На главную
страницу

Учебные Материалы >> Сравнительное богословие.

Диакон Андрей Кураев. ПРОТЕСТАНТАМ  О  ПРАВОСЛАВИИ

Глава: МОЖНО ЛИ КРЕСТИТЬ ДЕТЕЙ?

Расхождение православия и протестантизма по вопросу о крещении детей — это не просто проблема обряда. За этой раз­ницей стоит уже отмеченное принципиальное различие восточ­ного и западного христианства. Протестантизм понимает спасе­ние как прощение, которое Христос возвещает тому, кто в Него поверил. Православие понимает спасение как жизнь Бога внутри человека, как исцеление.

Протестанты говорят, что поскольку младенцы юридически недееспособны и неразумны, они не могут исповедовать Еван­гельскую доктрину и, соответственно, не могут быть членами на­рода Божия. Православные, однако, исходят из того, что знать, что такое воздух — это одно, а дышать им — нечто иное. Младе­нец не знает свойств и происхождения молока — но без него жить не может. Какая мать скажет заболевшему ребенку: "ты все же сначала вырасти, кончи медицинский институт, и только ко­гда ты поймешь, как действует на организм это лекарство, и ко­гда ты пообещаешь больше никогда не есть снег — вот тогда я тебе дам лекарство!"?

Понятно, что преступник, не принесший сознательного по­каяния, не может быть помилован. Но должен ли врач отказы­вать в помощи больному только потому, что тот еще не понял источника собственной болезни?

Да, ребенок не знает, что такое Церковь и на каких принци­пах она строится. Но ведь Церковь — это не философский кру­жок, не простое собрание единомышленников. Церковь — это жизнь в Боге. Отлучены ли дети от Бога? Чужды ли они Хри­сту? Не абсурдно ли оставлять детей вне Христа (а крещение всеми христианами понимается как дверь, вводящая в Церковь Христову) лишь по той причине, что нормы римского права не видят в них признаков "дееспособности"?

Верно, нельзя насиловать человека. Но с какой стати мла­денцев считать за демонов? Какие основания считать, что они противятся соединению со Христом? Согласны ли протестанты с суждением Тертуллиана, что душа человеческая просто по природе своей уже христианка? Значит, естественно для человека стремиться ко Христу, а не противиться Ему? Значит, лишь злая воля человека отклоняет его стремление от Источника жизни? И что же — выходит, младенцы столь злы, что для них нет места в Церкви и что их крещение нельзя расценивать иначе как наси­лие над их волеизъявлением?..

Теперь обратимся к Библии. Любой человек, читавший Пи­сание, скажет, что в Ветхом Завете было несколько прообразов новозаветного крещения. И все те ветхозаветные события и ус­тановления, которые оказались прообразами новозаветного кре­щения, — все включали в себя детей.

Первым прообразом было прохождение через Красное море. Прошел весь Израиль с младенцами — а для ап. Павла это уже знак крещения: "Не хочу оставить вас, братия, в неведении, что отцы наши все были под облаком, и все прошли сквозь море; и все крестились в Моисея в облаке и в море" (1 Кор. 10, 1-2). Ес­ли младенцы приняли участие в ветхозаветном крещении, на ка­ком основании надо отказывать им в возможности принять кре­щение новозаветное?

Вторым прообразом таинства Крещения было обрезание. Об­резание было знаком вхождения в Божий народ, знаком Завета. Совершалось же оно на восьмой день после рождения мальчика (Быт. 17, 9-14). Так что — до Христа младенец мог быть членом Церкви, членом народа Божия, а после Его пришествия и жерт­вы это оказалось невозможным? Так пришел ли Христос, чтобы облегчить людям путь к Богу или чтобы затруднить его? Навер­ное, чтобы облегчить. Пришел он только ради взрослых или и для детей? Наверное, и детям тоже Он облегчает доступ к дому Отца... Обрезание сменилось тем, прообразом чего оно было — крещением (Кол. 2, 11). Но неужели в итоге смены Заветов мла­денцы уже лишены возможности стать членами Церкви?

