И побежим покаянием!

Прп. Симеон Новый Богослов

 

Суть вопроса

 

Еще скажу: наследник, доколе в детст­ве, ничем не отличается от раба, хотя и гос­подин всего: он подчинен попечителям и до­моправителям до срока, отцем назначенного.

Гал. 4, 1-2

 

Уходить из жизни, полной пороков и заблуждений, нужно решительно, оставляя все плохое без сожаления. Про­цесс становления новообращенного очень труден и порой бесконечно долог. Этот процесс можно сравнить с Исходом Израиля из Египта. Моисей со своим народом бродил по пус­тыне сорок лет, пока не умерли все родившиеся в Египте и воспитанные в рабстве. Так и в душе должны умереть все прежние страсти и греховные привычки. Только тогда смо­жет она войти в Землю Обетованную.

"Промежуток между обращением на путь заповедей и свободным хождением по нему проходит в состоянии полугорьком и полуотрадном, полуживом и полумертвым. У од­ного он длиннее, у другого короче; но у всякого бывает", — указывает свт. Феофан Затворник¹¹.

"Человек может "во единем часе" переродиться серд­цем. Но, даже если его сердце прикоснулось к новой Тайне, нужно еще время, чтобы приучить рассудок — со всеми его школьными и житейскими привычками — жить в присут­ствии Тайны. Переступая церковный порог, человек проносит с собой многие стереотипы, о существовании которых он даже и не догадывается. А потому подсознательно он начинает — даже в том случае, если ему кажется, что он никак не занимается богословием — перетолковывать опыт своего сердца и опыт Евангелия в привычных схемах преж­них идеологем".¹²

Действительно, человек уже может ощущать себя пол­ноправным членом Церкви, хотя и не испытал еще по-настоящему серьезных боев с внутренними страстями (ср. "Вы еще не до крови сражались, подвизаясь против греха" (Евр. 12, 4). Все видится в розовом свете, он активно читает святоотеческие книги, но не умеет грамотно применить на­писанное к себе. И хотя не остыл еще огонь призывающей благодати, душа пока не ведает преображающего воздействия Святого Духа, которое постигается лишь после многих тру­дов. Это уже новый человек по своему имени и призванию, но ветхий по своему душевному укладу. Освобождение на­следника (духа) от рабства опекуна (души) и домоправителя (тела) отложено для трудящегося на ниве Христовой до сро­ка, Отцем назначенного. "Вино в начале созревания своего перебраживает. Это образ новоначалия, которое мятется, пока не возмужает и не остепенится ", — говорил прп. авва Исаия¹³. Подобную мысль можно встретить и у светских пси­хологов. Например, К.Г. Юнг замечал, что психология чело­века не так-то быстро меняется, даже если он по внешности в корне изменил свою жизнь.¹⁴ Любой верующий человек зна­ет, что наша борьба должна вестись с миром, плотью и диа­волом. Но часто бывает, что грех плотно сросся с человеком, став греховным навыком. Тогда процесс преображения ста­новится долгим и болезненным.¹⁵ И если, по слову прп: Вар­сонофия, ошибки святых объясняются во многом влиянием их прежнего окружения, образования, привычек, то новооб­ращенные тем более несут в себе тяжкий груз прошлого опы­та, надолго определяющий их поведение.

Благодать не меняет характера, утверждал прп. Мака­рий Египетский.¹⁸ Скорее характер преображается действием Божиим в душе человека. Эта мысль хорошо иллюстрируется жизнью прп. Амвросия Оптинского. Он прошел тяжелый путь монашеских искусов, ступил на стезю старчества, имел дар слезный, но при этом сохранил свой веселый нрав. Тако­во удивительно бережное, просветляющее действие благода­ти. Только шутил он уже не о мирском и не для того, чтобы повеселиться, а чтобы поддержать, утешить, приободрить.

Человек должен сохранить и умножить все то хорошее, что было в нем до прихода в Церковь (Вспомним, что Церковью отвергнуто не только учение пелагиан, но и крайность подхода блаж. Августина, считавшего, что после грехопадения в человеке не может быть ничего доброго (см., напр., Смирнов Е.И. История Христианской Церкви. Петроград, 1915. Репринт: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1997, с. 235-243)).

 "Знайте, что харак­теры имеют значение только на суде человеческом, и пото­му или похваляются, или порицаются; но на суде Божием характеры, как и природные свойства, ни одобряются, ни порицаются. Господь взирает на благое намерение и понуж­дение к добру, и ценит сопротивление страстям..." — ут­верждает тот же Оптинский старец.¹⁹

При воцерковлении необходимо не отсечение приобре­тенных навыков и качеств души, а именно преображение²⁰. Так, вреден и греховен не сам по себе гнев, а его неверное использование — против ближнего. Гнев выполняет и поло­жительные функции, когда направлен против страстей и де­монических сил.²¹ Ведь в православном понимании страсти — это не сторонние силы, которые пришли в нас извне и ко­торые мы должны искоренять, "но скорее энергии души, ко­торые повреждены и нуждаются в преображении... В аске­тическом богословии страсть определяется как противоес­тественное движение сил души".²²

Наряду с усвоением и освоением жизнью азов благо­честия, приходящему в Церковь необходимо разобраться в своей душевной жизни. Нужно увидеть непредвзятым взором

все, что было накоплено за прежние годы. Без сомнения, это не одномоментный процесс, и чем глубже и действеннее по­каяние, тем чище взор человека на окружающий мир, людей и самого себя.

"Христианская духовная жизнь растет постепенно, органически развивается вместе с ростом души, и потому требует постоянных, непрерывных, длительных усилий воли. Усилия чрезмерные могут вызвать только напряженный ис­кусственный ее рост, или, как говорят медики, гипертро­фию, но это если и не погубит совершенно молодых зароды­шей ее (что нередко бывает), то, во всяком случае, отзо­вется очень вредными последствиями", — предупреждает нас священномученик Василий Кинешемский.²³ Если же че­ловек хватается за аскетические установки, не решив своих душевных проблем, то он пытается воздвигнуть дом, не за­ложив фундамента, ибо "не духовное прежде, а душевное, потом духовное" (1 Кор. 15, 46.) О судьбе построек на песке всем хорошо известно (см. Мф. 7, 26-27).

Христианство не расчеловечивает человека. Еще во втором столетии св. Ириней Лионский сказал, что грех людей (даже самых первых) состоял в том, что они, "не став еще людьми, хотели стать богами". "Не пройдя школу человече­ской чести и вежливости, воспитанности и человечности — что ж говорить об "Обожении"!"²⁴ Действительно, духовная любовь не может прижиться в душе, где все поставлено с ног на голову, где царствует дисгармония и нет подчиненности "единому на потребу" (Лк. 10, 42). А с точки зрения психоло­га это и есть проявление аномалий личности, неверного раз­вития отдельных черт и свойств характера. Увидеть патоло­гию (болезнь) своей души — начальный этап движения по верному пути: от душевного к духовному, которое не может быть достигнуто без упорных трудов.

В идеале все свойства нашей души должны дополнять друг друга, создавая стройный ансамбль. Атрофия, или не­пропорциональное развитие некоторых из них приводит к формированию дисгармоничной личности. К примеру, воля может ослабевать (слабоволие), вовсе атрофироваться (безволие), иметь извращенную направленность — на дости­жение заведомо аморальных или малозначащих целей. Столь же вредно и чрезмерное развитие душевных сил: воображе­ния, эмоций и т.п.

Конечно, очень важную роль в процессе становления личности имеют усилия самого человека.²⁵ Все, что мы дела­ем, накладывает отпечаток на наше существо. Мысли, чувст­ва, работа духа сквозят и через телесную оболочку. Даже ле­жание на диване имеет значение, поскольку любое действие или бездействие приобретут когда-либо свой смысл. Оконча­тельная же оценка любого бытийного акта произойдет уже в вечности. "Когда тело умирает, остается лишь нетленный, истинный человек, который выбирал наилучший или наихуд­ший способ использовать свой материал".²⁶ Увидев себя взглядом, вооруженным столь мощным инструментом как православная антропология, надо научиться жить с самим собой, зная, что лишь упорный труд и милость Божья могут привести душу к гармонии.

 

Оккультисты в Православии

 

Малая закваска заквашивает все тесто

Гал. 5, 9

 

Порой я замечал, как велика тоска, ко­торая в душах современных людей вопиет об избавлении, и какими причудливыми путями она их ведет. Вера в Бога считалась глупо­стью, чем-то почти неприличным, зато они верили в различные учения и имена — в Шопен­гауэра, в Будду, в Заратустру и многих других.

