Учебные Материалы >>
История Русской Церкви.
Глава: Б. Н. Флоря. Митрополит Макарий как историк Западнорусской Церкви
Девятый том «Истории Русской Церкви» митрополита Макария посвящен историческим судьбам той части Русской Церкви, которая в середине XV в. отделилась от Общерусской митрополии и создала свою особую — Киевскую митрополию. В ее границы вошли территории современных Украины и Беларуси. Эта митрополия, названная высокопреосвященным автором Западнорусской, прошла исторический путь, отличный от пути Московской митрополии, границы которой в середине XV в. совпадали с границами Великороссии.
Чтобы оценить значение предпринятого митрополитом Макарием исследования истории Западнорусской Церкви в XV–XVI вв., следует рассмотреть, как характеризовалась данная тема в более ранних общих курсах по истории Русской Церкви.
Опубликованная в 1805 г. «Краткая церковная российская история» митрополита Платона почти не содержит сведений по истории Западнорусской Церкви: читатель может найти здесь лишь перечень Киевских митрополитов XV–XVI вв. и краткий рассказ о заключении Брестской унии{ }. «История Русской Церкви» А. Н. Муравьева, вышедшая тридцать лет спустя, также предоставила весьма ограниченный круг сведений по истории Киевской митрополии в XV–XVI вв. Правда, автор довольно подробно описывает события, предшествовавшие заключению Брестской унии, но делает это не на основе документальных источников и современных свидетельств, а по очень неточным сообщениям памятников полемической литературы XVII в.{ } В ходе изложения кратко упоминается о создании училищ во Львове и Остроге и об издании Библии по инициативе князя К. К. Острожского{ }. Кроме того, здесь можно было найти краткий перечень Киевских митрополитов и упоминание о Виленском Соборе 1509 г.{ } По существу, оба руководства представляют собой более или менее систематическое изложение истории Церкви в границах Московской Руси, куда включены отдельные немногие сведения по истории Западнорусской Церкви.
Иной характер носит исследование архиепископа Филарета (Гумилевского){ }, поставившего себе задачу — осветить историю Русской Церкви как на «юге», так и на «севере», что нашло выражение в самой структуре труда, где в каждом из разделов выделены параграфы, посвященные истории Киевской митрополии. Здесь уже содержатся необходимые сведения о ряде важных событий в истории Западнорусской Церкви: автор подробно излагает решения Виленского Собора 1509 г.{ }, рассказывает о зарождении славянского книгопечатания, сообщает читателю о полемических выступлениях князя А. М. Курбского и пресвитера Василия, автора «Книги о вере», направленной против католиков и протестантов{ }, повествует о местных святых{ }. Однако, несмотря на очевидное стремление архиепископа Филарета дать систематическое изложение истории Церкви не только в границах Московской Руси, но и за ее пределами, по многим важным вопросам высокопреосвященный автор вынужден был ограничиться лишь самыми общими сведениями. Так, говоря о епархиях и монастырях Киевской митрополии, он приводит лишь их перечень, признаваясь, что по данным, находящимся в его распоряжении, «не много можно сказать о состоянии благочестия на юге, как и об иноческой жизни его»{ }. О богослужении в Западнорусской Церкви он сообщает лишь, что оно «свободно совершалось по древнему чину»{ }. Таким образом, соответствующие разделы работы следует скорее характеризовать как сводку некоторых общих сведений по истории Западнорусской Церкви, чем исследование о ее исторических судьбах в XV–XVI вв. Осуществление такого исследования стало делом митрополита Макария.