Протестанты понимают крещение слишком односторонне: они видят в нем лишь отрицательный смысл: омовение от сквер­ны греха (мол, раз дети не грешат (???), то им и не нужно кре­щение). Но у крещения есть и позитивный смысл, причем над-субъективный. Крещение не есть просто внешнее проявление внутреннего намерения человека ("обещание Богу доброй совести"). Крещение — это событие, которое меняет тот мир, в кото­ром человек живет. Крещение есть вхождение в народ Божий, причем это не юридическое "приобретение прав гражданства", а присоединение к Телу Христову, получение благодатного покро­ва, благодатной помощи.

Чтобы понять связь ветхозаветных прообразов с новозавет­ной практикой крещения, стоит поставить вопрос о том, а кто, собственно, был субъектом Завета. Завет — это договор. Договор предполагает две стороны, которые вступают в определенные от­ношения между собой. Одним субъектом библейского Завета яв­ляется Бог. Но с кем именно Он заключает Ветхий Завет? С Моисеем? с Аароном? — Нет, со всем народом Израиля. И на страницах Евангелия мы видим, что Христос заключает Новый Завет не с Петром и не с Иоанном, но с новым народом Божиим: к Чаше Завета, изливаемой "за вас и за многих", Христос при­глашает "всех". Бог дает Свою благодать и защиту не просто од­ному индивиду, а сообществу людей — Церкви. "Христос не только носитель вечной Вести, которую Он повторяет одному за другим каждому удивленному человеку"87. Он говорит к Церкви.

Поэтому очень важно понять, что обрезание и крещение не есть частные требы. Это не просто личное или семейное событие. Это событие общенародное. И вступить в Завет — значит полу­чить права гражданства в народе Божием, значит начать жить той жизнью, которая и помимо меня, и до меня живет в других людях, через которых я встречаюсь с Творцом. Не отделить нас друг от друга пришел Спаситель, но воссоединить. И потому не нужно смущаться тем, что в самом Новом Завете слово "церковь" упоминается 110 раз. Для обретения спасения надо вступить в "землю святую", в то сообщество людей, через которое свет бла­годати распространяется в мире. Церковь — народ Божий. А мо­жет ли быть народ без детей?

Закон, избранничество, права и обетования Ветхого Завета распространялись на детей. Вступить в состояние Завета значило прежде всего вступить в члены народа Божия. В народ Божий люди входили с детства. Для этого недостаточно было просто родиться в еврейской семье — надо было пройти через таинство обрезания. Также и сегодня — мало родиться в семье христиани­на, надо пройти таинство крещения.

Этими таинствами родители включают своих детей в состоя­ние Завета, в состав народа Божия для того, чтобы на малышей распространялась благодатная Божия защита, покрывающая весь народ. Как некогда еврейские дети в ночь самой страшной еги­петской казни спасались от погубления кровью агнца, нанесен­ной на дверные косяки, так в христианскую эпоху от ангела смерти дети защищаются Кровию истинного Агнца и Его печа­тью — крещением88.

Протестанты говорят, что у человека нет и не может быть та­ких дел, которые помогали бы ему обрести спасение. Но эта формула протестантского богословия находится в разительном противоречии с их же пониманием крещения. Крещение — это всего лишь действие человека или в крещении помимо человека, кроме человека действует еще и Бог? Крещение есть только то, что я хочу засвидетельствовать перед лицом Бога, или же в кре­щении есть еще и встречное действие Творца, есть встречный посыл благодати? Если верно лишь первое, то крещение не более чем странный, чисто человеческий обряд, безблагодатная челове­ческая деятельность. И повеление Христа о крещении выглядит странным: "кто будет веровать и совершать вот такое-то обрядо­вое действо, спасен будет, а если кто не исполнит именно этой формы обряда, будет осужден даже в том случае, если у него бы­ла вера". Если же признать, что в крещении действует Сам Бог, то, значит, крещение есть таинство, то есть такое человеческое действие, которое призывает Божию благодать в мир человека. А если главное в крещении совершается Духом — то откуда же у протестантов такое дерзновение ограничивать область действия Того, Кто дышит, где хочет? Почему они столь уверены в том, что Дух не хочет действовать в детях?

