"Угощайтесь! Это наш бутырский хлеб, сами делали". Мы пьем чай в небольшой комнате при тюремном храме. За столом едва уместились больше двух десятков заключенных, два миссионера, священник и я.
"Надо же, как вас много пришло! Не зря молитвенную неделю в Бутырке устроили", — удивляется отец Константин (в этом году неделя молитвы впервые прошла во всех учреждениях ФСИН России. — Прим. ред).
"Батюшка, так ведь у нас выбор какой — либо тяжести двадцатикилограммовые таскать, либо в храм пойти. Как видите, Евангельские чтения победили", — улыбается один из прихожан.
Протоиерей Константин Кобелев, настоятель Покровского храма при Бутырском следственном изоляторе, рассказывает, как пройдут следующие семь дней: по утрам — богослужения, после обеда — круглые столы. Сначала о свободе, потом — о справедливом суде.
"А во вторник мы о жертвах помолимся. О твоих бывших клиентах, Витек", — обращается он к молодому парню, который помогает ему в храме и убирает территорию вокруг.
"О потерпевших то есть? Ну да, я за них помолюсь", — улыбается тот. Он в Бутырке уже три года — один из тех немногих осужденных, кто остается здесь отбывать срок. Сколько осталось, не говорит, перед ним сейчас только один рубеж — надежда на УДО.
"А в последний день мы о сотрудниках Бутырки помолимся", — заключает отец Константин.
"Конечно, помолимся, без них тюрьма — не тюрьма", — усмехается кто-то.
Когда наступает свобода
Потом мы по очереди читаем отрывки из Евангелия и обсуждаем их. "Поймите, ведь с искренней верой в Бога можно чудеса творить, горы двигать!" — говорит миссионер.
"И стеночку в тюрьме подвинуть можно?" — шутят заключенные.
Шутки шутками, но даже те, кто сегодня пришел в храм впервые, постепенно становятся серьезнее, рассуждая, есть ли предел веры. Все сходятся в одном: тюрьма вырывает человека из повседневности, все, что еще вчера казалось таким важным — машины, деньги, недвижимость, теряет смысл.
"Раньше у меня в телефонной книжке были тысячи номеров. И где теперь все эти люди? Я только сейчас понял, кому по-настоящему дорог. У меня есть любящая жена, дочка. Она родилась, когда меня уже посадили, ей недавно годик исполнился. До четырех месяцев я ее лишь на фотографиях видел. Теперь только ради семьи и держусь", — делится Александр.
Конечно, когда человека осуждают на реальный срок, он готов куда угодно бежать, хоть в храм, говорит отец Константин. Вот только если после этого приходишь к вере, важно ее сохранить и за стенами тюрьмы. А свобода должна наступить еще здесь, за решеткой — через раскаяние, переоценку ценностей, искупление. Ведь сколько сейчас несвободных на воле. Вот и многие потерпевшие только и живут мечтой отомстить, печалится священник.
"Турецкий квартал"
"Батюшка, вот вы говорите, в России 80% православных. Вы уверены?— интересуется Витек. — А то, как житель Бутырки, могу сказать, что мы здесь будто в турецком квартале живем. Когда у мусульман намазы, их по всей тюрьме слышно".
Как пояснил мне потом начальник Бутырского замка Сергей Телятников, мусульман в изоляторе действительно много — около 30%. В основном подследственные из стран СНГ: их не отпускают, чтобы не сбежали на родину.
В самой Бутырке отбывают срок всего 124 человека. Все они числятся в отряде, который обслуживает замок, все получают зарплату. В отряд просто так не попасть — там только осужденные по "легким" и "средней тяжести" статьям. Еще более двух тысяч человек находятся в изоляторе под следствием. Большинство из них — христиане и мусульмане, но есть и иудеи — человек 30 на тюрьму. Поэтому в Бутырке есть православный храм, мусульманская молельная комната и синагога.
Поначалу мусульмане встречали православного священника в штыки: тут же начинали громко молиться, мешали разговаривать. Тогда отец Константин решил объединиться с имамом.
"Я спросил у него, почитают ли мусульмане каких-нибудь женщин. Он ответил: Мариам. Я ему и говорю: скоро у православных Покров Пресвятой Богородицы — как раз вашей Мариам праздник, пошли вместе камеры обойдем в этот день! Так у нас в одночасье мир и настал", — вспоминает он.
Рыбки в Бутырке
Во вторник прихожан бутырского храма навестил афонский монах Салафиил (Филипьев), автор очень популярной здесь книги "Начальник тишины. Повесть-притча для потерявших надежду". После беседы он подарил каждому прихожанину по экземпляру, но их тут же вернули.
"Спасибо вам, но мы их взять не можем. Вы их в библиотеку отнесите, их там проштампуют. А нам непроштампованные — нельзя", — пояснил один из заключенных.
