"Церковь - спасительный ковчег среди бушующего моря". Этот древ­ний образ как нельзя лучше показыва­ет, в чем истинное назначение Церкви, в чем ее истинная цель. И хотя служе­ние Церкви осуществляется в рамках земной истории - в конкретных рамках той или иной культуры, нации, обще­ства, государства, - но первостепенная задача ее сверхисторична - приведение людей к вечному спасению.

Собственно Церковь - это и есть спа­сение. Быть в Церкви - значит спасать­ся. Подлинно церковно только то, что служит спасению. Все же, что пресле­дует иные цели и побуждается иными мотивами, является в духовном отно­шении или случайностью или подме­ной, хотя бы и предлагалось от лица самой Церкви. Евангелие ведь не слу­чайно учит отличать заповедь Божию от преданий человеческих (Мк. 7,7-13). Поэтому только на основании того, насколько то или иное мнение, идея, обычай, деяние и т.д. способствуют достижению вечного спасения, и сле­дует судить о степени их церковности. Именно этим критерием Церковь все­гда руководствовалась и при решении вопроса о канонизации святых.

Сам по себе специальный акт цер­ковной канонизации не имеет онто­логического (бытийного) значения. Ясно, что официальное прославление в лике святых ничего принципиально в посмертной участи человека не ме­няет, это лишь констатация того фак­та, что он свят. Канонизация не сдела­ет святого более святым, тем паче она не сделает святым нераскаянного грешника (если гипотетически пред­положить возможность ошибки). А не канонизированные и даже никому не­ведомые святые также молятся о нас, как и канонизированные.

Поэтому канонизация имеет, преж­де всего, духовно-педагогическое значение. Канонизированный святой - это уже не только молитвенник, но и образец для подражания. Жизнь каждого святого - наглядный пример пути спасения.

Но пути святых, единые в своем су­ществе, могут довольно сильно раз­ниться по внешним проявлениям. От­сюда - свидетельствуемое Церковью многообразие форм святости: муче­ники, святители, преподобные, правед­ные, благоверные, страстотерпцы и т.д.

Поэтому каждому из нас вопрос о том, кому из святых, как и в чем подражать, необходимо соотносить с нашим ду­ховным уровнем, положением в Цер­кви и даже общественным статусом. Как писал апостол Павел, "до чего мы достигли, так и должны мыслить и по тому правилу жить" (Флп. 3,16).

Ясно, что, например, мирянину, отцу семейства, нельзя копировать образ жизни древних преподобных пустын­ников. И, напротив, человеку, вступив­шему на путь монашества, не стоит в качестве эталона выбирать жизнь кого-либо из святых благоверных князей. Далеко не каждая образованная хрис­тианка обязана вдохновляться приме­ром святой равноапостольной Нины, просветительницы Грузии. Не каждый высокопоставленный христианин обя­зан, подобно святому Арсению Вели­кому, внезапно бросить все и бежать из мира. Случай, описанный в житии святителя Николая Чудотворца, дерзно­венно, по вдохновению свыше заушив­шего еретика Ария, не должен расце­ниваться нами как практическое руко­водство для разрешения любых споров (пусть даже вероучительных). А посту­пок преподобного Серафима Саров­ского, сложившего крестом руки пе­ред нападавшими на него разбойни­ками, будучи выражением глубочай­шего смирения и безропотного под­чинения воле Божией этого величай­шего святого, вряд ли может быть об­разцовым для поведения православ­ного воина, защитника Отечества. Число таких сопоставлений можно продолжать и продолжать.

Кроме сказанного, нужно учитывать и то, что святой человек - это не обяза­тельно абсолютно безгрешный. Свя­тость - это слагающееся из человечес­ких усилий и Божественного содей­ствия преображение человека из вет­хого в нового, из живущего по стихи­ям мира сего в живущего по Христу (Кол. 2,8). Святыми не рождаются, ими становятся. Иногда это становление происходит почти мгновенно (некото­рые святые буквально на глазах пере­рождались из гонителей христиан в мучеников за Христа), в большинстве же случаев это дело всей жизни. То есть нужно иметь в виду, что почти все свя­тые не сразу обретали меру святости или, как выражался святитель Игнатий (Брянчанинов), достоинство помазания Святого Духа, и, значит, не все в их биографии - не каждый их поступок, не каждое их слово - есть обязательно явление Божией благодати.

