Теперь дошли мы до слов "Да святится имя Твое"... Это есть первое "прошение". Если первое, то ясно: самое важное по существу. Но в то же время это про­шение и самое глубокое, как мне кажется. Я у несколь­ких человек спрашивал, как понимают они это про­шение. В частности, что такое "святится". Иные отвеча­ли: "Не думали". Другие вспоминали объяснение катихизиса: "да святится" — значит "да прославляется", и в особенности святою жизнью нашей; третьи говори­ли, что не понимают этого прошения, а читают про­сто, без осознания, без уяснения смысла этого слова.

А одно лицо написало мне такие свои пережива­ния по поводу первого и второго прошений: "Да свя­тится имя Твое", "да приидет Царствие Твое" срос­лись (помимо их значения для внутреннего челове­ка) с одной определенной, непроизвольно создан­ной воображением, картиной. Золотой день. Коло­кольный звон над Москвой. Горящие купола церк­вей, толпы молящихся, церковные хоругви над Крем­лем. Эту ассоциацию уже трудно разрушить мне, если даже и усмотреть правильность, истинность и высо­ту раскрытия смысла высшей из молитв.

Как же воспринималась эта часть молитвы мною?

Насколько помню себя, я понимал как учили в школах, в катихизисе: да прославляется имя Твое в наших делах! Но после я понял, что не о наших де­лах здесь говорится.

Давно мне уже стало понятным, почему это мо­ление поставлено именно на первое место в числе Других прошений. Обычно мы, люди немощные, думаем прежде все­го о себе самих, себе просим, в чем имеем нужду. Но это настроение свидетельствует лишь о нашей духов­ной слабости и недостатке любви к Богу. Истинный же боголюбец, согласно и заповеди Христовой, и даже ветхозаветной, любит прежде всего и больше всего Бога. Да так и подобает по религиозному воз­зрению: Бог есть всевысочайшее благо и всевысочайшее бытие. Он собственно и является единым достопоклоняемым бытием для всего сотворенного Им. Потому еще пророк Моисей наставлял израильтян: Господа, Бога твоего, бойся, и Ему [одному] служи (Втор. 6, 13). Те же самые слова повторил Господь Иисус Христос диаволу в пустыне, во время искушения (Мф. 4, 10). Всякий религиозный человек понимает, что первая мысль, первое движение сердца, первое уст­ремление души должно быть направлено именно прежде всего к Богу. И в Новом Завете Господь ска­зал законнику: Возлюби Господа Бога твоего всем сер­дцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь (Мф. 22, 37—38). И в Ветхом Завете Моисей сказал: Слу­шай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь един есть; и люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душею твоей и всеми силами твоими" (Втор. 6, 4—5). Потому, кто любит отца родного или матерь больше Бога, тот недостоин Бога (см.: Мф. 10, 37).

Из всего этого совершенно очевидно, что у веру­ющего человека самая первая мысль должна быть не о себе, даже не о ближних, а именно прежде всего о Боге. В этом суть всякой религии, а в особенности христианской как совершенной.

Но отчего же нам не бывает это ощутительно ясно? Отчего наше сердце не горит такою любовью больше всего? Отчего мы не понимаем ярко, живо и захва­тывающе этой любви? Просто потому, что мы стали низки религиозно, не живем такою любовью, а жи­вем еще себялюбием, а в лучшем случае — любовью

к дорогим и близким нам людям. Припоминаю из своей детской жизни, что мне никак невозможно было вместить в свое сердце, чтобы я мог любить Бога больше, чем маму. Я знал уже умом, что так говорится и учится, но мне казалось такое наставле­ние невыполнимым. А между тем, так легко бы мож­но, казалось, и тогда понять первое прошение Мо­литвы Господней. Возьмем пример жизненный. Кто-либо полюбил другого человека. Как он постоянно помнит о нем: не только днем, но и ночью; и в пути, и за делами, и даже за богослужением. Образ люби­мого — постоянно с любящим. И на какие жертвы эта любовь способна побуждать любящих! Поисти­не, любимый непрестанно на первом месте в сердце и уме у любящего. И как хочется любящему не толь­ко самому всегда думать о любимом, но и другим говорить о нем, хвалить его везде, угождать ему вся­чески. Если это возможно по отношению к челове­ку, то можно предположить (хотя бы холодным умом), что возлюбивший Бога всею душою будет всегда помнить Его и славить прежде всего. Истин­ный боголюбец забывает все ради Бога: и отца, и мать, и все земное. И многие уходили в пустыни, чтобы всецело предаваться любви Божией. Таковы были святые люди. И так как мы очень далеки от любви святых, то потому нам и непонятно, что пер­вое движение сердца должно быть обращено к Богу, именно к славе Его Самого.

