Возлюбленному владыке и честнейшему брату Ке­лестину: Аврилий, Палатин, Антонин, Тут, Сервусдей, Терентий, и прочие, обретшиеся на общем Карфаген­ском Соборе.

Как твоя святыня изъявила вашу радость о прибы­тии Апиариа, писанием, посланным чрез сопресвитера нашего Льва, подобно и мы желали бы, чтобы с сей радостью послано было настоящее писание о его оп­равдании. Ибо по истине, и наше и ваше расположе­ние было чуждо недоверчивости, и не пытливым явля­лось оно, предварительно склоняясь в пользу его, как бы уже выслушаннаго, тогда как его еще не надлежало вопрошати. И так, когда прибыл к нам святейший брат и соепископ наш Фавстин, мы созвали собор, и пола­гали, что он с Апиарием послан ради того, дабы как сей старанием его возстановлен был на пресвитерство, так и ныне возмог, его же попечением, оправдатися в толиких обвинениях, принесенных на него от жителей Фавракинских. Но многочисленный Собор наш нашел столь многия беззакония Апиария, что они превозмог­ли действование вышереченнаго Фавстина, хотя то было покровительство паче, нежели суд, и ходатайст­во паче, екдику свойственное, нежели справедливость, изследователю приличная. Ибо, во-первых, Фавстиан сильно противостоял всему Собору, нанося ему раз­личным оскорбления, аки бы защищал преимущества Римской Церкви, и желая, чтобы принят был нами в общение Апиарий, котораго твоя святыня прияла в общение, поверив его жалобе, коея он не мог доказать однако и сие мало ему помогло, что ты лучше узнаешь прочитав деяния Собора. Ибо когда, в продолжение трех дней, с затруднением производился суд, на кото­ром мы с сокрушением изследовали различным на Апиариа обвинения: тогда Бог, праведный Судия, крепкий и долготереливый, зело вкратце пресек и про­тяжение дела соепископом нашим Фавстином, и изво­роты самаго Апиариа, которыми он силился покрыть свои срамные беззакония. Недействительным соделалось досадное и гнусное упорство, и безстыдное запи­рательство, которым Апиарий хотел заградити блато столь многих сладострастных дел Ибо когда Бог наш стеснил его совесть, и пред всеми человеками обнару­жил сокровенное в сердце, как бы уже осужденное са­мою гнусностью преступлений: тогда у коварно запиравшагося внезапно исторглося признание во всех, принесенных на него обвинениях, и он наконец, доб­ровольно, сам себя обличил во всех, едва вероятных сквернах, и таким образом, и самую надежду нашу, которой мы вверяли его, желая, чтобы он мог очистити себя от столь постыдных пятен, обратил в плач. Та­ковую скорбь нашу он умягчил единым токмо и един­ственным утешением, тем, что и нас освободил от тя­готы непрерывнаго сетования, и для собственных сво­их ран, хотя невольно, и с борьбою своея совести, приуготовил наконец врачевство в своем признании. И так, первее исполнив долг подобающаго почитания, умоляем вас, господине брате, дабы вы впредь не допускали легко до вашего слуха приходящих отселе, и не соизволяли впредь приимати в общение отлучен­ных нами: ибо твоя досточтимость удобно обрящет, яко сие самое определено и Никейским Собором. Ибо аще сие является тако соблюдаемым касательно низ­ших клириков и мирян: кольми паче хощет Собор, чтобы сие соблюдаемо было касательно епископов. И так те, которые в своей епархии отлучены от общения, да не явятся воприемлемыми в общение твоею святы­нею, с намерением, и якоже не подобает. Подобно и безстыдные побеги пресвитеров, и следующих за ними клириков, да отженет святыня твоя, как сие и достой­но тебя. Ибо и не возбранено сие для Африканския Церкви, ни каким определением отцев, да и определе­ния Никейскаго Собора, как клириков низшей степе­ни, так и самых епископов, явным образом, обратно отсылаются к собственным их митрополитам. Разумно и праведно признал он, что какия бы ни были дела, оне должны оканчиваемы быти в своих местах   Ибо отцы судили, что ни для единыя области не оскудевает благодать Святаго Духа, чрез которую правда иереями Христовыми, и зрится разумно, и содержится твердо, и наипаче, когда каждому, аще настоит сомнение о справедливости решения ближайших судей, позволено приступати к соборам своея области, и даже ко Все­ленскому Собору. Разве есть кто-либо, который бы поверил, что Бог наш может единому токмо некоему вдохнути правоту суда, а безчисленным иереям, сошедшымся на собор, откажет в оном? Притом, как бу­дет тверд заграничный суд, пред который необходимыя лица свидетелей не могут представлены быти, то по немощи, или от телеснаго сложения, или от старос­ти, то по многим другим препятствиям? О том, чтобы некие, аки бы от ребра твоея святыни, были посылае­мы, мы не обретаем определения ни единаго собора отцев. Ибо, чго прежде от вас, чрез тогоже соепископа нашего Фавстиана, прислано было к нам, аки бы из постановлений Никейскаго Собора, того мы никак не могли обрести в вернейших списках правил сею собо­ра, с подлинников снятых, которые получили мы от святейшаго Кирилла, нашего соепископа Александрийския Церкви, и от досточтимаго Аттика, соеписко­па Константинопольскаго, и которые, еще прежде се­го, чрез пресвитера Иннокентия и иподиакона Маркелла, принесших оныя к нам, посланы были от нас к Вонифатию, блаженныя памяти епископу, вашему предшественнику. Итак не соизволяйте, по лросьбе некоторых, посылати сюда ваших клириков изследователями, и не попускайте сего, да не явимся мы вно­сящими дымное надмение мира в Церковь Христову, которая, желающим зрети Бога, приносит свет просто­ты и день смиренномудрия. Поелику же слез достой­ный Апиарий, за непростительныя свои непотребства, даже братом наши Фавстином отлучен от Церкви Христовой^- то мы остаемся без опасения, что его и впредь, при искусстве и точности твоея святыни в со­хранении братския любви, Африка отнюдь не потер­пит.

Подпись