1. По порядку слова прилично нам предложить теперь о подвижниках и страдальцах Христовых; ибо как всякий плод предваряется цветом, так всякому послушанию пред­шествует уклонение от мира, телом или волей. Двумя сими добродетелями (т. е. уклонением от мира и отвержением своей воли) преподобное послушание, как златыми крыла-ми, безленостно восходит на небо: и, может быть, о сих-то крылах некоторый духоносец воспел: кто даст ми криле, яко голубине, и полещу деянием, и почию (Пс. 54,7) в видении и смирении.

2.  Не преминем, если угодно, изъяснить в этом слове и самый образ воинствования сих мужественных ратников: как они держат щит веры к Богу и к своему наставнику, отвращая им, так сказать, всякий помысл неверия и пере­хождение (в другое место); и всегда вознося меч духов­ный, убивают им всякую собственную волю, приближаю­щуюся к ним, и будучи одеты в железную броню кротости и терпения, отражают ею всякое оскорбление, уязвление и всякие стрелы; имеют они и шлем спасения, — молитвен­ный покров своего наставника; ногами же своими не стоят совокупленно, но одну простирают на служение, а другую имеют неподвижно на молитве.

3.  Послушание есть совершенное отречение от своей души, действиями телесными показуемое; или наоборот, послуша­ние есть умерщвление членов телесных при живом уме. По­слушание есть действие без испытания, добровольная смерть, жизнь чуждая любопытства, беспечалие в бедах, неуготовляемое перед Богом оправдание, бесстрашие смерти, безбед­ное плавание, путешествие спящих. Послушание есть гроб собственной воли и воскресение смирения. Послушный, как мертвый не противоречит и не рассуждает, ни в добром, ни во мнимо-худом; ибо за все должен отвечать тот, кто благо­честиво умертвил душу его.

Т. е. отец, через послушание умертвивший в нем страстную волю.

Послушание есть отложение рас­суждения и при богатстве рассуждения.

4.  Начало умерщвления и душевной воли и членов тела, бы­вает прискорбно; середина иногда бывает с прискорбием, иног­да без прискорбия; а конец уже без всякого ощущения и воз­буждения скорби. Тогда в скорби и болезни сердечной бывает сей блаженный и живой мертвец, когда увидит, что исполняет свою волю; ибо страшит его бремя собственного осуждения.

5.  О вы, которые решились вступить на поприще сего мыс­ленного исповедничества; вы, которые хотите взять на выю свою иго Христово; вы, которые отселе желаете сложить бре­мя свое на выю другого; которые стремитесь добровольно продать себя в рабство, чтобы в замену оного получить ис­тинную свободу; вы, которые переплываете великую сию пу­чину, будучи поддерживаемы руками других: знайте, что вы покусились идти путем кратким, хотя и жестоким, на кото­ром одна только стезя, вводящая в заблуждение: она называ­ется самочинием. Кто совершенно отвергся самочиния и в том, что он почитает добрым, духовным и богоугодным, тот уже достиг цели, прежде нежели вступил в подвиг; потому что послушание есть неверование себе самому во всем добром, даже до конца жизни своей.

6.  Когда мы, в намерении и разуме смиренномудрия, жела­ем покорить себя ради Господа, и без сомнения вверить спа­сение наше иному; то еще прежде вступления нашего на сей путь, если мы имеем сколько-нибудь проницательности и рас­суждения, должны рассматривать, испытывать и, так сказать, искусить сего кормчего, чтобы не попасть нам вместо кормче­го на простого гребца, вместо врача на больного, вместо бес­страстного на человека, обладаемого страстьми, вместо при­стани в пучину, и таким образом не найти готовой погибели. Но по вступлении на поприще благочестия и повиновения, уже отнюдь не должны мы испытывать или судить в чем-нибудь доброго нашего наставника и судью, хотя, может быть, в нем, как в человеке, и увидим некоторые малые согреше­ния. Если же не так, то сделавшись сами судиями, не полу­чим никакой пользы от повиновения.

7.   Желающим соблюдать всегда несомненную веру к наставникам необходимо незабвенно и неизгладимо хра­нить в сердце своем их добродетели, с тем, чтобы воспомина­нием об оных заградить уста бесам, когда они станут в нас всевать к ним неверие: ибо сколько вера цветет в сердце, столько и тело успевает в служении; а кто преткнулся о камень неверия, тот уже пал; ибо всячески, еже не от веры, грех есть (Рим. 14,23). Когда помысл склоняет тебя испы­тать или осудить твоего наставника, как от блуда отскочи от онаго; не давай сему змию никакого послабления, ни места, ни входа, ни приступа; но говори ему: "О прелест­ник! Не я над наставником, а он надо мной получил суд; не я его, а он мой судья."

8.  Отцы псалмопение называют оружием, молитву стеною, непорочные слезы умывальницею, а блаженное послушание назвали исповедничеством, без которого никто из страстных не узрит Господа.

9.  Послушник сам на себя произносит суд; потому что, если он совершенно повинуется ради Господа, то хотя он и не думает, что совершенно послушен, но от суда своего (т. е. об­личений совести) освобождается; если же он в чем-нибудь исполняет свою волю, то хотя ему и будет казаться, что он повинуется, однако сам несет свое бремя.

Впрочем хорошо бы было, если бы наставник не переставал обличать его; если же он умолкнет, то не знаю уже, что и сказать об этом. В прос­тоте повинующиеся ради Господа благополучно совершают путь свой, не навлекая на себя коварства бесов своими тонки­ми исследованиями.

10.  Прежде всего исповедуем доброму судии нашему со­грешения наши наедине; если же повелит, то и при всех; ибо язвы объявляемые не преуспевают на горшее, но исцеляют.