Так поступают Ангелы Божии: их занятие — сла­вословить Бога. Так поступает и Церковь вслед за Христом, Главою своею. Всмотритесь в молитвы и богослужения, и вы сразу увидите Его. Всякое бого­служение начинается славою, прославлением, хва­лою Богу: "Благословен Бог наш", "Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа", "Слава Свя­тей и Единосущней и Животворящей... Троице" и т.д. Даже и в дневных и в вечерних молитвах первые дви­жения души направлены к благодарению, или что тоже — восхвалению Бога: "Восставши от сна, благо­дарю Тя, Святая Троице". Но уже к вечеру не хватает сил благодарить, нагрешили за день, и потому вспо­минаем сначала о грехах: "Боже вечный... прости ми грехи, яже сотворих в сей день" и прочее...

Так поступает и хороший сын. Он не о себе дума­ет прежде всего, а о достойном состоянии и чести своего отца, о почитании его имени. Итак, все это понятно теперь уму. Но вот мне нелегко было понять: почему же не сказано было Господом "да прославится имя", а "да святится"?

После некоторых размышлений и исследований текста писания мне прояснилось, что это слово очень часто употреблялось евреями в Ветхом Завете по от­ношению к Богу, и именно в смысле "прославляет­ся", "исповедуется", "хвалится". И потому, когда Спаситель говорит это слово слушавшему Его изра­ильскому народу, то для него было понятно и зна­комо это слово. Теперь остается вдуматься нам: поче­му же, однако, потребовалась именно такая замена этих слов: "да святится"?

Что мы чувствуем, когда произносим слово "свя­той"? В нашем сердце и уме возникает тотчас же понятие о совершенном, высоком, праведном, пре­чистом, нравственно возвышенном, а потому — и достойном почитания, благоговения, преклонения. Можно почитать и за могущество, благодарить за благо, посылаемое нам от Бога, но преимуществен­но "святость" Его вызывает в каждом верующем че­ловеке благоговейное почитание, святое преклоне­ние пред Ним.

Святость есть совершенство — вот основной смысл этого слова. И в истинном, подлинном смысле слова "свят" только один Бог, а уже от Него и сотворен­ные Им ангелы и люди получают освящение.

И сам Господь открывает, что (среди других имен) Ему имя — "Святой". Пророк Исаия говорит: Святый — имя Его (Ис. 57, 15). Но я лучше выпишу под­робнее это место; тогда понятнее будет смысл слова "святой" в отношении к Богу и людям.

Так говорит Высокий и Превознесенный (Совершен­нейший, как я объяснял выше), вечно Живущий, — Святый имя Его: Я живу на высоте небес и во святи­лище, и также с сокрушенными и смиренными духом, чтобы оживлять дух смиренных и оживлять сердца сокрушенных. Ибо не. вечно буду Я вести тяжбу и не до конца гневаться; иначе изнеможет предо Мною дух и всякое дыхание, Мною сотворенное (Ис. 57, 15—16).

Сам Святой, Господь не только живет в неприс­тупной высоте совершенства, но не удаляется и от людей, а дает им жизнь, утешение и оживление, хотя они и не святы, но лишь бы были смиренны и со­крушенны духом. Иначе сказать: Святой Бог спасает грешников и кающихся, и смиряющихся. В освяще­нии от Святыни Его и заключается спасение людей: потому и именуется Он святым.

Итак, два объяснения этому слову: свят, то есть совершенен, свят, то есть спасает, освящает и людей.

Отсюда понятно, почему святые ангелы Божии прославляют Бога именно за Его святость. Пророк Исаия созерцал в видении, как серафимы, стоя вок­руг престола Его, взывали... друг ко другу... Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! Вся земля пола славы Его (Ис. 6, 3).

Понятно, почему быть в Боге — значит иметь уча­стие в святости Его (Евр. 12, 10). И желать или про­сить "да святится" — значит чтобы не только просто хвалили и славили Бога устами, но именно хвалили Его, как Святого, Совершенного. Это полнее, опре­деленнее, выше и глубже.