В текстах Нового Завета есть прямое повеление Христа: "Не препятствуйте им <детям> приходить ко Мне" (Мф. 19, 14). Од­нако единственная дверь ко Христу — "если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие" (Ин. 3, 5). Хри­стос, взглянув на детей, "возложил руки на них и благословил их" (Мк. 10, 16). Значит, Христос благословляет детей, Он может их благословить. Так же православные надеются, что Господь благословит и их детей89.

Бог освящает детей даже до их рождения, примером чему — Иоанн Креститель (Лк. 1, 15). Можно вспомнить пророка Иере­мию ("Прежде нежели Я образовал тебя во чреве, Я познал тебя, и прежде нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя" — Иер. 1, 5) и апостола Павла: "Бог, избравший меня от утробы матери моей и призвавший благодатью Своею" (Гал. 1, 15). Как видим, благодать может касаться детей даже помимо их рассудка. Поче­му же отказывать детям в благодати крещения и причастия?

В Ветхом Завете мы видим посвящение первенцев Богу на 40-й день. Могли ли они сами в этом возрасте давать обет Богу, что будут служить Ему неотступно во всю свою жизнь (см. Исх. 13, 2 и 1 Цар. 1, 28)? Родители давали обещание за своих детей еще до их рождения, и Бог благословлял это их намерение (1 Цар. 1, 11; ср. Суд. 13, 7). И в Новом Завете мы также видим, как Бог спасает детей по вере родителей: бесноватый отрок ис­целен по вере отца (Мк. 9, 17-27). По молитве хананеянки спасе­на ее дочь (Мф. 15, 22-28). По вере капернаумского царедворца исцелен его сын (Ин. 4, 46-53). По благоволению Божию к роди­телям вернулись к жизни их умершие дети (Лк. 7; Мк. 5; Лк. 8)90.

Нам говорят, что детей нельзя крестить, потому что они не могут присягнуть на верность Евангелию, а крещение, как говорит ап. Петр, есть "обещание Богу доброй совести" (1 Петр. 3, 21).

Этот аргумент строится на неверном переводе Писания. С сожалением должен сказать, что и синодальные переводчики в этом месте ошиблись. Ближе к оригиналу церковно-славянский перевод: Крещение не "обещание Богу доброй совести", а "вопро­шение у Бога совести благи". Здесь крещение оказывается не приношением, не обещанием, но — просьбой...

Может, свв. Кирилл и Мефодий плохо понимали греческий? Но вот природный грек и христианин еще вполне ранних времен св. Григорий Богослов (IV век) подтверждает, что речь у ап. Петра идет о даровании доброй совести в крещении (Слово 40, на крещение). Причем контекст богословия св. Григория вообще не допускает толкования крещения как обета: со ссылкой на Екклезиаста (5, 4) Григорий Богослов пишет: "Ничего не обещай Богу, даже и малости; потому что все Божие, прежде нежели принято от тебя"91.

Глагол έπερωτάο в классическом греческом языке может оз­начать обещание. Но в новозаветном койне он однозначно имеет смысл вопрошения, просьбы. Например, в Мф. 16, 1: фарисеи "έπηρωτησαν" — "просили" Христа. Встречается этот глагол еще в Мф. 22, 46; Мк. 9, 32; 11, 29; Лк. 2, 46; 6, 9; Рим. 10, 20; 1 Кор. 14, 35. Отглагольное существительное от него и употребляется в 1 Петр. 3, 21. И нет ни одного случая употребления этого грече­ского глагола в корпусе Новозаветных текстов в смысле обеща­ния, приношения. Вполне логичен латинский перевод этого сло­ва interrogare, rogare, то есть также — вопрос и просьба. И даже в протестантской литературе уже встречается правильное понима­ние этого стиха: крещение есть просьба92.

