XLVII. Внешнее и религиозное состояние иудеев. Пророческая деятельность Иезекииля. Пророк Даниил,

Страна, в которую иудеи были уведены в плен, пред­ставляла обширную низменную равнину, заключенную между реками Евфратом и Тигром. Тут вместо родных живописных гор пленники видели пред собою необозри­мые поля, пересеченные искусственными каналами, среди которых высились исполинские башни необъятных горо­дов. Вавилон, столица царства, в это время представлял со­бою величайший и богатейший город на земле и блистал роскошью и величием многочисленных храмов и дворцов, пред которыми в немом изумлении останавливались пленники. Главный дворец вавилонских царей с его знамени­тыми висячими садами был вдвое больше всего Иерусали­ма, а главный храм, посвященный Бэлу (халдейскому бо­гу солнца), представлял собою исполинскую семиэтажную башню, вершина которой как бы доходила до небес, на­поминая иудеям о древней вавилонской башне, которую во гневе Своем разрушил Бог.

Для пленных народов в Вавилоне отводились особые кварталы, где они и поселялись. Особый квартал был от­веден и для иудеев, хотя большая часть их была расселе­на и по другим городам, также на отведенных им участ­ках земли. Состояние иудеев в вавилонском плену было несколько похожим на состояние их предков в Египте. Простая масса народа, несомненно, употреблялась на полевые и другие тяжелые работы: их заставляли рыть и исправлять многочисленные каналы, строить укрепления и исполнять черную работу при возведении тех много­численных построек, которыми Навуходоносор украшал свою гордую столицу. Но все эти работы, однако же, не были особенно обременительны и не имели характера каторжного или рабского труда, как это было в Египте. Вавилонское правительство относилось к пленникам с некоторым человеколюбием и предоставляло им полную свободу во внутренней жизни, так что они управлялись своими собственными старейшинами, строили себе до­ма, разводили виноградники, вообще, кроме некоторых исключительных случаев, пользовались свободою религи­озной совести. Многие из них кроме земледелия начали заниматься торговлею, и настолько обжились, что забы­ли даже о своей родной земле. Но для большинства на­рода память об Иерусалиме оставалась священной. За­канчивая свои дневные работы где-нибудь на каналах и сидя при этих «реках вавилонских», пленники плакали при одном воспоминании о Сионе и невольно воссыла­ли мольбу об отмщении «окаянной дочери Вавилона, опустошительнице». Под тяжестью постигшего их испы­тания и вдали от обетованной земли и ее разрушенной святыни у иудеев сильнее чем когда-либо пробуждалось раскаяние в своих прежних согрешениях и, вследствие этого, укреплялась привязанность к истинной религии, которая, при отсутствии храма, проявлялась в домашней молитве и частных собраниях для молитвы и священных песнопений.