Как же мы можем "святить" имя Его? Обыкно­венно на это привыкли отвечать, что мы, люди, дол­жны "святить" Его своими добрыми, святыми дела­ми. Это, конечно, тоже верно. Но, по моему размыш­лению, это лишь один из видов "священия", и при­том совсем не главный. Не сказано Спасителем: "будем (мы) святить", а вообще "да святится". И это не случайно изречено: Сам Сын Божий учит нас! Я даже полагаю, что сказать так ("мы должны святить свои­ми делами") не было бы смиренно для человека молящегося: так говорить можно лишь тогда, когда мы могли бы и думать о себе, что способны и годны на это. Смиренно ли так думать о себе? Конечно, можно смотреть на это "священие"-прославление как на наш долг, обязанность. Потому и говорится в Писании: Тела ваши суть храм живущего в вас Свя­таго Духа, Которого имеете вы от Бога, и вы не свои. Ибо вы куплены дорогою ценою, то есть жертвою Хри­стовою, искуплением. Посему прославляйте Бога (свя­тите) и в телах ваших, и в душах ваших, которые суть Божии (1 Кор. 6, 19—20).

Но гораздо понятнее и естественнее будет, когда мы, молящиеся, да еще и грешники, не дерзаем ду­мать о "прославлении", а хотя бы о том, чтобы не бесчестить имя Божие, не бесславить Его, не хулить Его своими дурными делами. Об этом часто напоми­нается в Писании. Всякий день имя Мое бесславится (Ис. 52, 5). Обесславили имя Мое (Иер. 34, 16), то есть злыми делами и грехами. Потому апостол укоряет евреев: хвалишься законом, а преступлением бесчестишь Бога ? Ибо ради вас (преступлений избранного наро­да), как написано, имя Божие хулится у язычников (Рим. 2, 23—24): сравнить с Иез. (36, 20). И несомненно, читая первое прошение, и можно думать и нужно страшиться, чтобы за мои дурные дела не хулилось Божие имя. А что касается прославления, то это уже удел святых и праведных людей: Праведные будут славить имя Твое (Пс. 139, 14). Впрочем, Спаситель всякому заповедует: Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела, и прослав­ляли Отца вашего Небесного (Мф. 5, 16). И это истин­но. Но про себя говорю, что мне трудно слушать эти слова, так они высоки и ответственны; эти слова

читаются при архиерейском облачении в храме. И всякий раз совесть говорит, что несоответственно мое состояние им. Так бы должно, особенно архиерею, но не так есть на деле. О, — думается тогда, — хоть бы уж не обесчестить имя Божие.

Итак, можно принять и это обычное толкование: святить Бога нашими добрыми делами. Но повторяю, Спаситель сказал вообще: "да святится", и не доба­вил: "вами" (людьми, молящимися). И потому я ду­маю, что эти слова должно понимать в более общем смысле. То есть в первом прошении мы, молящиеся, должны желать, молиться о том, чтобы имя Божие прославлялось как святое. Но как? Это уже второсте­пенный вопрос. И, думаю, даже не обязательно ста­вить его, не наше дело — как. Наше дело, как хоро­ших и скромных, смиренных чад Божиих, только искренно желать этого прославления, жаждать его больше всего, прежде всего. Важно именно наше ду­шевное состояние, дорого само это желание: оно свидетельствует о горячей любви к Богу Отцу. Забы­вая себя самих, мы в первом прошении изливаем наше сердечное стремление к тому, чтобы Он сла­вился, как Святой. И не нашего разума дело решать вопрос —  как.

А уж если ставить и этот вопрос, то в Писании можно найти ответ: Сам Бог будет прославлять Свое имя. Освящу великое имя Мое, — говорит Господь (Иез. 36, 23). Сам Господь знает пути освящения имени Своего. И они очень разнообразны. Ему и предостав­ляется вопрос решать: как? Мне же скромнее не ду­мать об этом. А хотя вот "не хулить" Его имя своими делами. И то велико.

Если же думать и дальше (не про себя, а вооб­ще), то имя Божие "святится" через распростране­ние веры в Бога на земле. В особенности чрез распро­странение христианства. Так открыл о Себе Сам Хри­стос, Сын Божий: Я прославил Тебя (Отца) на земле, совершил дело, которое Ты поручил Мне исполнить(Ин. 17, 4). И когда дело Христово распространяется все шире, то и святится имя Отца нашего Небесного.

Святится оно и богослужебными хвалами в Церк­вах Божиих.

Святится оно и в благополучии добродетельных людей, которые благодарят Его.

Святится оно и в наказании нас, грешных, ибо праведен, свят Господь в этом.

Святится и в мучениях христиан за имя Христо­во, ибо этим свидетельствуют они свою веру во Хри­ста и доказывают ее кровью, за что потом другие славят Бога.