 Г.Гессе. "Петер Каменцинд"

 

В первую очередь речь пойдет о людях, приходящих в Церковь из оккультизма и неоязычества. Эта сфера для них — своя, родная. Они легко воспринимают мистическую сто­рону христианства, чудеса и предсказания, быстро адапти­руются, как бы не меняя стихии. Но не стоит приуменьшать того мощного разрушающего воздействия, которое произво­дит темный мистицизм на всего человека, делая из него фак­тически психопатологическую личность, но не в узко науч­ном понимании этого слова, а в религиозно-философском смысле. Как указывал С.Л. Франк, "психопатология из науки о расстройстве механизма душевной жизни превращается в науку о расстройстве смысловых связей, мировоззрений, опираясь на философско-психологическую и, можно даже сказать, религиозно-философскую теорию".²¹

Связь с демонами у людей, занимающихся оккультиз­мом, может быть самой разной силы. К счастью, чаще встре­чается простое развитие мечтательности, воображения и мнения о своих способностях под влиянием тщеславия и сла­волюбия. В этом случае душевное и духовное здоровье страдают частично, в основном за счет гипертрофии (Гипертрофия — здесь: чрезмерное развитие) воображе­ния и мечтательности.

Опытные духовные наставники всегда предупреждали об опасных последствиях перегрузки памяти и воображения. Современные деятели массовой культуры глубоко заблуж­даются, считая, что демонстрацией картин насилия, ужасов или путаных сюрреалистических фантазий они снимают b энергию агрессии и саморазрушения, накопленную челове­ком. Зло остается злом, сколь бы малым оно ни казалось. "Поэтому в жизни нашей должны иметь большое значение и память, и воображение как силы, ведущие наше сердце по тем же хорошим или опасным путям, по которым шла наша жизнь в прошлом " ²⁸

"Духовное здоровье подразумевает ясность и чистоту сознания с предельным ориентированием души на истинное положение вещей, реальность и правду. Православная же аскетика прямо нацеливает подвижника на неустанную, осознанную борьбу с воображением" ²⁹ Необходимо отме­тить, что степень развития воображения и его направлен­ность также могут быть различными. Воображение может быть слугой грубых, плотских страстей, порождая блудные образы и картины. Никакого противоречия тут нет, посколь­ку даже самые "духовные" оккультные методики пронизаны скрытым эротизмом (фактически — блудом). Все языческие мистерии древности, активно возрождаемые в наше время, имеют мощную сексуальную составляющую.

Другая форма воображения — мечтательность.³⁰ Свя­занный с оккультизмом человек погружается в мир эзотери­ческих фантазий: медитирование с вызыванием ярких цвет­ных образов, фиксация "внутреннего взора" на лицах "богов", вызывание путем сложных ассоциаций разнообразных телес­ных ощущений, разговор с собственными органами, бесчис­ленные техники по расширению или сужению сознания, раскрытие внутренних резервов, активация сил кундалини (См. далее.) Ча­ще занятия подобными техниками все же не опускают чело­века глубоко в демоническую сферу, а лишь усиливают по­рочные свойства души.

При этом часто бывает так, что внешне поведение че­ловека становится лучше. Известно, что последователи "бога Земли" Порфирия Иванова не пьют, не курят, ведут здоровый образ жизни. Но в их душе неимоверно разрастается колосс гордыни. При всем при том они попирают первую заповедь Божию и поклоняются человеку, фактически делая из него идола.

Другой пример.

 

Профессиональный скрипач, ведущий бо­гемный (Читай: распутный.) образ жизни, "земную жизнь пройдя до по­ловины", наконец осознал, что пьет слишком часто и слишком много. Пару раз кодировался, но хвата­ло максимум на месяц. Кто-то подсказал ему, что надо изменить не только строй жизни, но и сам об­раз мыслей, стать "духовным" человеком. Однако искать духовность в Православной Церкви для "человека мыслящего" казалось несолидно и не­модно. Нашего музыканта занесло в дом культуры, где какой-то индийский маг в белых одеждах в чал­ме объяснял что-то про астрал. После первого за­нятия музыкант почувствовал прилив сил, после пятого научился входить в астрал. После тринадца­того он покончил с выпивкой. Одновременно он бросил работу, жену с двумя детьми, друзей, кото­рым был должен деньги. Продал машину, чтобы поехать на курсы усовершенствования медитатив­ной техники, где и пропал из поля зрения близких. Вспоминая о нем, друзья вздыхали: "Уж лучше бы он пил!"

 

"Еще один вид воображения — по сути своей попытка разума проникнуть в тайны бытия и постигнуть Божест­венный мир. На самом же деле человек сам творит "бога" по своему образу и подобию, т.е. так, как он понимает и дума­ет, что в действительности есть великая ошибка, ибо огра­ниченное тварное мнит постичь неограниченное, нетварное, трансцендентное" ³¹ По отношению к Богу всякие фантазии опасны и не могут приблизить человека к познанию тайн ми­роздания, а лишь заслоняют истину. "Воображение не мо­жет соединить человека с Богом. Это доказало падение ан­гела, возмечтавшего быть равным Богу и превратившегося в дьявола. Он наполнил свой ум воображаемыми образами и сделался изобретателем этой силы, которой дьявол пользу­ется для погубления людей" .³²

Развитие перечисленных видов фантазирования под­держивается сонмом оккультных методик и армией сенсеев и гуру. Нередко это приводит человека к патопсихологическим состояниям с расстройством мышления, а чаще — к наруше­ниям процессов саморегуляции познавательной деятельно­сти, искажениям личностного компонента мышления. Психи­атры в один голос утверждают, что количество "наполеонов" и "эйнштейнов" в отделениях их больниц резко сократилось с началом оккультного засилья. Зато отделения наполнены контактерами, уфологами, медитаторами, которые вдыхают на завтрак прану, а на ужин гоняют по внутренним органам кундалини  (Прана и кундалини — названия энергий в восточных пантеисти­ческих культах.).

Попытки апологетов пантеистических учений раство­рить себя в окружающей вселенной, обезличить свое "я", сте­реть индивидуальность ведут порой к плачевному исходу (Интересно замечание нашего знакомого религиоведа по поводу выражения "трагедия буддизма": трагедия буддистов в том, что они стремятся к небытию, а никакого небытия нет. Есть Царство Небесное и адские муки. И желая достичь небытия, они устрем­ляются к аду. И в этом - их подлинная трагедия.). Некоторые техники медитации, с точки зрения психиатра, представляют собой методы намеренного саморазрушения (С точки зрения христианской этики это близко к проявлению тяг­чайшего греха самоубийства.). Приходилось встречать людей, которые после длительных занятий методиками управления своего организма начинали страдать синдромом деперсонализации, при котором наруша­ется восприятие отдельных частей или всего тела.

Не менее часто встречаются нарушения восприятия времени. Одним из любимых приемов "работы" с сознанием у некоторых медитативных сект и закрытых секций восточ­ных единоборств является остановка и растягивание времени в своем сознании. При этом возникают состояния, сходные с наркотическим опьянением легкой степени. По нашим на­блюдениям, попытки воздействия на восприятие времени вводят человека в благодушное, расслабленное состояние, порой вызывая эйфорию. Специалисты по восточным едино­борствам используют феномен "замедления времени" для резкого обострения внимания бойца в поединке. Психиатры считают это явление нарушением психики, относящимся к правополушарным расстройствам.³³

О том, что практически все методики изменения соз­нания являются наркотизирующими и вызывают привыкание, говорилось давно. Дело в том, что мозгом человека выраба­тываются особые опиоидные вещества белковой структуры (эндоморфины). Они вызывают эйфорию и легкое изменение сознания. В норме их немного, они нужны в особых ситуаци­ях: при беременности и родах, при боли и стрессах для улуч­шения адаптации.³⁴ Именно они, например, вызывают особое состояние у влюбленных, когда объект любви видится в ро­зовом свете. Определенными методами можно стимулиро­вать их выделение, но это далеко не безобидно. Как и любой наркотик, они способны создавать очаги доминантного воз­буждения в молчащих зонах коры больших полушарий. Эти очаги, согласно теории А.Ухтомского, и определяют любую зависимость.