Каждому человеку, хоть сколько-нибудь знакомому с прошлым Западнорусской Церкви, было известно, что эта Церковь в продолжение двух веков находилась под властью инославных правителей и что ее существование на протяжении этого времени завершилось расколом православного общества и духовенства и переходом большей части западнорусского епископата под власть Рима. Эти трагические события привели в дальнейшем к потере для православия значительной части западнорусских земель. Таким образом, главный вопрос, стоявший перед высокопреосвященным автором,— в чем причина отпадения Западнорусской митрополии, что привело ее к такому тяжелому итогу. Историческая традиция не облегчала митрополиту Макарию решение этой задачи. Известно, что в споре между православными и униатами после заключения Брестской унии с самого начала большое место заняло обращение к прошлому. Именно в нем деятели униатской Церкви искали обоснования и оправдания своих поступков, доказывая, что Русская Церковь постоянно стремилась соединиться с Римом. Эти доводы встречали упорные возражения православных и во время заключения Брестской унии, и в последующие столетия. В XVII–XVIII вв., в ситуации, когда именно униатская Церковь пользовалась правительственной поддержкой, униатская точка зрения прежде всего доходила до читателя через печатные сочинения по истории Церкви, начиная с опубликованного в 1617 г. трактата Льва Кревзы «Obrona jednoœci». Стоит отметить, что ответ на эту книгу с православной стороны — серьезный исторический труд «Палинодия» Захарии Копыстенского не был издан, он оставался в рукописи еще и в то время, когда митрополит Макарий работал над своей «Историей Русской Церкви».
Высокопреосвященный автор должен был прежде всего проверить и оценить достоверность утверждений униатских историков Церкви о постоянном существовании в православной Церкви и православном обществе стремления к сближению с Римом. Результаты проведенного с этой целью тщательного исследования источников в полной мере сохраняют свое значение и в настоящее время. Как установил митрополит Макарий, поиски сближения с Римом вовсе не имели постоянного характера, предпринимались лишь в отдельные моменты, отнюдь не пользовались единодушной поддержкой православного духовенства и православного общества, но, напротив, наталкивались в этой среде на сопротивление. После исследования митрополита Макария в серьезных научных работах перестали появляться утверждения о постоянной связи между Западнорусской Церковью и Римом в период, предшествовавший Брестской унии. Кроме того, и это также очень важный результат исследования митрополита Макария, та часть православного общества и духовенства, которая действительно искала сближения с Римом, делала это, чтобы избавиться от неблагоприятных условий, в которых оказалась православная Церковь на территории великого княжества Литовского и Польского королевства.
Для того чтобы выяснить, что привело часть православного общества к Брестской унии, необходимо было определить условия, в которых жило православное общество и православная Церковь на территории этих государств. Неудивительно, что выяснению этих условий посвящена бˆольшая часть настоящего тома «Истории» митрополита Макария. Высокопреосвященный автор последовательно анализирует три аспекта этой темы: положение православного населения в великом княжестве Литовском и Польском королевстве, юридическое положение православной Церкви и реальные условия ее существования. Исследователь установил, что дискриминация православных на протяжении XV–XVI вв. или исчезла (в великом княжестве Литовском), или была серьезно ослаблена (в Польском королевстве); юридическое положение Церкви, хотя и отражавшее неполноправное положение православной Церкви по сравнению с католической, на протяжении XV–XVI вв. не только не ухудшилось, но даже слегка улучшилось, однако серьезно ухудшились условия ее существования. Новые материалы и исследования, появившиеся после выхода в свет исследования митрополита Макария, в основном подтвердили правильность его выводов.
Одну из главных причин ненормального существования православной Церкви, а затем и поразившего ее кризиса митрополит Макарий видел в характере отношений, установившихся между западнорусскими церковными учреждениями и их светскими патронами, во все возраставшем вмешательстве светской власти во внутренние дела Церкви, которое зачастую определялось вовсе не заботой об интересах Церк-ви. В отличие от некоторых современных ему публицистов, митрополит Макарий не склонен был видеть единственный источник зла в действиях польских королей и католических магнатов. В его труде читатель может найти достаточно много сведений и о действиях православных вельмож, которые, подобно католическим, захватывали церковное имущество, притесняли иноков находившихся под их опекой монастырей, узурпировали власть над приходским духовенством своих владений, нарушая этим права епархиальных архиереев. Говоря об отношении королевской власти к православной Церкви, митрополит Макарий в соответствии с фактами отмечает, что неоднократно издавались акты, ограждавшие церковную жизнь от неумеренного вмешательства светских вельмож, и по ходатайству православных иерархов предпринимались конкретные меры для устранения таких злоупотреблений. Вместе с тем в труде высокопреосвященного Макария убедительно показано, что эффективность этих действий фактически сводилась на нет тем, что польские короли использовали свои права опеки над Церковью явно в ущерб ее интересам. Одной из главных причин упадка Западнорусской Церкви, ее внутреннего разложения на протяжении XVI столетия стала практика раздачи высших церковных должностей королем и его советниками, в результате чего во главе Церкви оказывались светские люди, равнодушные к Церкви и ее делам. На страницах своего труда митрополит Макарий рисует яркие портреты таких иерархов — выходцев из среды светской знати, продолжавших и на высоком церковном посту вести прежний образ жизни (некоторые из них даже не хотели принимать духовный сан), равнодушных к своим пастырским обязанностям и рассматривавших свой высокий пост прежде всего как источник доходов. Некоторые из них энергично выступали в защиту прав Церкви, но делали это главным образом потому, что нарушение этих прав вело к умалению их доходов. Когда это было им выгодно, они сами расхищали церковное имущество, раздавая его своим родственникам. Никаких усилий для воспитания и просвещения своей паствы они не прилагали. Под руководством таких людей Западнорусская Церковь оказалась беззащитной перед лицом протестантизма и посттридентского католицизма эпохи Контрреформации.
