о книге этой к брату, просившему, чтобы прислали ему найденные слова преподобного отца нашего аввы Аорофея, которому и похвала здесь содержится с кратким его жизнеописанием, и сказание о жизни аввы Аосифея

Хвалю твоё усердие, ублажаю твою благословенную и поистине добролюбивую душу за тщание о благом, мно­голюбезный брат. Ибо так трудолюбиво испытывать и истинно хвалить сочинения и дела блаженного поистине и благодостойного отца нашего, дару Божию тезоимени­того, значит хвалить добродетель, любить Бога и забо­титься об истинной жизни. Похвала, по словам блажен­ного Григория, рождает соревнование, соревнование же — добродетель, а добродетель — блаженство. Итак, должно радоваться и сорадоваться поистине таковому твоему преуспеянию: ибо ты сподобился последовать стонам того, который подражал Кроткому и Смиренному сердцем, ко­торый, последуя душевному самоотвержению Петра и прочих учеников Христовых, так отвергнул от себя при­страстие к видимым вещам и так предал себя делам, угод­ным Богу, что и он, как я твёрдо знаю, мог с дерзновени­ем сказать Спасителю: ...Се мы оставихом вся и вслед Тебе идохом (Мф. 19: 27). Оттого и скончався вмале с Богом, исполни лета долга (Прем. 4: 13). Не в видимых пустыняхи горах пребывал он и не полагал [он быть] великим [и] иметь власть над дикими зверями, но он возлюбил ду­шевную пустыню и желал приблизиться к горам вечным, дивно просвещающим, и наступать на душегубительные главы мысленных змей и скорпионов. Этих вечных гор он вскоре и сподобился достигнуть с помощью Христо­вой, страдальческим отсечением своей воли. А отсечение своей воли открыло ему непогрешительный путь святых отцов, который показал ему блаженное это бремя лёгким и спасительное и благое иго поистине благим. Отсечени­ем же своей воли он научился лучшему и дивному спосо­бу возвышения — смирению, и принятую от святых стар­цев заповедь: Будь милостив и кроток исполнил на самом деле, а через это украсился всеми добродетелями. Бла­женный всегда носил в устах такое старческое изречение: Достигший отсечения своей воли достиг места покоя. Ибо он, старательно испытав, нашёл, что корень всех стра­стей есть самолюбие(В греческой книге «Душеполезные поучения аввы Дорофея» прибавлено: т.е. любовь к упокоению своего тела.).

На это же самолюбие, рождающееся от сладостно-горь­кой нашей воли, наложив такое действительное лекар­ство (т.е. отсечение воли), он [вместе] с корнем заставил увянуть и лукавые страсти, сделался истым возделателем бессмертных плодов и пожал истинную жизнь. Усерд­но поискав сокровенное на селе сокровище (Мф. 13: 44), найдя и усвоив его себе, он обогатился поистине, полу­чив богатство неистощимое. Я желал бы иметь достой­ную силу слова и мысли, чтобы сподобиться изложить по порядку и святое житие его на общую пользу, в оче­видный пример добродетели, показав, как он шёл тесным и вместе пространным, преславным и блаженным этим путём. Ибо тесным называется путь этот потому, что идёт неуклонно и, не раздвояясь, держится между двух скольз­ких стремнин, — как Божий друг и великий поистине Василий объясняет тесноту прискорбного и спасительно­го пути. А пространным путь этот называется по причине беспристрастия и свободы шествующих по нему ради Бога и, особенно, по высоте смирения, которое одно только, как сказал Антоний Великий, бывает выше всех сетей диавольских. Поэтому и на нём (преподобном Дорофее) по­истине исполнилось изречение: ...Широка заповедь Твоя зело (Пс. 118: 96). Но это, как невозможно для меня, я оставляю, хорошо зная, кроме всех других добрых свойств блаженного, и то, что он, подобно мудрой пчеле, облетая цветы из сочинений светских философов, когда находил в них что-либо, могущее принести пользу, то без всякой ле­ности в приличное время предлагал в поучении, говоря между прочим: ничего в излишестве., познай самого себя, и тому подобные душеполезные советы, к исполнению ко­торых побуждает меня, как было сказано, если не благо­разумное произволение, то невольное моё бессилие. А что мне повелела наша усердная и добролюбивая душа, то я смело и сделал, устрашаясь тяжести послушания и боясь тяжести наказания за леность, и с этим писанием послал к вам, благоразумным о Боге торжникам, лежащий у меня без действия талант, т.е. найденные поучения этого бла­женного: и те, которые он сподобился принять от своих отцов, и те, которые он сам предал своим ученикам, творя и уча по примеру нашего истинного Наставника и Спаси­теля. Хотя и не все слова этого святого могли мы найти, но только очень немногие, и те были [сперва] рассеяны по разным местам и уже по устроению Божию собраны некото­рыми ревнителями. Но довольно будет предложить и это ма­лое для правомыслия разума твоего, по сказанному: Дождь премудрому вину, и премудрейший будет (Притч. 9: 9).Каков был блаженный Дорофей, к цели иноческого жития по Богу наставляемый, и согласно намерению и житие восприявший, я воспоминаю умом своим. В отно­шении к духовным отцам своим он имел крайнее отрече­ние от вещей и искреннее повиновение по Богу, частое исповедание, точное и неизменное [хранение] совести и, в особенности, несравненное послушание в разуме, буду­чи во всём утверждаем верой и усовершаем любовью. В отношении к подвизавшейся с ним братии [он имел] стыдливость, смирение и приветливость без гордости и дерзости, а более всего — добродушие, простоту, неспорливость, — корни благоговения и доброжелательства и слад­чайшего, паче мёда, единодушия — матери всех доброде­телей. В делах же — усердие и благоразумие, кротость и спокойствие, признак доброго нрава. Относительно ве­щей, [которыми он распоряжался к общей пользе], в нём были тщательность, опрятность, потребное без пышнос­ти. Всё это вместе взятое с другими качествами в нём управляемо было Божественным рассуждением. А преж­де всего и выше всего были в нём: смирение, радость, долготерпение, целомудрие, любовь к чистоте, вниматель­ность и поучительность. Но кто начал бы вычислять всё подробно, тот уподобился бы желающему исчислить дож­девые капли и морские волны, да и никто не должен, как я сказал прежде, решаться на дело, превышающее его силы. Лучше предоставлю вам это приятное исследование, и вы, конечно, насладитесь им и поймёте, от какой жизни и от какого блаженного пребывания божественным промышлением, всё ко благу устрояющим, приведён был к поуче­нию и попечению о душах этот милосердный и сострада­тельный отец, поистине достойный учить и просвещать души, великий в разуме и величайший в простоте, ве­ликий в мудрости и больший в благоговении, высокий