О чем эта просьба? Продолжение фразы ап. Петра разъясня­ет: "Крещение... спасает воскресением Иисуса Христа". Крещение дает дар от Бога (έις Θεόν) через воскресение (δι αναστάσεως) Иисуса Христа. Не Богу приносится дар, но от Бога ожидается помощь. Крещение спасает не тем, что в нем мы что-то обещаем Богу, а тем, что Спаситель дарует нам плод Своего воскресения. В крещении мы испрашиваем у Бога дарование доброй, обнов­ленной совести. Дар совести, позволяющий различать добро и зло, обновляется воскресением Христовым. Язычники судятся законом совести — и всякий человек судится им, но совесть хри­стиан просвещена спасительным даром.

Контекст апостольского послания говорит о том, что жить надо в доброй совести. Но если и без Христа у меня уже есть на­личная добрая совесть (которую меня призывают обещать Хри­сту) — так зачем вообще Он нужен? Если я и так добр и праве­ден — зачем крест Христов? Значит, нужно "обновление ума", нужно у Бога просить дар различения духов. Но это и есть ради­кальнейшая перемена в человеке, которая не может произойти без вхождения Бога внутрь человека, не может произойти одним лишь усилием воли или сознания человека. Значит, крещение — это не присяга, не клятва, не юридическое обязательство, как у баптистов, а внутреннее изменение в людей, у которых "чувства навыком приучены к различению добра и зла" (Евр. 5, 14).

И это прошение дара чистой совести — преждевременно ли оно для младенца? Да, обещать младенец ничего не может, но разве не может он просить? Не есть ли все его бытие — просьба? "Бог больше сердца нашего" (1 Ин. 3, 20), и эту свою огромность Он тем не менее дарит нам, вмещает в нас.

Детям нужен Христос или нет? — Вот конечный смысл во­проса о крещении. Как детям дать покров Христов, как им усво­ить благодатный дар Христова подвига? А дети баптистов — во Христе? Если да — то как они оказались во власти Христа? Ино­гда баптисты даже сами признают, что их дети — вне Христа93. Но если младенцы не у Христа, если они не в Теле Главы Церкви, то значит — у "князя мира сего". И только глядя мимо колыбели своего ребенка, можно статью о недопустимости крещения младенцев заканчивать утверждением типа "Крещение — это един­ственная дверь к вступлению в общение с церковью... Присоеди­ниться к церкви иным способом невозможно"94. Верно. Но скажи­те это, глядя в лицо своему ребенку: "Ты вне церкви. Ты вне Христа. И я тебе помочь ничем не могу. Мне моя догматика ве­лит думать, что единственный способ присоединения к Церкви тебе недоступен".

Поскольку не всякий баптист может заменить отцовское сердце учебником догматики, то в протестантской литературе появляются странные суждения, объясняющие возможность спа­сения без крещения, возможность очищения без личного завета с Христом. Так, для оправдания своего убеждения в том, что их некрещеные дети чисты, баптисты приводят апостольские слова о  том, что "грех уничтожен Жертвою Христовой". Но ведь это жертва за весь мир. Если считать, что эта жертва делает уже не­нужным крещение детей, то не надо крестить и взрослых. Если же "христианин веры евангельской" считает, что дары Жертвы без крещения распространяются только на младенцев и только для них Жертва делает ненужным крещение — то пусть приведет библейские основания для своего убеждения.

И лучше не ссылаться на слова Христа о детях: "Таковых есть Царство Небесное"95. Ибо в этом евангельском тексте стоит не ука­зательное местоимение — "сих", но "таковых" (τοιούτων), то есть речь идет о том, что люди, подобные детям по некоторым чертам характера, наследуют Царство Небесное. Этот текст нельзя пони­мать как обещание Царства Божия просто в силу возраста. Кроме того, Христом сказано: "Кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдет в него" (Мк. 10, 15)96. Если у сектантов дети прини­мают Царство Божие без крещения — то пусть и взрослых они приемлют в Церковь "как детей", то есть без крещения.