О поддержании религиозно-нравственной жизни в иудейском народе продолжали заботиться пророки, кото­рые, как верные хранители завета Иеговы, не оставляли избранного народа и в годину его бедствия. Благодаря не­вмешательству вавилонского правительства во внутрен­нюю жизнь пленников, пророки имели полную возмож­ность продолжать свою деятельность по духовному руко­водительству народа. Такой деятельности посвятил себя в это время великий пророк Иезекииль. Он уведен был в плен еще при царе Иоакиме, до разрушения Иерусалима, и поселен при реке Ховаре, впадающей в Евфрат непода­леку от знаменитого торгового города Каркемиша (или Кархамиса), где у него был свой дом. Будучи священником по своему положению, он заранее был подготовлен к пророческой деятельности, на которую и получил высшее призвание в пятый год своего плена. С замирающим сердцем следил он из земли своего пленения за последни­ми событиями, предшествовавшими падению и гибели Иерусалима. Провидя его неминуемую участь, он грозно изобличал лживых пророков, смущавших народ несбыточ­ными мечтами о том, что Иерусалим не погибнет, и под­готовлял народ к ожидающей его судьбе, утешая его, в то же время, надеждой на имеющее со временем последо­вать избавление от плена и подкрепляя веру в обетован­ного Спасителя, истинного и славного сына Давидова. Пророчества его отличаются богатством таинственных символов и видений. К самому пророчеству он призван был видением Божественного мужа, восседающего на та­инственном престоле, утвержденном на кристаллоподобном своде, поддерживаемом головами четырех крылатых животных, подобно молнии двигавшихся на четырех оду­хотворенных колесах, ободья которых «полны были глаз». Дар пророчества воспринят был им чрез съедение книж­ного свитка, на котором написано было: «плач, и стон, и горе». Символами были, например, лежание в течение 390 дней на левом боку и 40 дней на правом для означе­ния продолжительности беззаконий еврейского народа; печение ячменных лепешек на человеческом кале в знак голода и крайней нужды осажденных; истребление волос на голове и бороде мечем, огнем и ветром — для изобра­жения бедственной участи иудеев во время разрушения Иерусалима. Величественное видение воскресения иссох­ших костей было наглядным изображением восстановле­ния и избавления народа. Пророчество его заканчивается видением нового храма, нового Иерусалима и нового раз­дела обетованной земли. Все эти символы и видения бы­ли необходимы для  пробуждения огрубевших чувств на­рода, который оставался или совсем бесчувственным к простому словесному проповеднику и пророку, или слу­шал его как «забавного певца с приятным голосом и хо­рошо играющего музыканта», — чтобы послушать и по­забыть.

Деятельность пророка Иезекииля ограничивалась не­посредственным кругом иудейского народа и лишь кос­венно касалась языческих народов, на которых он изрек грозные заочные пророчества. Но кроме него во время плена вавилонского действовал еще другой пророк, кото­рый был представителем и проповедником истинного Бога пред лицом самих царей-завоевателей. Это именно пророк Даниил. Он еще отроком уведен был в плен при первом взятии Иерусалима Навуходоносором. Чтобы привязать к себе иудейский народ, Навуходоносор тогда же велел начальнику своих евнухов Асфеназу выбрать не­сколько знатнейших, красивейших и способнейших иу­дейских юношей, «чтобы научить их книгам и языку хал­дейскому»¹ с целью приготовить из них впоследствии способных и преданных слуг престола в Вавилоне. В чис­ле их оказался Даниил со своими товарищами Ананией, Азарией и Мисаилом, которым всем в Вавилоне даны были новые имена — Валтасар, Седрах, Мисах и Авденаго. Но с переменою имени в них не изменилось их глубокое благочестие и непоколебимая преданность истинной ре­лигии, которые и награждены были целым рядом чудес­ных событий — особенно в судьбе пророка Даниила. Им, как знатным юношам, предоставлено было пользо­ваться пищею и вином с царского стола; но они, опаса­ясь как-нибудь оскверниться при принятии чего-нибудь посвященного идолам, предпочли питаться простыми овощами и пить воду, и, несмотря на это, при представ­лении царю оказались полнее и здоровее всех остальных юношей. Вместе с тем, они оказали и блистательные ус­пехи собственно в мудрости халдейской. Вавилон, как столица величайшего в то время государства, был и цен­тром просвещения своего времени. Но то, что собствен­но называлось «мудростью халдейскою», состояло, глав­ным образом, в изучении астрологии или науки, давав­шей возможность по движениям небесных светил разъяснять таинственные явления настоящего и предска­зывать будущее. При главных храмах состояли целые классы мудрецов или волхвов, которые постоянно с осо­бых обсерваторий или вершин пирамидальных храмов производили свои наблюдения и давали отчет царю о том, что имело, по их заключениям, совершиться в при­роде, политике и частной жизни. «Мудрость» этих уче­ных была славой и гордостью Вавилона. И такую-то му­дрость должен был изучать Даниил со своими товарища­ми.   Успехи   их   были   чудесные,   так   что   царь   послепроизведенного им испытания нашел их, и особенно Да­ниила, «в десять раз выше всех тайноведцев и волхвов, какие были во всем его царстве»². Так Бог, в промышлении о Своем избранном народе, при всяком тяжком ис­пытании его, воздвигал ему вождя, стоявшего на высоте мудрости его врагов; таким при переселении в Египет был Иосиф, мудрый снотолкователь и великий государст­венный муж; при исходе Моисей, знавший «всю муд­рость египетскую», и теперь Даниил, величайший мудрец Вавилонского царства. Чрез него именно Бог определил преподать гордому вавилонскому завоевателю три урока, которые должны были показать ему, что власть и сила даже могущественнейшего царя на земле (каким в то время был Навуходоносор, царь вавилонский) бессильны пред властью и могуществом того самого Бога, которого он считал побежденным в лице иудейского народа.