Поэтому Церковь всегда старалась давать, по возможности, четкую бого­словскую и духовно-нравственную оценку жизни каждого святого, строго различая, что именно является в ней действием Божественной силы, а что свидетельством человеческой немо­щи, что может быть примером для подражания, а что нет. То есть в подра­жании святым, впрочем, как и вообще в духовной жизни, требуется разбор­чивость, рассудительность и трезвость.

Тем большая рассудительность и ос­торожность требуется от  нас, когда речь заходит о подражании тем людям, о свя­тости которых Церковь своего оконча­тельного суждения еще не вынесла.

Увы, но в последнее десятилетие в церковной, точнее, в околоцерковной среде время от времени возникает ка­кой-то нездоровый ажиотаж вокруг почитания некоторых не прославлен­ных Церковью подвижников, государ­ственных деятелей и даже просто тем­ных личностей. Все чаще приходится встречать (даже на страницах право­славной прессы!) "иконописные" изоб­ражения отнюдь не самых светлых пер­сонажей нашей истории, например, Григория Распутина. Все чаще прихо­дится слышать, что люди сомнительной духовности, такие, например, как "ста­рец Сампсон (Сиверс)" или Пелагея Рязанская, слывут великими подвиж­никами. Без тщательного изучения всех подробностей их жизни, без должной духовно-нравственной оценки их выс­казываний и поступков и, наконец, без богословской оценки самих мотивов их почитания и возможного миссио­нерского эффекта, с этим почитанием связанного, этих людей голословно объявляют праведниками, святыми, старцами, прозорливцами.

Поспешность, с которой ревнители подобных самочинных "канониза­ций" действуют и принимают реше­ния, может свидетельствовать лишь об их полной безответственности за судь­бу Православия, за судьбу нашей Цер­кви. Ведь святые - это "лицо" Церкви. Поэтому, перефразировав известную поговорку, можно заключить: скажи­те, кто ваши святые, и мы скажем, ка­кова ваша Церковь.

Вспоминаются мудрые слова покой­ного митрополита Нижегородского и Арзамасского Николая: "Преступно и безответственно ставить Церковь в ду­рацкое положение перед обще­ством"¹. В такое положение нашу Цер­ковь чуть было не поставили почита­тели "старца Сампсона (Сиверса)", подавшие в Комиссию по канонизации Санкт-Петербургской епархии матери­алы, которые якобы должны были до­казать его святость. Слава Богу, Комиссия не только усомнилась в подлинно­сти духовного опыта этого человека, но и, изучив документы, пришла к вы­воду, что он был к  тому же и самозван­цем, и, как весьма сомнительная лич­ность, не может быть канонизирован. Не сложно догадаться, каким мог быть общественный резонанс, если бы сна­чала эта "канонизация" все же состоя­лась, а потом были бы обнародованы документальные свидетельства, пока­зывающие, кем же был "Сампсон (Си­верс)" в действительности².

Еще более негативный внутрицерковный и общественный резонанс мо­жет вызвать "почитание" Григория Распутина, активно навязываемое со­знанию церковного народа ревнителя­ми его "святости". Последние готовы не замечать не только очевидных исто­рических фактов³, но и прямых проти­воречий православному учению, со­держащихся в наставлениях их куми­ра. Например: "Всякая вера от Госпо­да, критиковать никакую веру нельзя"⁴. Неужели одной этой фразы не достаточно, чтобы поставить жир­ную точку на всех разговорах о кано­низации Распутина и окончательно развеять миф о "святом прозорливом старце Григории Новом".