На самом деле, не все правила тюрьмы такие строгие. "У всех осужденных в отрядах на одежде нашивки двух цветов: белого и желтого. Белые — это обычные условия проживания, а желтые — облегченные. Обычные — это двухъярусные кровати, одна тумба на двоих, более-менее спартанские условия", — поясняет начальник тюрьмы. Сидят в Бутырке от года до шести лет, в основном за экономические преступления.
Если же осужденный "ведет себя хорошо", ему выдают желтую нашивку. Тут уже совсем другое дело: своя кровать, тумба, телевизор в камере, свидания с близкими не восемь, а 12 раз в год. Таким заключенным можно даже домашних животных заводить — рыбок, черепах, кроликов и морских свинок.
Тюрьма без уголовной среды
В среду к заключенным пришли родные: родители, братья, сестры, жены. Все вместе они молились в бутырском храме о преумножении любви.
"Хорошо, что сын здесь срок отбывает. Есть возможность видеться, говорить по телефону. Два года уже здесь, еще два года осталось. Сейчас изменили режим на облегченный. Теперь можно раз в месяц что-то передать, например продукты. А один раз в два месяца можно записаться на долгосрочное свидание — трое суток вместе, есть для этого помещения", — рассказывает мне мать одного из бутырских "прихожан".
По ее словам, в Бутырке хорошо: нет уголовной среды — все сидят по схожим статьям, не тяжелым. А еще ей нравится, что здесь есть дни открытых дверей, когда можно видеть, в каких условиях живут родные.
Пока я выбирала, к кому бы мне еще обратиться, ко мне подошел заключенный Илья — подумал, что я психолог, но даже узнав, что журналист, общаться не передумал.
"Я здесь уже больше двух лет. Если сидеть от звонка до звонка без УДО, то быть мне здесь до 15 августа 2019 года. Видите, у меня нашивка белая, а не желтая. Это я поначалу много косячил, ссорился с сотрудниками тюрьмы. Но теперь я в храм хожу, многое для себя понял. Я и так в Бога верил, но здесь воцерковился. Надеюсь, скоро на облегченный режим переведут", — говорит Илья.
Рассказывает, поначалу трудно пришлось: в 2015 году в тюрьме кормили так плохо, что эту еду осужденные "братской могилой" называли. А еще его девушка не дождалась — замуж вот выходит.
"Ко мне сейчас только мама ездит. Но я на свою девушку не злюсь. Наоборот, рад за нее. Чувствовал себя перед ней виноватым, что в тюрьму попал. А теперь она счастлива, а я еще встречу любимую, как выйду", — улыбается Илья.
Исправление через искупление
Начальник Бутырки Сергей Телятников только рад, что заключенные могут общаться с представителями традиционных религий. "Ведь это исправление через искупление. Человек, который приходит к Богу, смотрит внутрь себя. Он осознает, что сделал, кается, исправляется. Конечно, часть заключенных ходят в храм просто, чтобы разнообразить свои серые будни. Они и к психологам записываются, и к врачам. Но поход в храм бесследно не проходит. Приходят с одним, уходят совсем с другим", — убежден Телятников.
По его словам, сейчас сотрудники тюрем поняли: если человек обращается к Богу, он лучше себя ведет, соблюдает тюремные правила, не идет на конфликт с администрацией.
"Мы работаем в самой агрессивной среде — по сравнению с другими органами правосудия. Заключенных вывозят на следственные мероприятия, на допросы, потом в суд. Им все это не нравится. И накопившиеся негативные эмоции они выплескивают на сокамерников и сотрудников. А с верующими все эти вопросы легче снимать", — говорит начальник Бутырки.
Второй шанс
За несколько дней в Бутырке я общалась с разными ее обитателями, многие из них мои ровесники. И все говорили, что хотят исправить "ошибки молодости", жить по-честному — и чтобы общество дало им второй шанс.
Получил когда-то второй шанс и их духовник отец Константин. В той, первой жизни он был биологом, мечтал изучать растения. После института, как было положено в советское время, получил распределение и должен был отработать по нему три года. Распределение оказалось крайне неудачным: вместо изучения растений ему предстояло их уничтожать — испытывать на них радиацию. В расстройстве он приехал к другу и там впервые в жизни взял в руки Библию. Потом купил билет на самолет — лететь к месту назначения. Жить не хотелось.
"Я хотел умереть, и вот случилась авиакатастрофа: самолет, в котором я летел, упал. Половина пассажиров погибли. Когда я пришел в себя, почувствовал снег под руками. Салон начали заполнять клубы дыма. Один из иллюминаторов выбило при падении, через него я и выбрался. И сразу захотелось жить! Неожиданно я услышал всем своим существом голос: "Живи!" Вот после этого я постепенно к Богу и пришел. И стал священником", — рассказал тюремный батюшка.
