение вызывает страх, глухой ропот и повышен­ную тревожность. Но одно из самых великих чудес современности — это существование сегодня Рус­ской Православной Церкви, несмотря на всю борьбу, которую так беспощадно вели с Ней. И это милость Божия. Но кроме Божьего произволения, в этой борьбе выстояли еще и конкретные люди, люди орга­низованные и по-военному дисциплинированные. Дух церковной соборности предполагает одновременно и послушание, и свободу личности. Это одно из самых величайших таинств Церкви. Этому посвящены мно­гие страницы русских философов и богословов, ска­жем, таких, как В. Соловьев, А. Хомяков и других. И каждый  православный  человек знает  это  не  пона­слышке, а делом и истиной.

6.  Поудобней усевшись в кресле, обыватель ска­жет еще: «Но ведь религий много, почему Правосла­вие?» Истины ради заметим, что все это тоже рито­рика и демагогия, так как многие наши соотечествен­ники находятся в таком состоянии духовного нокаута и бессилия: им что Православие, что мусульманство — все едино, ибо они и перстом боятся пошевелить.

Я не знаю, какие корни и исторические основания имеет, скажем, на Тверской, Калужской или Нижего­родской земле мусульманство или буддизм, но то, что стояние православного храма на русской горке или в русской низине (как Псково-Печорский мона­стырь) абсолютно, совершенно соответствует архи­тектонике самой этой земли — это точно. Церковь сохранила для нас с вами все: традицию, тексты са­мого разного содержания: исторические, житийные, канонические, детскую духовную литературу.

Я, как директор Воскресной школы, составляю программу для детского паломничества и туризма. И у меня нет проблем. Я могу поехать с детьми на юг — в Калужскую область, а там знаменитая Оптина Пус­тынь. Я могу поехать на север — там святыни Кирил­лова и Соловков. Я обращаю свое внимание на запад — там Печоры, Новгородская София и пр.

А вот все сектантские группировки ведут на нашей земле внеисторическую раскольническую жизнь. В этом их трагедия, в этом источник их бесконечных проблем.

Мы же, православные, свои на своей земле. Ска­жем, для «наших» кришнаитов понятие земли и наци­онального возрождения — это пустые слова. Но мы хотим напомнить, что Господь Иисус Христос воскрес во плоти, через плоть в духовный мир входят такие понятия, как «земля» («святая земля» или, напротив, «оскверненная земля»), понятие русского, украинско­го, болгарского и др. Последнее мы употребляем не в националистическом, а в патриотическом залоге.

7.  И еще одно заблуждение — намеренное или на­ивное, сказать трудно, проникло в современное об­щественное сознание. Эта иллюзия связана со сло­вами догмат, догматизм. Очень уж эти понятия не нравятся прогрессивным и где-то даже подвигнутым современным мыслителям. Но спешим разочаровать их. Догма — это фундаментальное, базовое установ­ление, закон, подлинность, истинность которой про­верена веками и омыта кровью мучеников.

Возьмем, скажем, нравственную догму, закон о любви к Богу и ближнему. Я лично готов, отстаивая этот закон, прослыть и косным, и ригидным, и отста­лым. Не вижу ни внутренних (душевных), ни внешних причин подвергать сомнению этот нравственный за­кон.

Или, скажем, другой закон — христологический. Он гласит, что во Христе соединены нераздельно и неслиянно две природы — Божественная и человече­ская. Не будем много богословствовать на этот счет, но в Евангелии содержится множество подтвержде­ний этому установлению.

Во всем же остальном христиане, если позволите, идут в ногу со временем. Это значит, что мы радуем­ся творческим успехам (и их немало!) современных композиторов, поэтов, художников, ученых. Но в то же время мы уклоняемся от пошлости, глупости, ци­низма, которые заполняют, скажем, сегодняшний эфир. Именно в этом, извините, проявляются наш догматизм и неуступчивость миру.

Многим кажется, что если они будут постоянно менять и передергивать свое мировоззрение, то они будут тогда именоваться прогрессивными. Это иллю­зия. Это просто обыкновенная безосновность, бес­почвенность, отсутствие изначальной глубины. И вместе с тем все мы, христиане, прекрасно знаем, что познание Бога и самого себя  — дело, по сути, бесконечное. Поэтому духовная сфера — это сфера открытий, бесконечного движения, но движения не хаотичного и беспорядочного. Ибо православный че­ловек пытается строить дом своей души не на песке, а на камне. Камень же есть Христос.