Напомним, что свидетельством ис­тинности духовного опыта того или иного человека является не распрост­раняемая народной молвой слава о нем, как о "старце и прозорливце", и не обилие совершенных им чудес или предсказаний, но строгое следование (и теоретическое, и деятельное) учению Евангелия и Святых Отцов. Этот прин­цип очень ярко выражен в следующих словах преподобного Симеона Ново­го Богослова: "Господь хочет нас на­учить не обманываться одними слова­ми и не верить всякому человеку, на­зывающему самого себя духовным, но удостоверившись сначала его жиз­нью и действиями, а особенно - соглас­ны ли слова его и дела с учением Гос­пода и апостолов и святых отцов, тогда принимать и слушать его слова, как слова Христовы. А если нет, то, если он и мертвых воскрешает, если он и тьму других чудес  покажет, отвращать­ся от него, как от беса, и ненавидеть"⁵.

Но вместо четких богословских и духовно-аскетических критериев нам все чаще предлагаются какие-то мут­ные мистические вымыслы, вместо реальных фактов - мифотворчество. Для доказательства "святости" ново­явленных "столпов Церкви" исполь­зуются любые, подчас самые сомни­тельные доводы. Это и нелепые, не­редко просто фантастические слухи, и чьи-то сны и видения, и мнимые чудеса, и разного рода апокрифичес­кие предания, и предсказания неведо­мых старцев и т.п.

Насколько неубедительно должны все эти "доводы" выглядеть в глазах церковного человека, можно судить, например, по тому, что вошедшее во все авторитетные канонические сбор­ники Церкви 94 правило Карфагенс­кого Собора 419 г. предписывает от­вергать "святыни", созданные "по сновидениям и суетным откровени­ям некоторых людей".

В ответ же на часто используемый аргумент, что так, дескать, "говорят старцы", можно привести, например, мнение замечательного православно­го подвижника и духовного писателя XX века митрополита Вениамина (Федченкова). Развеивая в некоторых чле­нах своей паствы нездоровые в духов­ном отношении настроения, вызван­ные ожиданием якобы "близкого кон­ца света", он рассуждал следующим образом: "Говорили старцы... Прежде всего нужно проверить: кто именно? Что! говорили? Неужели о точных сро­ках (годах)? Неужели о тысячелетии?.. Не верю... А если говорили, то это стар­цы не от Бога - или же на этот раз Бог допустил им ошибиться... Иногда и отцы заблуждались" (О конце мира).

Размышляя над проблемой само­чинных "канонизаций" - одной из са­мых болезненных церковных проблем нашего времени, - приходишь к выво­ду, что на наших глазах сбывается одно из серьезнейших предупреждений Свя­щенного Писания: "Ибо будет время, когда здравого учения принимать не будут, но по своим прихотям будут из­бирать себе учителей, которые льсти­ли бы слуху; и от истины отвратят слух и обратятся к басням" (2 Тим. 4, 3-4). Поэтому приходится постоянно напо­минать себе и другие актуальные сло­ва Апостола: "Негодных же и бабьих басен отвращайся, а упражняй себя в благочестии" (1 Тим. 4,7).

     Алексей Зайцев

*  *  *

 

Примечания

1.  НГ. 27. 02. 97.

2.  Этот вопрос требует отдельного ис­следования, но. согласно заключению Ко­миссии по канонизации Санкт-Петербург­ской епархии, вполне очевидно, что этот человек не был тем, за кого он себя выда­вал. Кроме того, документальные свидетель­ства, приведенные, например, в статье СП. Синельникова "Иеромонах Симеон (Си­верс) в Сталинграде в 1957-1958 гг.: прав­да и вымыслы" (журнал "Волга", 1999. N 4. С. 133-150), говорят о его психической и нравственной ненормальности.

3.  Фактический материал о Распутине см. в книге: Смыслов Игорь Васильевич. Г.Е. Рас­путин: знамение погибшего царства. М„ 2002.

4.  Цит. по: Платонов О.А. Жизнь за Царя (правда о Григории Распутине). СПб.: Вос­кресение, 1996. С. 279. Автор этой книги - один из ревнителей "старца Григория", -приводит эти слова, даже не обратив вни­мания на их еретический смысл.

5.  Цит. по: Архиепископ Василий (Кривошеин). Преподобный Симеон Новый Бо­гослов. М., 1995. С. 148.