Состояния с изменением сознания могут иметь разную природу, они известны под общим названием альтернирую­щих. Психиатр А.Людвиг определяет их так: "Альтерни­рующие состояния — любые состояния, провоцируемые фи­зиологическими, психологическими и фармакологическими агентами, которые отличаются субъектом (или при объек­тивном наблюдении) от полноценного бодрствования и ясно­го сознания" ³⁵ При самых различных методах "изменения сознания" в головном мозгу происходят весьма похожие процессы. Возникать они могут как у нездоровых, так и у нормальных людей ( Говоря медицинским языком, физиологически эти состояния малоспецифичны). Так, достоверно отмечено увеличение амплитуды альфа-волн при ЭЭГ активности во время практи­ки ТМ, курения марихуаны и обычной релаксации с исполь­зованием техники "обратной связи". Этим важным фактом может быть объяснено уже упомянутое явление того, что в среде новых религиозных движений велико количество быв­ших наркоманов. Возможно, при новой практике они испы­тывают те же переживания?³⁶

Опасные методы работы с сознанием проникли в пси­хологию и в психиатрию. Некоторые психотерапевты счита­ют возможным применение гипноза для коррекции "личностных программ". Однако выяснено, что "необратимые разрушения некоторых программ с дефектом функционирования, усложняющим самочувствие субъекта, может вносить новые, еще более весомые проблемы в его жизнь... Особую осторожность рекомендуется применять при тех психологических операциях, которые, удаляя де­фектные программы, ничего не оставляют субъекту взамен и тем самым формируют своеобразные состояния фруст­рации", — считает авторитетный психолог проф. Л.Гримак.³⁷ Авторы придерживаются более категорического подхода, в принципе отвергая возможность использования гипноза и подобных ему методов в психотерапевтической практике.

Все это подводит нас к выводу, что за человеком, ак­тивно занимающимся восточными культами, экстрасенсори­кой с попытками изменения сознания, при вхождении в Цер­ковь тянется длинный "хвост" из прошлой жизни. Повторим: никакие занятия подобного рода не проходят для человека бесследно. Такие люди требуют особого подхода и умелой реабилитации.

Тягостным наследием для людей мистически одарен­ных, с гипертрофированным воображением, становится же­лание додумать и дорисовать в своей фантазии любую ситуа­цию. Им все время кажется, что их окружают чудеса, для них характерен навязчивый поиск таинственного смысла собы­тий. Это люди с горячим сердцем, думающие не разумом, а чувствами, отрицающие главенствующую роль ума на на­чальных этапах религиозной жизни. Свт. Игнатий (Брянчанинов) предупреждает: "Способно к свидетельству сердце, очищенное покаянием, обновленное Святым Духом; но сердце, находящееся в плену у страстей и демонов, спо­собно только к показаниям лживым и ошибочным",,³⁸ Однако если сердце всегда должно быть горячим, "ум всегда должен оставаться холодным, ибо за сердцем следит ум. Как наибо­лее личностная часть человека, начало его сознания и свобо­ды, ум в человеческой природе наибольшим образом соот­ветствует его личности; можно сказать, что он — место­пребывание личности". ³⁹ Разгорячение сердца может вызвать серьезные сложности при молитве. С одной стороны, разви­тое фантазирование, умение убеждать себя в реальности ил­люзорных представлений, и сильно укоренившийся пантеи­стический мистицизм — с другой невольно формируют от­ношение к молитве как к одной из медитативных техник, пусть наиболее совершенной.⁴⁰

О молитве как о пути соединения с Богом, об особых благодатных состояниях написано много, в основном это творения Святых Отцов. Эти книги и попадают в первую очередь в руки неофитов. Отсутствие духовного опыта и ма­лая осведомленность в православном учении способствует развитию уродливых явлений духовной жизни. Молитвенное делание воспринимается как очередное упражнение, техника. Стремление к непрестанной, самодвижущейся Иисусовой молитве порой становится сверхценной (доминирующей) идеей личности. Как и положено по законам психопатологии, это стремление сопровождается значительным эмоциональ­ным напряжением и отсутствием критического отношения к ситуации. Это "горение" может восприниматься как благо­датный огонь. А отсюда уже недалеко до прелести (См. твор. Свв. Отцов, в частности свт. Игнатия (Брянчанинова), свт. Феофана Затворника, Письма прп. Макария Оптинского).

Некоторые православные авторы, которые пишут о влиянии оккультизма на физическое и психическое здоровье человека, пытаются объединить все проявления этого влия­ния в некую нозологическую единицу под названием "оккультная болезнь".⁴¹ В нее включают как психические симптомы, так и многие соматические заболевания, например онкологическую патологию. Приветствуя такое смелое суж­дение в духе интегративно-классификаторского подхода (видимо, по аналогии с алкогольной болезнью), позволим не согласиться с научной стороной вопроса. Почему-то на па­мять приходит книга Иова: читайте, там все написано (Ср. также Ин. 9, 2-4.)!

Нам довелось общаться с человеком, который сочетал в себе два противоположных качества: с полной серьезностью, с карандашом в руках изучал оккультно-фантастическое тво­рение Д.Андреева под названием "Роза мира" и громко сме­ялся, когда мы заговаривали с ним о бытии темных сил. Помнится, еще льюисовские Баламут с Гнусиком мечтали о "выведении" особого типа людей — полных материалистов в вопросах совести и веры и одновременно любопытных и до­верчивых исследователей оккультных теорий.⁴²

Но от полуосознанного баловства с мистическим ми­ром легко прийти к сознательному служению духам злобы. Надо четко осознать, что даже самые безобидные эксперименты с "силами", "энергиями" и т.п. уже являются призыва­нием темных духов. Бесы будут всячески морочить голову человеку, убеждая в реальности виртуального (Виртуальный - мнимый, не существующий реально, но претен­дующий на подлинность) мира, в кото­рый он входит. А в несуществующем мире, как в спектакле, возможно все. Вопрос в том, кто режиссер этого спектакля, и каков будет его конец. Православному христианину ответ на этот вопрос известен.

Вот случай из жизни.

 

То, что наши знакомые А. и М. занимаются медитацией, мы знали, но оказалось, что все еще серьезнее, чем мы могли предложить. Как-то встре­тив их на улице, мы заметили, что они слегка "не в себе" и что-то бурно обсуждают. Оказалось, что во время одной из медитаций случилось непредви­денное.

А. ясно почувствовал присутствие какой-то темной и холодной тени. Последним усилием воли заставил себя поднять трубку телефона и позво­нить М. Только банальная телефонная связь (точнее, милость Божия, выраженная посредством сугубо физических явлений), вернула А. более-менее нормальное состояние. После этого он про­лежал несколько часов в кровати с сильнейшей го­ловной болью и дрожью в конечностях. Потом про­изошла встреча с М,, свидетелями которой мы ста­ли. Все происшедшее можно было бы списать на психическое нездоровье и тысячу других причин. Однако, во-первых, А. и М. совершенно не похожи на умалишенных. Во-вторых, слишком уж похоже описание их встречи с холодной сущностью (подробности которого мы намеренно опускаем) на свидетельства Святых Отцов о явлении падших ду­хов грешным людям.

 

Чем глубже погружается человек в оккультизм, тем плотнее он срастается с ценностями демонической филосо­фии, и тем активнее проникновение в его жизнь темных сил.

Под этим влиянием меняется весь строй души. Думая, что он продвигается по ступеням совершенства, подчиняя себе все новые потоки энергий, на самом деле человек все больше по­гружается в мир обмана, который ему подсовывают демоны. При этом они держат свою жертву на коротком поводке, фак­тически управляя ею. Привлекательность создаваемого злы­ми духами "альтернативного" мира (мира-антипода, вирту­ального царства) настолько сильна, что даже великие под­вижники и молитвенники попадались на эту удочку, если по­лагались на свое разумение, а не на милость Божию, и начи­нали "мнить" о себе и представлять то, чего нет. Что же гово­рить о людях, ничего не подозревающих о кознях демонов!

При этом сердце — орган богопознания и богообще­ния, который надо "хранить всяческим хранением" (Прем. 4, 23), — словно вымерзает, превращаясь в пустыню. Известно, что душа человека как бы обнимает собой все тело и для вы­ражения использует телесные органы. "Как мозг для ума, так и сердце для души — орудия", — утверждает свт. Фео­фан Затворник.⁴³ "После фильтрации всех внешних впечатле­ний и всей внутренней жизни в сердце осаждается и выкри­сталлизовывается в единое качество — чувство, итог всей нашей душевно-духовно-физической жизнедеятельности". Можно представить, какие кристаллы осядут в сердце, от­данном на служение неоязычеству и оккультизму. Когда от чисто умственного познания эзотерических тайн человек пе­реходит к практическим занятиям и контактам с духами, он отдает свое сердце под приют для демонов. "При романтиза­ции злого и безобразного возникает пародия на духовность — сатанизм или холодное эстетство, впрочем, последнее — удел этических калек".⁴⁵ Выбраться из этой ямы очень слож­но, хотя "всё возможно Богу" (Мк. 10, 27).