Практика верховной власти и поведение избранных этой властью иерархов были обрисованы митрополитом Макарием так наглядно и убедительно, так ярко были показаны отрицательные последствия деятельности отдельных светских и духовных лиц для Западнорусской Церкви, что будущим исследователям осталось по большей части лишь повторять наблюдения и выводы историка, тем более что новые, неизвестные митрополиту Макарию материалы лишь дополнили деталями обрисованную им картину развала церковной жизни.
Наряду с этой находящейся на переднем плане линией изложения в труде высокопреосвященного автора четко прослеживается и другая — тема борьбы православного общества и самой Церкви с углублявшимися пороками церковной жизни. Как показано в сочинении высокопреосвященного автора, первоначально инициатива такой борьбы исходила из среды самой духовной иерархии (что нашло отражение в решениях Виленского Собора 1509 г.), а позднее, когда верхний слой духовенства оказался охвачен разложением, стремление положить конец порокам и злоупотреблениям и укрепить связи с Восточными православными Церквами стало находить свое выражение в инициативах и действиях самых разных общественных групп православного общества: отдельных просвещенных представителей знати (князь К. К. Острожский), дворянства, объединений православных мещан — «братств» и связанных с ними кругов приходского духовенства и монашества. Этим явлениям митрополит Макарий уделяет самое серьезное внимание, но все же они присутствуют в его исследовании на втором плане. Читателю запоминаются прежде всего отрицательные черты в жизни Западнорусской Церкви и православного общества того времени. Такому распределению акцентов можно предложить двойное объяснение: во-первых, оно несомненно связано с главным замыслом автора — показать прежде всего те явления в жизни Церкви, которые привели к Брестской унии, во-вторых, в то время, когда митрополит Макарий заканчивал свою работу, фактически не был введен в своей основной части в научный оборот богатый архив одного из главных центров движения — львовского братства, не были найдены и идентифицированы многие переводные тексты и полемические памятники, созданные в кружках православных книжников, оставались неизвестными многие издания православных типографий. Теперь, зная весь этот материал, накопленный исследователями конца XIX–XX в., можно в полной мере ответить на вопрос, почему вступившим в унию с Римом епископам не удалось увлечь за собой бˆольшую часть своей паствы.
В заключительных разделах тома высокопреосвященный Макарий дал реконструкцию событий, которые привели к Брестской унии. Тщательный анализ свидетельств, почерпнутых из архива униатских митрополитов, и их сопоставление с материалами из Ватиканского архива позволили обрисовать весьма неприглядную картину поведения западнорусских епископов, озабоченных прежде всего сохранением своих прав и привилегий, решавших вопрос о соединении Церквей на тайных совещаниях, скрывавших свои истинные намерения и от светских патронов из православной знати, и от своей паствы, готовых обращаться за поддержкой к королю и католическим магнатам.
В то время, когда митрополит Макарий работал над завершением своего труда, значительная часть источников, характеризующих действия сторон в назревавшем конфликте, еще не была известна ученому. Так, оставалась неизвестной обширная переписка папских нунциев, отражающая деятельность католической Церкви в годы, предшествовавшие Брестской унии{ }, а с другой стороны, не были введены в научный оборот, как отмечено выше, многие материалы из архива львовского братства, характеризующие настроения и действия тех кругов православного общества, которые наиболее решительно выступали против соединения с католической Церковью{ }. В свете этих новых материалов некоторые аспекты сложных внутрицерковных и социальных отношений в период подготовки и заключения Брестской унии выглядят теперь несколько иначе, чем это представлялось митрополиту Макарию.