В Писании нет специального повеления крестить детей? Но нет также прямого повеления крестить женщин или стариков. Господь сказал "крестите все народы" (см. Мф. 28, 19). И здесь нет исключения по признакам национальности, пола или возрас­та. Вообще обычно Писание делает оговорку, если не включает в число указываемых им лиц женщин и детей (см. Мф. 14, 21). Никаких оговорок относительно крещения детей нет.

И в новозаветных текстах мы видим описание таких событий, которые предполагают крещение детей вместе со взрослы­ми. Крестились Лидия и домашние ее (Деян. 16, 15); темничный сторож "и все домашние его" (см. Деян. 16, 31); Павел "крестил Стефанов дом" (1 Кор. 1, 16). Апостолы крестили целую общину самаритян (Деян. 8, 14-17) — и вполне возможно, что там были и несовершеннолетние дети.

Ап. Петр говорит обратившимся к вере: "Вам принадлежит обетование и детям вашим" (Деян. 2, 39). По слову ап. Павла, бывают "верные дети" (и в пресвитеры должны поставляться только люди, имеющие таких детей — см. Тит. 1, 6). Здесь вер­ные именно в смысле верующие (πιστά от πιστός "верный, верующий"). Πιστός в Писании означает именно христиан, при­нявших крещение и ставших уделом Христовым: "когда же кре­стилась она и домашние ее, то просила нас, говоря: если вы при­знали меня верною Господу, то войдите в дом мой" (Деян. 16, 15; ср. Еф. 1, 1; Деян. 10, 45; Откр. 17, 14; 1 Тим. 4, 10; 1 Кор. 7, 14).

Вот еще одно немаловажное место: "Неверующий муж освя­щается женою верующею, и жена неверующая освящается му­жем верующим. Иначе дети ваши были бы нечисты, а теперь святы" (1 Кор. 7, 14). Могут ли люди, находящиеся вне завета, то есть некрещеные дети, называться "святыми"? Могут ли быть святыми те, кто не привиты к единственно святому корню — Христу (Рим. 11, 16)? Протестанты говорят при толковании это­го библейского места, что эти дети "святы" просто по рождению, освящены верующей матерью и потому их не нужно крестить. Но это же самое тогда надо говорить и о муже верующей жены: если он, еще будучи язычником, стал свят благодаря верующей жене, то может, и его стоит принимать в христианство без кре­щения? Тогда будет две двери для вхождения в христианскую Церковь: тем, у кого нет родственников-христиан, надо будет креститься, а имеющим христиан среди близких надо будет про­сто приносить от них справку. Но если это — абсурд, то значит, и предположение о том, что вера матери освящает детей сама по себе, без таинства возрождающей Христовой благодати, не менее абсурдно. Значит — приходится допустить, что дети стали "свя­тыми" через их непосредственное и личное освящение, то есть через крещение.

Протестанты настаивают на абсолютно буквальном понима­нии евангельских слов: "Кто будет веровать и креститься, спасен будет" (Мк. 16, 16). Если нет веры - то нет и крещения. У детей веры быть не может — значит, нельзя их и приводить к крещальной купели. Однако, если этот текст прилагать ко всем во­обще, а не только ко взрослым, получится вполне чудовищная вещь. Ведь эта фраза Христа имеет продолжение: "а кто не будет веровать, осужден будет". Дети веровать не могут, следовательно, если и к ним приложима эта формула, то дети уже осуждены. И если ребенок умирает — ему нет спасения. Следовательно, фор­мулы о крещении после научения и исповедания веры относятся именно ко взрослым, а не к детям.