И, кстати сказать, любое мировоззрение, в том числе и атеистическое, является догматичным. В ча­стности атеизм зиждется на следующих догмах. Пер­вая догма: Бога нет, а если и есть, то лишь как «культурный феномен». Некоторые могут признавать наличие неких «сил». Но при этом они все же отрица­ют духовный мир, или же намеренно примитивно вы­сказываются о духовном мире и учении Церкви. Вто­рая:  человек — центр  Вселенной.  И хотя  он  понимает, что Вселенная неисчерпаема, бесконечно и принципиально непознаваема в своей полноте. Но нет, гордое сердце говорит иное: ты — центр Вселен­ной, ты — пуп земли. Третья догма — смерти нет, есть только жизнь Это очень часто связано с бессоз­нательным страхом смерти и предчувствием суда — суда собственной совести и суда Бога. Четвертая догма: молодежная культура прогрессивней и лучше, чем духовный институт старчества. Заметим, духов­ный институт наставничества, старчества существует практически во всех развитых и древних религиозных культурах. В том числе, естественно, и в Правосла­вии. Поэтому люди такого сорта особым образом мо­лодятся, одеваются. У них особый сленг. Но это ни­чего общего не имеет с той молодостью души у свя­тых и нравственных людей, которые заплатили за это трудом покаяния и любви.

8.  Очень часто в старые, но далеко недобрые за­стойные времена верующего человека называли фа­натиком. Действительно, верующий человек являет собой некую цельность. Он, как правило, целеуст­ремлен, более активен. И на фоне всеобщей рас­слабленности он выглядит, нередко, «белой воро­ной». Кроме того у такого человека есть правила, внутренний нравственный закон, некая определен­ность в суждениях. И это тоже на фоне повсеместно­го блуждания и неопределенности выделяет челове­ка-христианина. А кроме всего прочего у людей ве­ры, особенно в начале пути, бывают собственные искушения и грехи. Есть такая пословица: «За неве­рующим ходит один бес, а за верующим семь». Ибо верующий человек ведет духовную брань со всеми своими пороками и грехами.

Вместе с тем любому начинающему христианину необходим духовник, наставник, опытный священник, который помог бы ему преодолеть первые трудности и твердо встать на путь покаяния и возрождения соб­ственной души. И вместе с тем преодолеть крайно­сти, которые иногда пугают нашего тихого, духовно дремлющего обывателя.

9.  И последний соблазн, подстерегающий многих — это расхожее мнение о том, что вот-де как это у них, у христиан, все просто: согрешил — покайся, опять согрешил — опять покайся, а тебя Бог простит. Хоро­шо, мол, устроились. Здесь всегда намекают на ли­цемерие у христиан. Это мнение высказывают в основном люди, которые еще не приступали к покаянию, не имеют этого опыта.

Дело в том, что человек, который совершил то" или иной грех, отягощает свою совесть. И, говоря упрощенно, тяжесть греха равна мере укора совести. И если покаяние совершается формально, поверхностно, то мир души не восстанавливается. Покаяние и переводится с греческого, как перемена, перемена состояния души.

Покаяние, может быть, одно из самых трудных дел на земле. Святые говорили: молиться — кровь проли­вать. Это не просто встать на колени и пробормотать слова молитвы. Это ..., а вот что такое «это» — знает только тот, кто имеет опыт покаяния. Покаяться — значит распять свой грех перед Господом. Тот, кто каялся, знает, как это тяжело. Тот, кто каялся, знает какая благодать и мир души посещает каящегося если его мольба шла из глубины души и была иск­ренней.

Но люди, придумывающие себе бесчисленные са­мооправдания и причины своего безбожия, или не­церковности, старательно забывают и умалчивают что ранее они уже имели очень важную встречу с Бо­гом и отвергли Его, и лишь затем придумали себе эти оправдания. У каждого была своя встреча, и он знает какая. И потому существование Церкви истин­но верующих является видимым напоминанием им об этой встрече. А это злит и раздражает.

Очень важным в душевном мире сегодняшнего атеиста является общее недоверие к Церкви и духо­венству. И это связано не только с сегодняшней кри­тикой в адрес Церкви. Любой разумный человек не может не понимать, что любое сообщество, в том числе и Церковь, неоднородно. И всегда в Церкви были, есть и будут как святые, и праведники, так и предатели. Истоки этого недоверия кроются в много­летней привычке на каждом шагу лгать, лицемерить, лукавить.

Но тем не менее Церковь должна изобличать это лукавство не ради обличения самого по себе, а ради любви к этим людям и к тем, кого они вольно или не­вольно соблазняют. Мы же, христиане, своей благо­честивой жизнью должны стараться не дать повода для осуждения тем, кто ищет этого повода... Аминь.

ЖИВАЯ ВОДА, ИЛИ СЛОВО К ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

В ПОМОЩЬ УНЫВАЮЩЕМУ АТЕИСТУ

ПСИХОЛОГИЯ ВОЗРОЖДЕНИЯ ЛИЧНОСТИ