Всё разнообразие подобных методов на каком-то этапе их познания сливается в одну дорогу. Восточные секты, практика взаимодействия с "космосом", языческие мистерии, парапсихология, медитация при глубоком погружении в них ведут к грубому демонизму. "Ибо, как показывает опыт, даже незаинтересованное чтение оккультной литературы есть процесс соединения с темными силами, невидимо от­равляющий и губящий душу читателя" .⁴⁶ Это происходит как раз по причине того, что мы соприкасаемся с опасным, таким манящим и тонко действующим виртуальным миром, "творимым" злыми духами для того, чтобы обольстить нас. Проявляя к нему какой бы то ни было интерес, мы вступаем в контакт с бесами, всегда готовыми нарушить сердечный по­кой и приглушить голос совести.

Внутреннее ощущение каждого человека подсказывает ему, что его сущность не сводима к тому, что он есть в дан­ный момент, и его теперешнее состояние — не приговор. Каждый из нас неизмеримо больше себя настоящего. Но где обрести что-то лучшее? Как выполнить призыв, звучащий в сердце, чтобы из перстного человека стать "космическим Адамом"*? ⁷¹ На эти вопросы могут существовать самые раз­ные ответы. Ясно одно: контакты с падшими духами в погоне за сверхъестественными дарованиями ещё никого до добра не довели.⁴⁸ Человек — не автономное существо на земле. Начав со своеволия, он слишком уж часто заканчивает порабощени­ем сердца диаволу в тоталитарных или оккультных организа­циях, которым нет числа. Попытка взбунтоваться против Бо­га и стать в результате этого свободным приводит к зависи­мости от противоположных сил. Это и есть путь Адама из рая на землю, указанный змием. Последствия для души человека, глубоко окунувшегося в демонизм, весьма велики.

Впрочем, глубоко вдаваться в этот вопрос не входит в задачи наших очерков, поскольку это ближе к компетенции православной аскетики и демонологии.

 

Суетно спасение человеческое

 

(Пс.59. 13)

У людей ли я ныне ищу благоволения, или у Бога?

Гал. 1,10

 

Теперь поговорим о другом наследии мира — суетно­сти.

"Дело суеты начинается тем, что уменьшается вни­мание к духовному и усиливается наклонность к чувственно­му: пленяются изящным, ищут приятного с охлаждением к истинному и доброму; более занимаются игрой, чем слуша­ют рассудка и нравственного чувства", — рассуждает свт. Филарет (Дроздов).⁴⁹ Можно со всем основанием утверждать, что суетность и многозаботливость стали массовым проявле­нием душевных расстройств современного человека. Все увеличивается темп нашей жизни, способствуя общению с большим количеством людей, решению множества неотлож­ных проблем сразу, а в конечном счете приводя к суете. Как сказал поэт Александр Солодовников:

"Вся наша жизнь шумит и мчится, Так далеко душе до звезд..." ⁵⁰

Умение "вертеться" теперь считается положительной, даже необходимой чертой характера. Но ведь именно неуме­ние и нежелание приспосабливаться к любому дуновению ветра отличало христиан в первые века от восторженных по­читателей различных языческих мистерий. Святые Отцы (Здесь и далее Святыми Отцами мы называем канонизированных писателей, чье учение принято Церковью) связывали невозможность остаться на­едине с собой с грехом уныния, который гонит свою жертву из дома. Что и говорить, возможность "развеяться на людях" в наши дни значительно возросла, особенно для горожан.

Вместе с тем, многочисленность контактов ведет к не­обходимости приспосабливаться к каждому из непохожих друг на друга людей, что в итоге порождает конформизм (Конформизм - приспособленчество, безоглядное следование чу­жому мнению). А это уже не просто психологическая черта, а особенность лич­ности, относящаяся к негармоничному (девиантному) пове­дению, обычно с нарушением адаптивности и с отклонением от нравственного и эстетического контроля за собственным поведением.⁵¹ Лица, которым были присущи эти черты, по приходе в Церковь продолжают свои поверхностные эмо­циональные контакты с людьми. Это всегда сопряжено с многословием (болтливостью), напряжением настроения, по­верхностным взглядом на собеседника, неумением его вы­слушать, вникнуть в его проблемы, опять-таки неумением почувствовать его, восприняв целостность его образа.

Болтливость чаще всего сочетается с неискренностью и лживостью. Но как говорил свт. Филарет Московский, "в раю много кающихся грешников, а говорливых нет ни одного". Отсутствие чувства ответственности за произносимые слова можно считать проявлением душевного инфантилизма (Здесь: незрелости) и да­же психопатической чертой.⁵²

Трудно найти человека, который хотя бы иногда не лгал. Но описываемый нами тип в силу своей безответствен­ности и духовной пассивности будет говорить неправду на­пропалую, не задумываясь об обстоятельствах и последстви­ях. Им движет лишь мимолетная идея, эмоции, и он "несет" все, что приходит ему в голову, хотя уже через час утвержда­ет нечто противоположное. Для него важен производимый эффект, а не соответствие слов реальной ситуации, а тем бо­лее каким-то высшим ценностям. У такого человека "эгоцентрический интерес к конкретным обстоятельствам общения перевешивает отстраненный интерес к объектив­ному содержанию".⁵³ Короче говоря, его интересует не то, что он говорит, а как он говорит и какой эффект при этом производит (Это может напоминать поведение истероидного типа личности, различие с конформным типом - в мотивах поступков: Истероид хочет выделиться, привлечь внимание, конформист - приспосо­биться, стать "как все").

Классик отечественной психиатрии П.Ганнушкин осо­бо выделил акцентуированную личность конформного типа и дал ей такое описание: человек, постоянно готовый подчи­ниться голосу большинства, банальный, склонный к ходячей морали, внешнему благонравию, шаблонности поступков и мыслей.⁵⁴

Проиллюстрируем поведение конформного типа лич­ности. Назовем этого человека Константином.

 

В православной библиотеке сидит Алексей и читает книгу протоиерея Александра Шмемана. За­ходит Константин.

— Это что у тебя за книга?

— Шмеман.

— Любопытный автор, — Константин делает ничего не значащее заявление, напряженно ожи­дая, не проявит ли Алексей своего отношения к данной книге.

— Сильно написано...

—   Вот-вот!  — подхватывает  Константин, уловив одобрение собеседника. — Книга написана живо и очень глубоко. Что ни говори, а парижская школа большую роль сыграла в современном бого­словии.

—  Ну, не все так однозначно, — смущается Алексей.

— Конечно, — сразу соглашается наш герой. - Порой такое понапишут, что просто диву даешься!

Сплошная абстракция! Но Шмеман — приятное ис­ключение.

Тут появляется третий персонаж — Влади­мир, он преподаватель духовной семинарии, лицо, значимое для Константина.

—  О, да ты, я вижу, Шмеманом увлекся? Смотри, как бы тебя куда не занесло! — обращает­ся Владимир к Алексею.

—  Вот и я то же говорю, — подключается Константин. — Шмеман, парижское богословие... Надо Святых Отцов читать!

— Ну что ты, и в парижском богословии мно­го ценного, — говорит Владимир. - И отец Киприан (Керн), и Владимир Лосский - они все там творили.

—  Точно! — угодливо поддакивает Констан­тин. - Но ко всему надо подходить с умом, осто­рожно. (Опять делается ничего не значащее заяв­ление, штамп, не несущий конкретного смыслового содержания).

Развязка наступает внезапно.

— А тебе самому книги отца Александра не слишком сложными показались? - интересуется Алексей у Константина.

— Да я его вообще-то не читал... — неожи­данно признается тот.

 

Если же найдутся среди людей описываемого типа спо­собные на глубокий душевный контакт с другой личностью, то итог такой дружбы чаще всего бывает плачевным. Боязнь серьезного общения у конформиста неизживаема, он стра­шится глубокого взаимного обмена. Проще либо брать (потреблять), либо давать, "нести свет", быть руководителем и вразумителем. Конформист способен долгое время носить­ся со своим новым другом как с писаной торбой, невольно вызывая его привязанность. Но по прошествии некоторого срока, найдя подходящий повод, наш суетный просветитель разряжается, в зависимости от уровня развития, в тяжелом разговоре или интеллектуально оформленном скандале. При этом он наносит болезненные удары своему "другу" или по­допечному, так неосторожно открывшему для него тайники своего сердца.