Как и его предшественники, православные публицисты конца XVI — 1-й половины XVII в., митрополит Макарий отстаивал положение, что православные епископы искали сближения с Римом не потому, что были убеждены в правильности вероучения католической Церкви, а ради приобретения тех прав и привилегий, которыми обладали в Речи Посполитой католические епископы. В этом отношении новые материалы дали новые доводы в подкрепление тех аргументов, которые привел в пользу этой обычной для православной традиции точки зрения высокопреосвященный автор. Новооткрытые документы свидетельствуют, что архиереи Киевской митрополии были озабочены положением дел в Церкви и хотели провести определенные реформы, которые укрепили бы их власть. При этом, однако, они не хотели менять привычного образа жизни и направлять какие-либо средства на просвещение и благотворительность и, следовательно, не обладали в глазах православного общества необходимым моральным авторитетом. В итоге на созванных ими церковных Соборах епископы сами стали объектом критики со стороны мирян и низшего духовенства, представивших альтернативные проекты реформ. Оказавшись не в состоянии подчинить паству своим интересам, епископы решили добиться укрепления своей власти с помощью Рима.
Материалы из архива львовского братства по-новому рисуют роль Восточных патриархов в событиях, предшествовавших Брестской унии. Выясняется, что контакты Константинопольского патриарха Иеремии II и Александрийского патриарха Мелетия Пигаса, который в 90-х гг. XVI в. неоднократно управлял и Константинопольской кафедрой, с западнорусским обществом были гораздо более прочными и оживленными, чем это представлялось ранее: патриархи оказывали всестороннюю поддержку братствам, видя в них главную силу, которая поможет вывести Западнорусскую Церковь из состояния упадка. Со своей стороны, братства искали у Восточных патриархов поддержки в борьбе с злоупотреблениями епископов. Выдвинутый братствами и получивший поддержку на Востоке проект созыва Собора с участием патриархов для исправления пороков церковной жизни и суда над недостойными епископами побудил этих епископов, опасавшихся низложения, искать поддержки у Римской курии и королевской власти.
Много новых материалов появилось и о деятельности католиков в Западнорусской митрополии, однако эти материалы, почерпнутые из Ватиканского архива, отражают преимущественно деятельность Римской курии и ее представителей в Речи Посполитой, лишь опосредствованно характеризуя действия польского католического духовенства и шляхты. В целом, новонайденные материалы подтверждают характеристику Польской католической Церкви, данную митрополитом Макарием, разве что теперь католическая Церковь выглядит еще более активной, чем в изображении высокопреосвященного автора.
Лишь в одном отношении в нарисованную им картину следует внести изменения. Хотя в первых проектах унии Западнорусской Церкви с Римом речь шла об унии по типу Флорентийской, но фактически уже тогда и польские иезуиты, и эмиссары Ватикана в Польше (Антонио Поссевино) понимали унию как всеобъемлющее, далеко идущее сближение не только верований, но и обрядов Западнорусской Церкви с верованиями и обрядами Церкви католической{ }. Лишь сопротивление православного общества побудило католическую сторону отступить от своей первоначальной позиции. До сих пор не удалось точно установить, от кого исходило предложение сохранить при заключении унии традиционную православную обрядность, из-за чего уния смогла утвердиться среди части православного духовенства и общества. Можно лишь предполагать, что определенную роль сыграли греки-униаты из Греческой коллегии в Ватикане, один из них — Петр Аркудий —активно участвовал в подготовке Брестской унии.
Наряду с решением главной задачи, во многом определившей характер изложения и структуру тома, митрополит Макарий рассмотрел также все существенные проявления церковной жизни на территории Западнорусской митрополии: решения церковных Соборов, пастырскую деятельность иерархов в ее самых разных проявлениях (учительные наставления, заботы о церковной дисциплине и церковном имуществе), уставы, регулирующие распорядок монашеской жизни и внутренние отношения в монашеских общинах, материальные условия и образ жизни приходского духовенства, его отношения с паствой. Митрополит Макарий стремился дать как можно более полный свод таких данных для всех епархий, входивших в состав Западнорусской митрополии, выяснить, какие — несмотря на неблагоприятные условия жизни Церкви — основывались в этот период храмы и монастыри. Однако не всегда и в отношении не всех епархий митрополит Макарий имел возможность в полной мере выполнить эту задачу.