И с какого же возраста баптисты считают возможным кре­щение человека? Когда кончается возраст детского неразумия? При решении этого вопроса баптисты обычно следуют установ­лениям светского права: советская власть выдает паспорта лю­дям в 16 лет, значит, и мы будем крестить лишь 16-летних... Вот случай для размышления о возрасте духовного взросления: сибирский город Ноябрьск. Город без православного священ­ника. Декабрь 1996 г. В семье, совсем недавно пришедшей в православие, меня знакомят с младшим — шестилетним Мак­симом. И отец рассказывает: "На прошлой неделе я слег с при­ступом остеохондроза и сутки не мог даже подняться с постели. На следующее утро Максим осторожно заглядывает в мою комнату и спрашивает: пап, ну как ты? Да вот, говорю немного лучше, уже могу вставать. — Максим поворачивается, убегая из комнаты, на ходу бросает: ну, хорошо, пап, я тогда еще о тебе помолюсь!". Вопрос к протестантам: вот Максимка, вот его ве­ра, вот вода. Что мешает ему креститься?

Митр. Вениамин (Федченков) рассказывал о случае, когда девочка из протестантской семьи, умершая некрещеной, просила священника в видении о молитве97. Поскольку христианство — это область практики, это свидетельство не может быть просто отброшенным. Точно так же невозможно вместить в рамки про­тестантской догматики духовный опыт тысяч русских подвиж­ников, крещеных в детстве, но приобретших несомненный хри­стианский духовный опыт. Что же — оптинский старец Амвро­сий так и не был вообще христианином, не был членом Церкви только потому, что крестился в детстве, а не по баптистскому обряду по достижении совершеннолетия?

Церковь же всегда считала допустимым крещение христиан­ских детей. О нем говорит св. Ириней Лионский ( 202): "Христос пришел спасти через Себя всех, — всех, говорю, кото­рые возрождаются от Него для Бога — младенцев, отроков, юно­шей и старцев" (Против ересей, 2, 22, 4; см. также 5, 15, 3). Ори­ген говорит о крещении детей как об апостольском предании: "Церковь получила от апостолов предание преподавать крещение и младенцам" (На Рим. кн. 5, гл. 6).

В 252 г. Карфагенский собор определил: "Не должно нам ни­кого устранять от крещения и благодати Бога, о всем милосерд­ного, благого и снисходительного. Если этого надобно держаться по отношению ко всем, то особенно, как мы думаем, нужно со­блюдать это по отношению к новорожденным младенцам, кото­рые уже тем заслуживают преимущественно нашу помощь и ми­лосердие Божие, что с самого начала своего рождения они своим плачем и слезами выражают одно моление" (Цит. св. Киприан Карф. 46 Письмо епископу Фиду).

И даже инициатор протестантского движения Мартин Лютер в 1522 г. осудил отвергавших детское крещение анабаптистов Никлоса Шторха, Томаса Дрекселя и Марка Штюбнера. Сам Лютер был крещен в детстве и отказывался перекрещиваться, приводя самого себя как пример, доказывающий благодатность детского крещения: "Что крещение детей Христу угодно, доказы­вается достаточно собственным деянием Его, именно, тем, что Бог из них многих святыми делает и Духа Святого им дал, кои таким образом крещены были, и ныне еще много тех, по коим видно, что они Духа Святого имеют, как по учению, так и по жи­тию их; как и нам по милости Божией дано". И далее: "Ежели бы не принимал Бог крещения детей, значит, во все времена до дня сего ни один человек на земле христианином не был... Засим го­ворим мы, что для нас не самое важное, верует или не верует крещаемый; ибо оттого не делается крещение неистинным, но все зависит от слова и заповеди Божией. Крещение есть не что иное как вода и слово Божие, одно при другом. Вера моя не тво­рит крещение, но воспринимает его"977.

Для Лютера, как и для православных христиан, крещение есть омовение водою, пронизанной благодатью Христовой, то есть именно таинство. Баптисты же уверены, что в их крещении Дух Святой им не подается. И значит — остается у них только пустая обрядность, мертвая форма, вполне бессмысленное под­ражание древним церковным преданиям. И дети - от которых Христа спрятали за страницами "догматического богословия".

"ХРИСТОС - СПАСИТЕЛЬ": ВЗГЛЯД С ВОСТОКА И С ЗАПАДА МОЖНО ЛИ КРЕСТИТЬ ДЕТЕЙ? ИКОНА В БИБЛИИ