Как мы поняли, главная мечта конформиста - быть как все. Сюда относится многое: от стиля одежды до мировоз­зрения. Они готовы одобрять то, что нравится их окружению, и осуждать то, что оно не принимает. При этом они не любят выделяться, хотя стараются быть в гуще событий. Подобному человеку трудно решиться на глубокое освоение истин Пра­вославия, на труд над собой. Чаще он склонен руководство­ваться расхожими (и довольно банальными) истинами: "Красиво жить не запретишь", "Сколько волка ни корми..." и т.п., измеряя ими все жизненные события.

Конформный тип подпадает под описание пассивной личности, сделанной в одном из наших очерков ("Некоторые аномалии личности с точки зрения православной психологии"). В приход­ской жизни такой человек в силу своей нелюбви к напряже­нию воли, чувств и духовной работе будет, скорее всего, с неприязнью относиться к новым членам общины, порой ос­ложняя их жизнь. Но стоит только кому-то из лидеров, а тем более нескольким авторитетным прихожанам, одобрить но­вичка, как отношение к нему конформиста резко меняется.

Не секрет, что под напором цивилизации человек все более теряет цельность души.

 

Само понятие о значении целомудрия, то есть цельности души, все более теряется. Вместе с тем стоит задуматься над детским воспоминанием митр. Антония Сурожского: "Однажды в юно­сти я вернулся из летнего лагеря. Мой отец встретил меня и вы­разил беспокойство по поводу того, как прошел лагерь. "Я боял­ся, — сказал он, — что с тобой что-то случилось". Я с легко­стью юности спросил: "Ты боялся, что я сломал ногу или свернул шею?" И он ответил очень серьезно, с присущей ему трезвою любовью: "Нет, это не имело бы значения. Я боялся, что ты потерял цельность души". И затем добавил: "Помни: жив ты или умер - не так важно. Одно действительно важно, должно быть важно и для тебя и для других: ради чего ты живешь и за что ты готов умереть"". (Митр. Антоний (Блум). Жизнь. Бо­лезнь. Смерть. Минск, 1998.)

 

Естественно, влияет это и на межличностное общение. Искренность и простота подменя­ются лицемерием и как бы его разновидностью — елейно­стью поведения. Бывает трудно понять, что же на самом деле творится в душе человека, каково его истинное мнение о яв­лении и собеседнике. В условиях церковной общины фасад слащавости, умильности, угодливости с бесконечными "Спаси вас Господи!" может замаскировывать внутреннюю неприязнь, холод и равнодушие.

Обилие внешних контактов суетного человека обяза­тельно повлияет на качество этих встреч. Даже простой раз­говор - это немалый духовный труд, таинство соединения двух душ в мгновение времени. Верующие, глубоко прочув­ствовавшие это люди стремятся в каждую свою встречу вне­сти частицу духовной радости, единения, заповеданного нам Божественным Основателем Церкви. Священник Александр Ельчанинов однажды замечательно сказал о том, как сделать так, чтобы не было "скучно" с людьми. Нужно помнить, что каждый человек, с которым сводит нас Господь, послан или для того, чтобы помочь нам, или чтобы мы помогли ему.⁵⁵ Недавно канонизированный Русской Православной Церко­вью московский старец Алексий Мечев говорил: "Живи так, чтобы людям с тобой было хорошо". Как это непохоже на современную тенденцию ограничиться деловыми контакта­ми, окружая себя лишь нужными людьми, жить по внешним схемам группы или общества, поддерживая разные, порой противоположные точки зрения.

 

Известный авторам человек, когда его зна­комили с кем-нибудь, откровенно спрашивал: "А что у тебя взять-то можно, если что? Ты где работа­ешь? В механосборочном цехе? Так и пишу: "Серега. Гайки и болты".

 

В особую категорию можно выделить людей, внешняя жизнь которых перенасыщена событиями, встречами, кон­тактами по роду их деятельности. Они должны, невольно пребывая в круговороте внешних событий, не только не терять внутренней цельности, но и возрастать духовно. Отчасти этому помогает глубокое, внимательное отношение ко всем событиям и людям. С другой стороны, необходимо умение не держать в мыслях других дел, кроме того, которым занят именно сейчас.

По этому поводу вспоминается диалог героев рассказа Н.С. Лескова "Час воли Божией":

 

— Какой час важнее всех?

— Теперешний... потому что всякий человек только в одном, в теперешнем своем часе властен.

— А какой человек нужнее всех?

— Тот, с которым сейчас дело имеешь... по­тому что от тебя сейчас зависит, как ему ответить, чтоб он рад или печален стал.

— А какое дело дороже всех?

— Добро, которое ты в сей час этому чело­веку поспеешь сделать".⁵⁶

 

Свт. Феофан Затворник не сомневался, что при любой внешне бурной жизни можно сохранять духовную собран­ность: "Полагаю, что возможно, при всех внешних хлопотах, держать душу не суетящейся... Надо себя наладить так, чтобы, не суетясь, делать все возможное и, делая одно, не забегать вперед и не нахватывать в голову десятки других дел. Осуечение составляют не дела, а образ совершения их. Когда одно дело делается, а сотни толпятся в голове".⁵⁷

К особому роду суетности можно отнести всезнайство. Ф.М. Достоевский так описывает одного из представителей этой категории: "Эти господа всезнайки встречаются ино­гда, даже довольно часто, в известном общественном слое. Они все знают, вся беспокойная пытливость их ума и спо­собности устремляются неудержимо в одну сторону, конеч­но, за отсутствием более важных жизненных интересов и взглядов, как сказал бы современный мыслитель. Под словом "все знают" нужно разуметь, впрочем, область довольно ограниченную: где служил такой-то, с кем он знаком, где был губернатором, на ком женат, сколько взял за женой, кто ему двоюродным братом приходится, кто троюродным".⁵⁸ В церковной среде подобные всезнайки прекрасно знакомы с биографией местного архиерея, досконально зна­ют все подробности о доходах приходского священства и т.д. Зато они могут не вспомнить, когда в последний раз были на Исповеди и у Причастия, какую последнюю духовную книгу прочли.

Естественно, подобные знания не только не приближа­ют нас к Богу, но и отвлекают от покаянных чувств, отдаля­ют от спасения. К таким людям как нельзя лучше подходит предостережение Апостола Павла: "Знание надмевает, а лю­бовь назидает" (1 Кор. 8, 2). "Пустота ума, забывшего о Едином, Который есть все, рождает заботу о многознании, разведывание, пытание, пытливость. Пустота воли, ли­шившейся обладания Единым, Который есть все, произво­дит многожелание, стремление к многообладанию или всеобладанию..." ⁵⁹ Такое всезнайство в психологии укладывает­ся в понятие об обсессивно-компульсивной личности, может быть ее составляющей или существовать автономно. Интен­сивная деятельность по сбору информации носит целена­правленный характер и соответствует ригидному (Негибкому) познанию мира у этого типа. При этом данные люди знают, с кем и ко­гда своей информацией можно будет поделиться (вновь — целенаправленность). Ради этого они готовы преодолевать любые расстояния и препятствия.

Желание манипулировать виртуальными образами ре­альных людей, тасовать их как колоду карт, давать им оцен­ки, — все это выявляет не просто любопытство, а серьезные душевные проблемы данного человека. Обычно к подобного рода манипуляциям склонны люди невротичные. Они как бы перекладывают собственные грехи и проблемы на плечи сво­их героев, незаметно выгораживая и оправдывая себя.

Вот лишь один пример.

 

Мужчина средних лет, бывший инженер из секретного "ящика", теперь, как и многие, пробует себя в бизнесе. Любит посещать приходские собра­ния и катехизаторские беседы, знаком с большим числом священников, многим чем-то помогал по мелочи. При этом собирает всевозможные истории о батюшках и архиереях, но особого рода: кто, где и когда выпил лишнего, как выругался, какой анекдот рассказал. На поверку оказывается, что он и сам любитель "принять на грудь", рассказать сомни­тельный анекдот и т.п. Таким образом, обладая значительным количеством историй с участием ав­торитетных людей, которые согрешают тем же, наш герой защищает себя психологически: "значит, и мне можно". Так вытесняется необходимость по­каяния, укрепляется самооправдание.

Да и каждый из нас нередко пользуется по­добным приемом для убеждения себя в том, что "я не хуже других".

Но если вспомнить, что говорят по этому по­воду Святые Отцы, окажется, что всякое потакание страсти, оправдание себя — укрепляет грех.⁶⁰

 

Об этом нужно помнить каждому человеку, стремяще­муся ко спасению.