К 70-м гг. XIX в. материалы многих архивов еще не были введены в научный оборот, в некоторые крупные архивные коллекции доступ для православного исследователя был затруднен, а обязанности по управлению епархией не оставляли времени для длительной работы как в отечественных, так и в зарубежных архивах, находившихся подчас далеко за пределами епархии митрополита Макария.
В то время, когда высокопреосвященный Макарий работал над историей Западнорусской Церкви 2-й половины XV–XVI в., он стоял во главе Литовской епархии, территория которой, охватывавшая современные Литву и Западную Беларусь, в значительной мере совпадала с северной частью митрополичьей области XV–XVI вв. Занимая кафедру в Вильно, митрополит Макарий изучал не только местные печатные издания, посвященные истории Литовской епархии, но также рукописи и документы из собраний Вильно, монастырей Литовской епархии, а также неизданные материалы из архива западнорусских митрополитов. В силу этого характеристика высокопреосвященным автором церковной жизни северной части митрополичьей области отличается особой полнотой и точностью. Есть основания полагать, что и по отношению к Турово-Пинской и Полоцкой епархиям XV–XVI вв. митрополит Макарий сумел использовать в своей «Истории» б€ольшую часть известных в настоящее время источников. Существенно дополняют сведения, приведенные митрополитом Макарием, лишь разнообразные данные о церковных учреждениях Полоцкой земли, содержащиеся в ее описании, составленном в середине XVI в. (так называемая Полоцкая ревизия 1552 г.){ }.
Примерно то же следует сказать о южной части митрополичьей области, охватывавшей территорию Киевской земли. Следует учитывать, что для XV–XVI вв. архивы местных учреждений почти не сохранились, и о положении Церкви здесь можно судить в основном по материалам, вошедшим в состав книг Литовской метрики, которые интенсивно публиковались в середине — 2-й половине XIX в. в изданиях, хорошо известных митрополиту Макарию, и архива униатских митрополитов, материалы которого историк специально изучал. Круг источников впоследствии существенно расширился после работы исследователей в архивах киевских монастырей, прежде всего Киево-Печерского и Николо-Пустынского, и наблюдения митрополита Макария, касающиеся этих двух обителей, в настоящее время могут быть существенно дополнены{ }.
Иначе обстоит дело с Волынью — территорией Владимирской и Луцкой епархий. Особенность этого района — в наличии здесь большого собрания книг местных судебных учреждений Владимира Волынского, Луцка, Кременца. Разумеется, документы из этих книг, как и документы из книг Литовской метрики, касающиеся Волыни, публиковались с середины XIX в. в ряде изданий, использованных высокопреосвященным Макарием (таких, как «Архив Юго-Западной России» и др.), но они далеко не исчерпали богатства этого собрания. К тому же оставались неизданными архивы ряда волынских монастырей (часть из них во 2-й половине XIX в. хранилась в Почаевской лавре). Важные сведения, о церковной жизни на Волыни содержались также в документах, находившихся в недоступных для митрополита Макария рукописных собраниях польских магнатов, унаследовавших владения православных князей Волыни, публиковать материалы из этих собраний стали уже после смертиисторика{ }. Отсюда ряд важных пробелов в его характеристике церковной жизни этих епархий. Пробелы эти в известной мере восполнили исследования Н. И. Теодоровича, где достаточно широко использованы отмеченные выше источники { }. К сожалению, эти работы Теодоровича охватывают не всю территорию Волыни.
В состав Владимиро-Волынской епископии в XV–XVI вв. входила и наиболее западная, пограничная с Польшей, часть великого княжества Литовского — Берестейско-Дрогичинская земля, носившая в то время название Подляшье (значительная часть этой территории в настоящее время входит в границы Польской республики). Церковная жизнь на этой территории в «Истории Русской Церкви» оказалась практически не освещенной, вероятно, потому, что не были изданы документы, касающиеся истории православной Церкви на этой территории: актовые книги местных учреждений, местные церковные архивы. Уже после выхода в свет «Истории» митрополита Макария появились исследования и публикации документов о положении православной Церкви в этом районе{ }.