Покорив все окружающие народы и стоя на верши­не своего могущества, Навуходоносор, подобно всем вели­ким восточным завоевателям, предался мечтанию об ос­новании всемирной монархии под владычеством Вавило­на. Это та самая мечта, которая замечалась еще у первых основателей Вавилона и повела к построению башни до небес, разрушенной Богом. Но в ответ на эту мечту ему преподан был первый урок. Навуходоносор видел необы­чайный сон, который поразил его своею таинственнос­тью, тем более, что царь забыл и самое его содержание в подробностях³. Все мудрецы и волхвы халдейской земли оказались бессильными рассказать и объяснить этот сон.

Тогда он был объяснен Даниилом, именно знаменитый сон о четырехсоставном истукане, означавшем четыре ве­ликие монархии мира, которые последовательно должны были сменять одна другую и между ними царство самого Навуходоносора, и на развалинах этих монархий «Бог не­бесный воздвигнет царство, которое не разрушится во ве­ки», духовное царство Сына Давидова. Пораженный точ­ностью передачи забытого, но страшного сна и мудростью юного иудея, Навуходоносор признал могущество Бога Даниилова и в награду за мудрое истолкование сна щед­ро наградил Даниила и поставил его правителем всей об­ласти вавилонской и главою всех мудрецов страны, вве­рив, в то же время, соподчиненные ему должности трем его сотоварищам. Возвышение этих трех юношей на вы­сокий пост послужило поводом ко второму уроку для На­вуходоносора⁴. Последний, не зная границ своему само­властию и самовозвеличению, в один из припадков свое­го деспотического каприза приказал воздвигнуть огромный золотой истукан близ Вавилона⁵, и в праздник, устроенный для прославления своих подвигов, повелел всему населению поклоняться ему. Безусловность, с кото­рою дано было это приказание, обнаруживает влияние на Навуходоносора посторонних лиц, придворных волхвов, которые, видимо, завидуя успеху ненавистных им чуже­земцев, превзошедших их своею мудростью и тем под­вергших их посрамлению в глазах царя и народа, всячес­ки изыскивали случая навлечь на них немилость царя. И этот праздник давал им верные надежды на успех. Они хорошо знали, что ненавистные им иудеи предпочтут ско­рее умереть, чем поклониться истукану. Так действитель­но и было. Юноши отказались поклониться идолу, и вол­хвы не замедлили донести об этом царю. Разъяренный царь тотчас же решил подвергнуть виновных примерно­му наказанию: он повелел всемеро против обыкновенно­го раскалить печь, служившую обычным способом нака­зания богохульников и нечестивцев в Вавилоне, и в эту печь были ввержены все трое сотоварищей Даниила; но чудесное спасение их чрез ангела заставило Навуходоно­сора опять преклониться пред могуществом их Бога, так что он издал указ о смертной казни всякому, кто бы стал хулить Его. Третий урок, преподанный Навуходоносору, должен был окончательно смирить его гордость и привесть к полному признанию могущества Иеговы⁶. Когда не только все враги были покорены, но и покончены все величественные постройки, которыми царь, пользуясь да­ровым трудом пленных народов, украшал свою столицу, Навуходоносор, любуясь однажды с кровли своего дворца величием и красотою Вавилона, от упоения гордым вос­торгом воскликнул: «это ли не величественный Вавилон, который построил я в дом царства силою моего могуще­ства и в славу моего величия?» Но на это безумное выра­жение гордого восторга грозным отголоском прогремел ответ с неба: «тебе говорят, царь Навуходоносор: царство отошло от тебя! и отлучат тебя от людей, и будет обита­ние твое с полевыми зверями, травою будут кормить те­бя, как вола, и семь времен пройдут над тобою, поколе познаешь, что Всевышний владычествует над царством че­ловеческим, и дает его, кому хочет». И тотчас исполнил­ся страшный приговор. Навуходоносор впал в особого ро­да помешательство (ликантропия), когда человек избега­ет общества людей и воображает себя животным. Это страшное семилетнее испытание окончательно смирило Навуходоносора и по выздоровлении он издал указ «всем народам, племенам и языкам, живущим по всей земле», в котором, рассказав историю своего испытания, «славит, превозносит и величает Царя небесного, которого все де­ла истинны и пути праведны, и который силен смирить ходящих гордо». В таком убеждении и скончался Навухо­доносор на 43-м году своего царствования, передав свое царство сыну своему Евилмеродаху (562 г. до Р.Х.).