Святится и в чудесах святых людей, и в промысле над всеми нами.

Святится и в высоте святых подвижников, и в милости Божией к злым людям.

Святится и в покаянии грешников и их исправле­нии. Это нам более возможно.

Святится и в чудном мироздании от светил не­бесных до малых инфузорий.

Святится на небе Ангелами и даже страхом демо­нов пред именем Божиим.

Наше дело лишь желать и молиться от всего серд­ца: "Да святится имя Твое", Отец наш Небесный. Пусть я даже сам — очень грешный человек, но я обязан желать, чтобы имя Отца моего pi нашего святи­лось, если не через меня, пусть через другие пути — лишь бы святилось. Отец наш достоин славы, как Совершеннейший. И еще такой благой, бесконечно добрый Отец!

А если же совместить определение Бога, как Лю­бовь, и Бога, как Святость? Ответ на это мне при­шлось слышать в России от одного вдумчивого бого­слова:

"Святость есть общее понятие совершенства. А величайшим свойством святости является любовь. Любовь есть высота святости. Таково учение святых отцов, вслед за апостолом Павлом: Любовь совокупность совершенства (Кол. 3, 14), вершина ее. Так и Сам Господь учил в Евангелии: Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный (Мф. 5, 48). А эти же самые слова у евангелиста Луки записаны иначе: Будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд (Лк. 6, 36). Сущность же одна: совершенство, святость и любовь истинная в конце концов сливаются воедино. Пото­му за литургией сященник читает тайную молитву пред пением "Свят, Свят, Свят" так: "Свят, Свят, Свят, яко мир Твой возлюбил еси, яко и Сына Сво­его" дал в жертву, значит, любовь есть свойство ис­тинного совершенства, святости. Это в конце кон­цов одно и то же.

Прибавим: потому любовь и трудна, что она — вершина святости.

И теперь первое прошение "да святится" можно связать с обращением "Отец": Отец — значит лю­бовь, и в любви Его прежде всего и больше всего проявляется Его святыня.

Но не будем вдаваться больше в эти тонкости... Закончим еще несколькими размышлениями.

"Имя Твое"... Эти слова сказаны вместо "Ты"... Имя заменяет предмет, человека. Можно бы вдаваться в некоторое углубление вопроса, но нет в этом особой нужды.

На литургии пришли мысли о прежнем вопросе, как мы должны прославлять своей жизнью Отца Не­бесного. Высоко это для меня, грешного. И однако Спаситель заповедал это. В Ветхом Завете это было труднее: человечество было слабо. А в Новом Завете даны были все силы к благочестию (см.: 2 Пет. 1, 3), дана благодать в день Пятидесятницы и потому те­перь человечество уже может это делать, потому мы не имеем права отговариваться своею немощностью.

Заканчивая это объяснение, можно кратко ска­зать так: первое прошение не о нас, а об Отце Не­бесном, о Его славе. Так и должно для верующего. "Святится" значит прославляется, как святое, достопоклоняемое, совершенное. Способы прославления предоставляются Самому Богу, а мы только, хотя бы в сердце, желали этого, молились о том. Но и мы своими делами должны прославлять Отца Своего и в крайнем случае хотя бы не хулить Его дурными дела­ми. Такое наше прошение и поведение особенно по­нятно и необходимо, и естественно потому, что Бог есть Отец наш, а Отца мы особенно должны и мо­жем любить. Так все связано с обращением, или воз­званием к Отцу нашему.

Еще короче: должно все делать во славу Божию!

И вспоминается славный святой Иоанн Златуост. Как говорится в житии его, он часто повторял: "Слава Богу за все!" И с этими словами и умер на пути в последнее изгнание.

Вспоминаются и слова преподобного Серафима Саровского. Он учил, что только то и добро, что со­вершается во имя Господа Иисуса Христа, или во славу Божию. А без этого — никакое добро не есть добро!

Так и нам должно смотреть на все.

Никто не благ, как только один Бог (Мф. 19, 17; Лк. 18, 19).

Слава Богу за все: и за блага, и за скорби, лишь бы они были во славу Божию. И лучше бы — больше за скорби, ибо они нам спасительны. Но мы слабы.

ЕЩЕ ОБ ИМЕНИ "ОТЕЦ"

"... ДА СВЯТИТСЯ ИМЯ ТВОЕ..."

"... ДА ПРИИДЕТ ЦАРСТВИЕ ТВОЕ"