 

Блаженны все боящиеся Господa (Пс. 127. 1)

 

О, если бы подвергли себя отсечению возмущающие вас.

Гал. 5, 12

 

Среди людей всех возрастов и профессий встречаются любители "острых ощущений", которым меду не давай, лишь бы была возможность послушать или рассказать какие-нибудь ужасные истории. Как известно, страшилками увле­каются дети и подростки, особенно в детских лагерях, но не брезгуют ими и студенческая молодежь и даже взрослые. Кто не помнит страшных рассказов своего детства про "черную простыню", летящую по городу, зловещие "белые перчатки" и многое другое! Рассказываются они обычно "замогильным" голосом для создания особой, напряженной атмосферы у слушателей.

"Страшные рассказы зимою, в темноте ночей пленяли сердце Татьяны Лариной, и Тургенев в "Бежином лугу" опи­сал, с каким интересом слушали дети страшные истории. Традиционные крестьянские "былички" об утопленниках, мертвецах и домовых рассказывали не только дети, но и взрослые".⁶¹ Современные дети, вырастая из "страшилок", начинают интересоваться жуткими книгами о вурдалаках и упырях, с упоением смотрят фильмы ужасов и мистические триллеры. Люди взрослые, в зависимости от уровня культу­ры, могут также "застрять" на "ужастиках". А могут щекотать себе нервы просмотром "Криминального экрана", "Дежурной части" и других многочисленных телепередач, рассказываю­щих о преступлениях, кровавых убийцах и прочих кошмарах. Вряд ли при этом они вспоминают о том, как наряду с "ходящими в правде" и "говорящими истину" пророк Исаия прославляет тех, "кто затыкает уши свои, чтобы не слышать о кровопролитии, и закрывает глаза свои, чтобы не видеть зла" (Ис. 33, 15).

В психологии коллективной жизни страшным истори­ям принадлежит особое место. Они создают атмосферу на­пряженности, перед лицом которой происходит сближение лиц в коллективе. Ведь любая беда делает мелкими и незна­чительными проблемы повседневного быта и способна спло­тить людей. Но иллюзия беды порождает иллюзию единения, поскольку, окунаясь в мир страшилок, человек не теряет кон­троля над ситуацией и чувства защищенности.

Подобных устных и печатных историй немало и в пра­вославной среде. Читателям, думается, не стоит напрягать память, чтобы вспомнить хотя бы несколько историй о стар­цах, предсказывавших об ужасах конца света, и битвах схи­монахинь с колдуньями. Естественно, эти рассказы изобилу­ют яркими описаниями язв и фурункулов, которыми покры­вались тела после очередного наведения на них порчи. Не будем утомлять внимание читателя пересказом этих живо­писных повестей. Переходя от человека к человеку, из общи­ны в общину, эти повествования обрастают все новыми под­робностями и несут яркий отпечаток страхов, комплексов и чувства незащищенности рассказчика.

В церковных лавках, наряду с молитвословами и жи­тийной литературой, обязательно присутствуют книги, (И прежде всего потому, что пользуются спросом), под­робно рассказывающие о магии, оккультизме, сатанизме, се­тях масонских организаций, заговорах против русского наро­да, происках иезуитов и т.п.

Еще больший интерес вызывают триллеры (От thrill (англ.), буквально — приводить в трепет, захватывать, увлекать) о видениях старцев, грядущем конце света, жутких снах и предсказаниях безымянных праведников. То, что пристрастие к подобной литературе является симптомом невротизации населения, проявлением расстройства адаптации к быстро меняющейся окружающей среде и слабого понимания глубин Правосла­вия, видно уже при беглом взгляде. Люди, вспоенные горь­кой водой мистицизма, приходя в Церковь, не утрачивают интереса к области таинственного, порой скрывая это от са­мих себя.

Нет ничего удивительного, что люди выносят свои до­минирующие депрессивно-тревожные настроения наружу в виде страшилок. В современных условиях психика большин­ства людей оказывается недостаточно пластичной, чтобы ус­петь адаптироваться к длительным стрессовым ситуациям. А первые симптомы невротизации проявляются в виде тревож­ности, неосознанного чувства страха, истерических или па­нических расстройств, сбивки этических ценностей вплоть до цинизма, а также ухода в мир мистики и мифов.⁶² Это позво­ляет человеку оформить неосознанный страх, дать его строй­ное описание, чтобы научиться не бояться.

Но наличие опасности и страх — величина некогерент­ная, то есть можно осознавать опасность и не испытывать страх. "О Бозе сотворим силу, и Той уничижит стужающия нам" — кто имеет такой помысел, тот неуязвим для страха. Есть, конечно, понятие "страх Божий", но за ним стоит со­всем другое чувство: страх исказить свою душу, потерять связь с Богом. В немецком языке, например, есть различие между Furcht (священный, высокий страх) и Angst (трусливый, заячий страх).⁶³ Порой, пытаясь найти в Церкви защиту от ужасов мира, человек невольно наталкивается на знакомые по нецерковной жизни феномены. Действительно, зачем искать книги о вампирах или оккультизме на книжных развалах посреди улиц? Почти в любой церковной книжной лавке можно купить опус, способный удовлетворить интерес к "области таинственного". При этом действительно полез­ные книги зачастую соседствуют с сомнительной литерату­рой, из которой скорее научишься оккультизму, чем Право­славию.

Предсказания старцев стали своего рода священной ко­ровой для некоторых "чрез меру у нас православных " (Выражение свт. Григория Богослова). При попытках провести критический разбор этих, явно нехристи­анских, мифов мы нередко встречали серьезный отпор аполо­гетов нездорового мистицизма, вплоть до обвинения в ина­комыслии и отступничестве.

В церковной среде существует немало "професси­ональных" рассказчиков и собирателей жутких историй. При этом подавляющее их большинство не слишком верит в соб­ственные повествования, или же не задумывается об их смысле (Впрочем, со временем сами рассказчики могут поверить в собст­венные выдумки. Это ярко показано Н.С. Лесковым в рассказе "Привидение в инженерном замке"). Они просто любят рассказывать о похоронах колду­нов, ведьмах, разъезжающих на черных автомобилях, булав­ках и ржавых крестах, подбрасываемых под двери, стуках в окна шестого этажа и многом подобном. Видимо, это дает им возможность манипулировать эмоциями слушателей и нахо­диться в центре внимания. Мы отмечали, как один рассказчик прямо-таки упивался своей властью над переживаниями сво­их слушателей. Порой так самоутверждаются люди, лишен­ные другой возможности для этого. «При разговоре с "пророками", — пишет диакон Андрей Кураев, — с мрачной уверенностью возвещающими, что антихрист воцарится в ближайшие же годы, я порой ощущаю, что мои собеседники будут искренне огорчены, если это не произойдет. А вот ес­ли слухи об антихристе подтвердятся, — они будут чрезвы­чайно обрадованы: "Мы же говорили!"'⁶⁴

Удивительно не само наличие подобных книг и исто­рий. В их основе вполне могут лежать реальные факты и пре­дания Церкви. Суть в том, как преподнесены факты, и какие плоды зреют в душах рассказчиков, слушателей и читателей. Если это плоды покаяния и страха Божия — это одно, а если суетное любопытство, празднословие и страх человеческий — это совсем другое. «Ведь ум такого человека будет помышлять не о Боге, а о тех угрозах, которые исходят из внебожественного мира".⁶⁵ Заметим, что, рассказывая о страшных временах перед концом света, Св. Отцы призыва­ют нас к трезвению и очищению сердца, а не стараются напу­гать и произвести впечатление.⁶⁶ По меткому замечанию И.А. Ильина, "весь этот обостренный интерес к жутким рас­сказам о привидениях, к темам Эдгара По, к "мистике", к "магии" — все это попытки подделать утраченную рели­гию, злоупотребить ее священными развалинами и обойтись без нее ".⁶⁷

 

Психология рабства

 

Итак, стойте в свободе, которую даро­вал нам Христос, и не подвергайтесь опять игу рабства.

Гал. 5, 1

 

В этой части очерка мы кратко рассмотрим возможные патопсихологические последствия влияния на человека двух, казалось бы, различных по происхождению факторов: совет­ской идеологии и телевидения. Их объединяет конечный итог воздействия — формирование зависимого, трусливого, без­ответственного и, вместе с тем, агрессивного человека.