Евилмеродах, наученный испытаниями отца, отно­сился милостиво к иудейскому народу и освободил иудей­ского царя Иехонию от тюремного заключения, где он томился в течение 37 лет, и окружил его царскими поче­стями. Но сам он чрез два года низвергнут был с престо­ла мужем своей сестры Нериглиссаром, после чего нача­лись смуты, которые подготовили падение Вавилона, по­влекшее за собою полную перемену в судьбе народа иудейского.

 

XLVIII. Падение Вавилона. Положение иудеев при Кире. Манифест об освобождении пленников. Летосчисление.

Древние восточные монархии, как основанные на за­воевании и угнетении, не имели в себе задатков прочно­сти и жизненности. Это были большею частью насильст­венно сплоченные из разнородных и взаимно-враждебных частей государства, которые держались лишь до тех пор, пока сильна была рука царя-завоевателя, и распадались при первом ослаблении правителя или первом толчке сов-не. Вследствие этого жизнь народов находилась в посто­янном брожении, и как внутри монархии, так и вне ее непрестанно происходили перевороты, благодаря кото­рым одни правители и народы падали, другие возвыша­лись на место их. То же самое совершилось и после смер­ти Навуходоносора. Лишь только смерть отняла его же­лезную руку от кормила возвеличенной им монархии, как при слабых преемниках его началось внутри государства брожение разноплеменных народов, старавшихся пользо­ваться случаем для своего освобождения и тем ослабляв­ших силу монархии. Это, в свою очередь, привлекало внешних завоевателей, которые, надеясь найти союзников среди недовольных народов монархии, смело приступали к разрушению некогда грозных царств. Таким завоевате­лем выступил Кир, основатель могущественной Персид­ской монархии. Он был сын Камбиза, царя Елама, нахо­дившегося в соподчиненном отношении к Мидии с ее царем Астиагом. Почувствовав в себе призвание завоевате­ля, Кир, прежде всего, ниспроверг владычество мидийского царя и затем с своим отважным войском двинулся на восток, который и завоевал до самых Гималайских гор, составлявших последний предел известного ему мира. Не имея больше пространства для завоеваний на востоке, он двинулся на запад, который также должен был прекло­ниться пред ним. Выступление Кира на завоевательную деятельность отмечает собою весьма важный период в ис­тории человечества. В лице его на поприще всемирной истории выступало новое племя. Доселе господство и главная роль принадлежали народам хамитским и семит­ским (Египет и Ассиро-Вавилония); теперь эта роль пе­реходила в руки племени арийского (Иафетова), того са­мого, которому принадлежало будущее и которое уже на­чинало возрастать и крепнуть на западе. Самое восшествие Кира на престол своего отца (в 558 г. до Р.Х.) совпадало с правлением Пизистрата в Афинах, Креза в Лидии и Тарквиния Гордого в Риме, — тех лиц, которые являются представителями совершенно нового западного мира, имевшего сменить собою мир старый, восточный. Персидская монархия была переходною ступенью к это­му новому миру.