В особенно трудной ситуации оказался митрополит Макарий, когда перед ним встала задача описать положение Церкви на тех западноукраинских землях, которые исторически входили в состав Польского королевства (Львовская, Холмская и Перемьшльская епархии), а после разделов Речи Посполитой в большей своей части вошли в состав Австрийской империи. Во 2-й половине XIX в., когда работал высокопреосвященный Макарий, местная власть в Галиции, включая руководство культурными учреждениями, была в руках польского дворянства, наследие православной Церкви (в том числе и местные церковные архивы) находилось в руках униатов. Отношение польского дворянства и униатской Церкви к православию было традиционно враждебным. Одним из следствий такого положения было отсутствие научных контактов и информации об изданиях, содержавших подчас важный материал по истории православной Церкви. Так, митрополиту Макарию осталась неизвестной вышедшая в 1867 г. сводка данных по истории василианских (в прошлом православных) монастырей в Галиции{ }, фундаментальное издание источников по истории этого региона в XIV–XV вв., которое начало выходить в свет в начале 70-х гг. XIX в.{ } Лишь благодаря активности украинского исследователя из Львова Д. Зубрицкого, постоянно находившегося в контакте с русскими учеными, в русских изданиях середины XIX в. мог появиться ряд важных материалов о положении православных мещан Львова в XVI в. и их усилиях, направленных на восстановление православной Львовской епархии. Благодаря этим публикациям митрополиту Макарию удалось осветить некоторые важные аспекты положения православного населения и православного духовенства в границах Польского королевства. Однако по отношению к Перемышльской и Холмской епархиям митрополит Макарий располагал столь незначительным материалом, что для 2-й половины XV — 1-й половины XVI в. не мог составить списка епископов{ }. Ирония судьбы заключается в том, что именно относительно этого региона, церковную жизнь которого из-за неблагоприятных объективных обстоятельств высокопреосвященный Макарий не имел возможности всесторонне осветить, сохранился наиболее ранний слой источников (судебные книги местных учреждений середины— 2-й половины XV в.), позволяющий судить о многих сторонах жизни православного приходского духовенства. Правда, следует отметить, что под этим углом зрения данные источники до сих пор совершенно не изучены{ }. Сохранились и другие материалы о жизни православных приходов этого района — это документы, связанные с созданием новых приходов на колонизуемых территориях, в них определялись отношения священника со светским патроном и прихожанами{ }.
Митрополит Макарий был одним из первых исследователей, обративших внимание на податные описания отдельных городов или областей как на тексты, содержащие важные сведения об уровне развития церковной жизни (количество храмов, количество духовных лиц), однако в 70-е гг. XIX в. в научный оборот были введены описания немногих территорий. Лишь начиная с 80-х гг. XIX в. был издан большой комплекс податных описаний украинских и части белорусских земель 2-й половины XVI в.{ }, что дало возможность, несмотря на все, подчас весьма значительные, недостатки этих источников, серьезно обсуждать вопросы о густоте размещения православных приходов в отдельных районах, об увеличении их числа при колонизации неосвоенных земель, о численности духовенства в отдельных районах, удельном весе этой группы по отношению к общей численности населения. Наблюдения, подсчеты и соображения в исследованиях, сопровождавших издание переписей, можно рассматривать как важный вклад в изучение особенностей церковной жизни на белорусских и украинских землях{ }. Начатые на рубеже XIX–XX вв., эти исследования, к сожалению, в дальнейшем не получили продолжения, и лишь в последнее время в работах молодого поколения польских ученых можно отметить попытки вернуться к изучению податных описаний как источников по истории Церкви{ }.
Источники, которыми располагал митрополит Макарий, давали серьезную основу для выяснения внешних условий существования Церкви, для анализа сложных отношений между духовенством, светским обществом и государственной властью; в гораздо более трудном положении историк оказался, когда надо было дать характеристику духовной жизни, круга интересов, стремлений и запросов западнорусского православного общества, литературных текстов и памятников церковного искусства, обращавшихся и созданных в этой среде. Здесь в ряде случаев в силу общей неизученности темы к 70-м гг. XIX в. высокопреосвященный Макарий был вынужден, не делая каких-то далеко идущих выводов, ограничиться введением в научный оборот тех доступных ему сведений, которые могли бы стать отправным пунктом для дальнейших исследований. В этом смысле большое научное значение имело включение в текст «Истории» сведений о собраниях рукописей Виленской публичной библиотеки и Литовской семинарии, в составе которых до нас дошли фрагменты библиотеки западнорусских митрополитов и библиотек ряда белорусских монастырей (Супрасльского, Жировицкого и др.), кроме того, митрополит Макарий дал обстоятельную характеристику старинной описи библиотеки Супрасльского монастыря как источника, содержащего наиболее обстоятельные сведения о круге чтения образованной части западнорусского монашества.