Одно из ужасающих последствий грехопадения — дис­гармония между составляющими человеческого естества, не­когда подчиненных единому смыслу. У современного чело­века, помимо этого, прогрессирует внутридушевный разлад. По всей видимости, это результат воздействия разрушитель­ных информационных технологий, а также полного отсутст­вия духовного контроля над жизнью.⁶⁸

Вероятно, каждому приходилось видеть людей, кото­рые, осознавая себя глубоко верующими христианами, и ду­мая, что они служат Богу, совершали поступки, противоре­чащие своему же образу мыслей, при этом умудряясь чувствовать и желать совершенно противоположное своим уму и делам. И все это одновременно! Попытка диалога с такими людьми порой приводит в состояние недоумения: кто перед тобой — один человек или несколько в одном лице?

В одном известном авторам приходе есть группа замечательных старушек, нашедших взаи­мопонимание на почве такого разделения внутри себя. Их отличает сугубо благочестивое поведение в храме, комсомольско-добровольческий энтузиазм в делах прихода и деспотически-тиранические ма­неры в общении со своими близкими да и вообще всеми, кто от них зависит. Их вклад в реставрацию храма столь велик, что они считают себя вправе ру­ководить жизнью прихода, меняя священников по своему желанию. Дошло до того, что расположен­ный в пяти километрах от города храм считается у батюшек "ссылкой".

Феномен "бабок" особенно характерен для нашего вре­мени, поскольку является результатом деятельности на рус­ской земле всевозможных организаций типа "юных ленин­цев", будущих пионеров и "школ коммунизма", где "утопить" своего товарища, несогласного с правым делом, было обыч­ным явлением. Вторжение в личную жизнь считалось чем-то само собой разумеющимся. Воспитавшие вероломных и фа­натичных борцов за светлое будущее организации канули в небытие после празднования 1000-летия Крещения Руси. Но их воспитанники нашли приют в открывающихся по всей стране храмах, сменив комсомольские значки на крестики, "моральные кодексы" на "Добротолюбие", а красные галсту­ки перевязав с шеи на голову.

"Самое страшное наследие большевизма — не в разру­шении храмов и не в охоте за религиозными мыслителями и проповедниками. Произошла замена образа святого, замена идеала праведника. Не лесковские соборяне теперь праведни­ки и образцы жизни, а борцы-диссиденты... От А. Галича и В. Высоцкого, Гинзбурга и В. Осипова усвоен новый эталон праведника. Отныне праведник — тот, кто правильно суме-eт ответить на вопрос: "Сможешь выйти на площадь в назначенный час?" Этот идеал — чист и высок. Но он — другой, не "святорусский". А жизнь Церкви ныне уже оцени­вается по этому критерию. Что делал Патриарх в августе 91-го? А в октябре 93-го? Как приближала Церковь в пресло­вутые "семьдесят лет" "зарю долгожданного дня"? Как смел Солженицын молчать во дни путча? "Народная со­весть" уже не может тихо молиться и каяться в лесу, как это делал прп. Сергий или прп. Серафим. Она должна гре­меть в газетах и на площадях", — с горечью пишет совре­менный апологет.⁶⁹

Не стоит забывать о том огромном влиянии, которое оказало на людей семидесятилетнее царство безбожия. Зна­чимые последствия его воздействия на умы и души будут ощущаться еще в третьем и четвертом поколениях, выросших после его падения.

Сегодня многие люди, воспитанные на коммунистиче­ских ценностях и идеалах, активно критикуют такие много­численные современные проблемы, как безнравственность, коммерциализацию, цинизм. При этом они указывают на столь явные положительные черты людей, живших в совет­ское время, как энтузиазм, жертвенность, простоту и многое другое (Особенно ярко это заметно на примере 30-х годов, Великой Оте­чественной войны и послевоенной разрухи). Однако не следует забывать, что социология придает большое значение опыту и влиянию предыдущих поколений на формирование современных взглядов. Следовательно, в наше время мы видим результат длительного воздействия атеистической идеологии на умы и души людей. А люди, ко­торые жили на заре советской власти и победили фашизм, корнями своими уходили в дореволюционное время и худо-бедно, но воспитывались на христианской нравственности.

По сути, тоталитарное государство, созданное в 1917 году, сочетало в себе идолизированную систему власти, вла­девшей сферой распределения благ, аппаратом насилия и тотально контролировавшей идеологию с одной стороны и ог­ромную армию простых людей с рабской психологией — с другой.

Психология вынужденного рабства близка к психоло­гии невротической личности. В обоих случаях в ее основе лежат страхи, которые в большом количестве продуцировал великий и могучий государственный аппарат. Как известно, "раб боится наказания, бессмысленных прихотей хозяина, но больше всего он боится потерять его милость ".⁷⁰

Для того чтобы поддерживать и культивировать страхи в умах и обществе в целом, людей постоянно чем-то запуги­вали: физической расправой, психологическим принуждени­ем, ставили в полную зависимость от воли партии, а также создавая и поддерживая образы врага — внешнего и внут­реннего.

Вместе с тем, как указывает И.А. Ильин, для обретения деятельной, творческой веры необходима в том числе и внешняя свобода. "Не свобода делать все, что кому захочет­ся, с тем, чтобы другие люди не смели никому... мешать, но свобода веры, воззрений и убеждений, в которую другие лю­ди не имели бы права вторгаться с насильственными пред­писаниями и запрещениями, иными словами, свобода от не­духовного и противодуховного давления, принуждения и за­прета, от грубой силы, угрозы и преследования",⁷¹

Можно возразить: а как же быть с мучениками, кото­рые в условиях абсолютной несвободы и грубого физическо­го воздействия исповедовали себя христианами? Но мучени­чество — это сверхъестественный, надмирный акт, дар Бо­жий. Нельзя стать мучеником, не будучи к тому призванным. Не случайно в Заповедях Блаженств, которые многими бого­словами называются ступенями восхождения,⁷² мученичество относится к высшим достижениям человеческого духа.

Человек, стоящий на подступах к лестнице блаженств, попав в условия жестокой несвободы, может оказаться изло­манным страхами и не сохранить действенной, преображаю­щей веры в своей душе. Впоследствии эти комплексы он перенесет в приходскую жизнь, демонстрируя зависимое пове­дение, конформизм, нездоровый поиск авторитета.

В те времена целая система работала над сознанием че­ловека с самого его рождения, пытаясь заменить своими ус­тановками христианские ценности, уродливо копируя их по форме. В итоге мы видим несколько поколений людей, не умеющих быть ответственными за свою жизнь, не умеющих жить в условиях свободы выбора, поскольку государство и образование давало, и на работу устраивало, и лечило, если нужно, и подсказывало, как поступать в трудных ситуациях.

Но не только запугивание и внешнее принуждение сыграли свою роль. Усвоение искаженных нравственных и социальных ориентиров сказалось еще более серьезно. Порой легче противостоять принуждению к прямому отречению от своих убеждений, чем выдержать длительное психологиче­ское наступление, в результате которого человек постепенно теряет подлинные ценности, незаметно усваивая противопо­ложные. Недаром народная мудрость гласит: "В Церкви му­чеников много, а преподобных мало". Мотивационное звено человеческого поступка может попасть в гиперзависимость от тотального контроля государства, общественного мнения, экономических и личных связей. Тогда мы будем поступать не как предписывает Евангелие, а как партия велела, как "принято у людей", как выгодно для бизнеса или чтобы тетю Маню не обидеть. А вот Апостол Павел иначе относился к "общественному мнению": "Для меня очень мало значит, как судите обо мне вы или как судят другие люди" (1 Кор. 4, 3). Можно предположить, что именно перечисленные выше ры­чаги будут использованы во времена антихриста для склоне­ния воли людей к отречению от Христа. И только к самым стойким будут применены меры грубого, в том числе физи­ческого воздействия.

При рассмотрении различных вопросов психологии, в том числе неврозов, типологий характеров и акцентуаций, а также социологических феноменов в русле православного подхода авторов всегда интересовала проблема восприятия времени отдельной личностью или группой людей. Ранее мы уже писали о некоторых аспектах психологии и философии времени. Теперь скажем о различии понимания времени православным сознанием и в коммунистической идеологии.

Православная Церковь учит жить сегодняшним днем, воспринимая каждый миг, каждый час как дар Божий.⁷³ Фак­тически это означает запретить уму блуждания по времени, умирить жизнь, "угомониться". Это значит быть довольным своим внешним положением, стремиться к улучшению сво­его внутреннего положения путем приобретения христиан­ских добродетелей.