После выхода в свет «Истории» митрополита Макария сведения о рукописном наследии Западнорусской Церкви значительно расширились: появились описания рукописных собраний Киева и Львова, стали известны многие западнорусские рукописи в собраниях Москвы и Петербурга, возникли обзоры и описания западнорусских рукописей в собраниях Польской республики, в числе которых находится, пожалуй, наиболее крупное исторически сложившееся собрание западнорусских рукописей — Библиотека перемышльского капитула. Однако, несмотря на значительное расширение области конкретных знаний, до сих пор нет исследований, в которых был бы определен круг чтения образованного западнорусского духовенства, выявлены его контакты с другими православными Церквами, характерные черты, отличающие тексты, обращавшиеся в XV–XVI вв. в западнорусской среде, от текстов, характерных для молдавско-южнославянской и великорусской рукописных традиций. Решение этой задачи будет, вероятно, делом нового поколения исследователей истории Русской Церкви.
Во 2-й половине XIX в. изучение памятников западнорусского церковного искусства, не столь многочисленных и менее известных, чем великорусские памятники, только начиналось, поэтому высокопреосвященый Макарий не дает отдельных характеристик известным ему произведениям православного искусства: в «Истории» храмы, иконы, миниатюры рукописей, как правило, упоминаются в связи с изложением иных сюжетов. Пожалуй, единственный памятник, о котором автор нашел нужным сказать специально,— это фрески Супрасльского монастыря середины XVI в.
К настоящему времени благодаря усилиям нескольких поколений исследователей круг известных памятников православного искусства, созданных на белорусско-украинских землях и западнорусских территориях в составе Польши, значительно расширился. Появились, в частности, научные описания основных собраний западнорусских икон в музеях Львова и Санока (в Польше). Сейчас можно говорить о существовании исследований, специально посвященных православным храмам и монастырским ансамблям, изучению немногочисленных стенных росписей, икон, произведений мелкой пластики и памятников книжного искусства{ }. Уже то, что сделано, позволило исследователям прийти к некоторым важным выводам: с одной стороны, были получены многочисленные доказательства тесной связи традиций православного церковного искусства на западнорусских землях с аналогичными традициями поздневизантийского искусства на Балканах { }; с другой стороны, были выявлены начавшиеся еще в XIV–XV вв. и получившие развитие в эпоху Возрождения контакты с искусством католического мира, при которых многочисленные заимствования из западноевропейского искусства сочетались у западнорусских мастеров со стремлением к сохранению традиционных основ православного искусства{ }. Следует, однако, отметить, что речь идет о собственно искусствоведческих исследованиях, не использующих своих выводов для воссоздания истории Церкви. Решение этой задачи также ложится на плечи будущих историков Русской Церкви.
Б. Н. Флоря
Комментарии к 5-й книге «Истории Русской Церкви» написаны Б. Н. Флорей. Переводы иноязычных текстов выполнены Ф. Н. Котрелевым. Иллюстрации подобраны диаконом Георгием Мартыновым. Карта выполнена Д. Г. Фаттаховой.
В книге использованы следующие условные обозначения:
— цифры со звездочкой в квадратных скобках ({[1*]}) указывают номер комментария к тексту в разделе «Комментарии» (с. 421–492 наст. изд.);
— цифры в квадратных скобках после библиографической отсылки высокопреосвященного Макария соответствуют номеру издания или рукописи, на которые ссылается автор, в «Списке источников и литературы, использованных высокопреосвященным Макарием в 9 томе «Истории Русской Церкви» (с. 493–503 наст. изд.);
— символ {¤} указывает на то, что издание или рукопись, на которые ссылается митрополит Макарий, установить не удалось;
— звездочкой обозначены примечания редакции.