Вопреки этому, сознание советского человека напоми­нало загнанную лошадь: "Нужно окончить школу... Когда я поступлю в институт... Вот выйду на пенсию..." Светлое завтра, его напряженное, невротическое ожидание стало своеобразной карикатурой на чаяние Царствия Небесного, присущее христианам. Но отличие этих понятий очень глу­бокое. "Царствие Божие внутри вас" (Лк. 17, 21), — говорит Христос, а не в конкретном историческом пространстве и времени. Христианин призван "не заботиться о завтрашнем дне" (см. Мф. 6, 34). Нелишне будет вспомнить и слова Апо­стола Иакова: "Теперь послушайте вы, говорящие: "сегодня или завтра отправимся в такой-то город, и проживем там один год, и будем торговать и получать прибыль"; вы, ко­торые не знаете, что случится завтра: ибо что такое жизнь ваша? пар, являющийся на малое время, а потом исче­зающий. Вместо того чтобы вам говорить: "если угодно бу­дет Господу и живы будем, то сделаем то или другое" (Иак. 4, 13-15).

Невротизированные подобным образом личности со­вмещают в себе противоречивые чувства: тягу к общению, поиск единомышленников, защитников и одновременно боязнь людей, скрытую вражду, страх перед ответственностью за самого себя, тем более за других.

"Запрет и принуждение, угроза и страх могут выну­дить у человека только лицемерную "любовь" и лицемерную "веру"; а эти вынужденные, показные, неискренние проявле­ния скрывают за собою или прямое лукавство, или же испу­ганное, мертвеющее сердце..."⁷⁴ Подобных людей много се­годня в храмах. Тот, кто искренне ждет исцеления, получает его. Другие продолжают жить со своими страхами, перенося их в приходскую жизнь, не изменяясь внутренне.

Теперь немного о роли телевидения в жизни церковно­го человека. Даже поверхностный взгляд на проблему позво­ляет утверждать, что человеком в современном обществе ру­ководят не нравственный закон или любовь и даже не пре­словутый здравый смысл, а феномены, относящиеся к психо­логии толпы, такие, как групповая внушаемость, высокий авторитет средств массовой информации, "стадный ин­стинкт" (быть как все), поиск харизматического лидера, спо­собного решить все проблемы. Телевизор в этой игре в жизнь исполняет роль шамана первобытного племени, способного ввергать своих соплеменников в транс, давая им целевые ус­тановки. Толпа же сама ищет трансовых состояний ( Поверьте, все наши мысли на этот счет — не телефобия, за теле­видением мы признаем некоторые положительные моменты. Ска­занное неоспоримо подтвержено психологической наукой. Так, об этом много пишет проф. Л. Гримак).

 

Авторам приходилось на собственном опыте ощутить гипнотическое влияние телевидения. Со­гласитесь, что, находясь в приемной высокого на­чальства, пребываешь в собранном состоянии, мысленно прокручиваешь все проблемы своей ор­ганизации, окончательно оттачивая изложение во­проса. Православный христианин вдобавок пере­межает всё это короткими молитвами. В приемных для развлечения посетителей обычно работает те­левизор. И стоит только отвлечь внимание от своих мыслей и заинтересоваться телепередачей, как через несколько минут замечаешь, что напряженность ожидания уходит, проблемы меркнут, сознание, пусть едва заметно, но все же затуманивается, а молитва исчезает вовсе.

 

Выделение эндорфинов, о которых мы говорили выше, особо интенсивно в измененных состояниях сознания. "Более того, некоторые авторы в связи с этим говорят о "естественной очарованности" человека измененными со­стояниями сознания, вследствие чего он научился вызывать их произвольно (галлюциногены, алкоголь, ритмические воз­действия)"⁷⁵ Таким образом, телевидение обладает замет­ным трансогенным действием, вызывая повышенную вну­шаемость. Человек входит в "приятные пассивные состоя­ния".¹⁶

Основным психопатологическим фактором телетранса можно считать снижение уровня критичности по отношению к происходящему на экране. Если человек, твердо знающий, что прелюбодеяние — тяжкий грех, преспокойно смотрит по "ящику", как симпатичный ему герой флиртует с дамочками, увлекая их в телепостель, следовательно, он считает это при­емлемой моделью поведения, даже если никогда не поступит так сам. Но к чему засорять свое око? (Мф. 6, 22-23). Не за­будем и о том, что при просмотре телевизора мы загружаем свою память посторонними и отнюдь не безобидными образ­ами, которые непременно всплывут из подсознания в самый ответственный момент, чаще на молитве. Как итог — потеря "чутья" на грех, неправду. Не слишком ли часто в момент духовного выбора из воинов духа мы превращаемся в жалких дезертиров?

Привычка к телевидению также влияет на восприятие времени, поскольку мы начинаем жить в ритме "экранных часов", отличающихся от часов реальных и внутренних.

Привычка христианина к телевизору "ослабляет от­ношения, сокращая, а иногда и устраняя нормальные воз­можности поговорить, пообщаться",¹¹ а от себя добавим: и помолиться. Мы неосознанно перемещаем наших близких, родных, всех встреченных людей в виртуальный мир, находящийся за стеклом телевизора, привычно принимая роль пассивного зрителя. Это противоречит идеалу христианина, который "для всех должен стать всем " (см. 1 Кор. 9, 22).

Известно, что для людей со скрытыми дефектами пси­хики телегипноз может иметь крайне негативные последст­вия, вызывая вспышки гнева, агрессию и т.п.⁷⁸ Да и для "здорового" человека это не проходит даром. Набило оско­мину на самом деле верное утверждение о том, что увеличе­ние числа преступлений, связанных с насилием, особенно среди детей и подростков, напрямую связано с просмотром соответствующих теле- и видеофильмов. У человека, не склонного к внешним проявлениям агрессивности, притупля­ется чувствительность к чужой боли, способность к понима­нию проблем своих ближних. Мы черствеем, сидя у "голубых экранов". Имеет место и процесс формирования у телезрите­ля образа окружающего мира как очень опасного, наполнен­ного страхом и насилием.

В основе неуемного желания некоторых людей созда­вать себе трудности, а потом успешно их преодолевать лежит психологический феномен, который Э.Берн назвал "жаждой конфликтов".⁷⁹ Что ж, если тебя столько лет учили бороться, искать, вцепиться и не отпускать, то трудно перестроить свою психологию, даже если умом понимаешь, что "перестройку надо начать с себя" (Сакральная фраза времен горбачевской перестройки). Вот и сочетаются в од­ном человеке диалектически противоположные, (Мы имеем в виду закон единства и борьбы противоположностей.) но единые по сути вещи: "сериальная" ригидность и вязкость мышления и периодически возникающие взрывы агрессивной активно­сти. Мы ввели термин "сериальное мышление", чтобы под­черкнуть еще один мощный фактор, формирующий инвали­дов духовного труда. Желая увеличить количество серий своих мыльных опер, их режиссеры намеренно удлиняют диалоги, делая их малоинформативными и однообразными по смыслу. Едва заметная мелочь жизни вызывает на экране длительные дискуссии. Зародившееся чувство или пережива­ние обсасывается по 5-10 минут экранного времени. Это приучает зрителя к особому, обсессивному ( Т.е. мышлению, застревающему на второстепенных деталях.) типу мышления, для которого характерны ригидность, застревание на мело­чах, потеря реальности, когда жизнь может долгое время вращаться вокруг субъективных переживаний. В итоге целая армия любителей сериалов начинает мыслить как акцентуи­рованные личности.

На фоне заторможенных мыслительных процессов на­капливается некая критическая масса отрицательной психи­ческой энергии, требующая выхода наружу через конфликт. Елейное благочестие, постоянные разговоры о "духовных" предметах, пересыпаемые для связки благочестивыми фраза­ми, более напоминающими нарушение Второй заповеди, и в то же время фанатичная агрессивность, направленная на вы­бранные жертвы, — печальная эклектика (Эклектика — неорганичное, чисто внешнее соединение несоеди­нимого.) этих душ.

Что ж, свои представления о Боге часто бывают для че­ловека сильнее евангельского образа Христа. Это ведет к не­правильному взгляду на себя и на окружающих и, в конечном итоге, мешает двигаться по пути к спасению. Человек, как известно, "призван к пути. Путь же возможен лишь при на­личии отстояния исходной точки от цели. Чтобы отпра­виться в путь, я должен знать и ощущать, что здесь и те­перь я не обладаю и в принципе не могу обладать тем, что ждет меня в другом месте, и между "здесь " и "там " ле­жит путь, который должен пройти я ".⁸⁰. Необходимо чет­ко знать направление предстоящего путешествия. Еще перед каждой дорогой необходим "запас тишины" и твердая реши­мость преодолеть все трудности.

И — "побежим покаянием"!

ПРЕДИСЛОВИЕ

"Уходя — уходu "

Психология и психопатология духовного руководства