Орел (бывший знаменем нового завоевателя), вызван­ный, по слову пророка Исаии, «с востока, из дальней стра­ны» для исполнения определений Божиих (Ис. 46:11), победоносно пронесся на запад, до самых берегов Эгей­ского моря, и все народы западной и Малой Азии преклонились пред ним. В этих завоеваниях прошло не менее двадцати лет, но Вавилон все еще сохранял свою незави­симость, хотя многие соподчиненные ему народы уже от­ложились от него и сделались добычею Кира. Между тем, для довершения завоевательной деятельности необходимо было взять и Вавилон, который именно и мог только слу­жить средоточием новой монархии. Это был величайший город своего времени и центр мировой жизни. За его грозными, увенчанными боевыми башнями стенами лежа­ла как бы целая плеяда городов, перемежавшихся садами, каналами и полями. Чрез него проходили главные торго­вые пути Азии, и человеческое трудолюбие и промышлен­ность превратили пустыню вокруг него в обильно ороша­емый оазис, плодороднейшую равнину на земном шаре. В его школах процветала высшая ученость того времени, а в его дворцах и палатах собраны были несметные сокрови­ща, отобранные у всех покоренных царей и народов. На­конец, Вавилон был и религиозным центром востока, твердыней великих и страшных богов, пред которыми трепетали народы. Поэтому Персидская монархия не мог­ла бы считаться мировою, не покорив и не смирив Вави­лона, и Кир действительно двинулся на гордую «столицу мира», и был тем именно камнем, который (по толкова­нию Даниилом сна Навуходоносора) должен был разбить здание Вавилонской монархии. Это и случилось при Вал­тасаре, правнуке Навуходоносора.

Внутренние смуты и неспособность правителей на­столько ослабили силы Вавилона, что войска его не могли оказать Киру более или менее мужественного сопротив­ления на открытом поле. Он разбил их и подступил к са­мым стенам столицы. Но здесь он встретился с непри­ступными укреплениями. Вавилон представлял собою ог­ромную квадратную площадь, чрез которую протекал Евфрат. Каждая сторона этого квадрата имела около 25 верст длины. Двойные стены в 40 сажен высоты и двенад­цать ширины с 250-ю укрепленными башнями и множе­ством всяких других укреплений и приспособлений для обороны делали его решительно неприступным, так что, несмотря на осаду столицы, царь и все жители ее могли беспечно предаваться всем удовольствиям жизни. Но над Вавилоном произнесен уже был высший приговор и про­тив него не могли защитить никакие твердыни. Будучи вполне уверен в безопасности столицы, Валтасар дал од­нажды великолепный пир, на который приглашено было до тысячи вельмож и придворных дам⁷. — Пиршества ва­вилонские отличались крайнею неумеренностью и распу­щенностью. Не только мужчины упивались вином, но и женщины, которые в упоении теряли всякий стыд. Рос­кошные палаты гремели музыкой, и драгоценные сосуды, отобранные у различных покоренных царей, служили на­стольными чашами. Чтобы еще более усилить торжест­венность пира, развеселившийся царь велел принести те золотые и серебряные сосуды, которые захвачены были в храме иерусалимском, и вот в поругание Богу этого хра­ма «пили из них царь и вельможи его, жены его и налож­ницы его; пили вино и славили богов золотых и серебряных, медных, железных, деревянных и каменных», богохульственно противопоставляя их могущество Богу иудей­скому. Вдруг на стене, при полном свете люстры, показа­лась рука человеческая и медленно стала писать какие-то слова по извести стенной штукатурки. Увидев ее, «царь изменился в лице своем; мысли (его спутались), связи чресл его ослабели, и колена его от ужаса стали биться од­но об другое». В страшном испуге он закричал, чтобы тот­час же позвали мудрецов — разъяснить надпись. Но му­дрецы, несмотря на высокую награду, предложенную ца­рем, остановились в немом изумлении пред таинственною для них надписью, к еще большему смуще­нию царя, который бледнел и трепетал. Тогда в залу пир­шества вошла «царица», вероятно мать или бабушка Вал­тасара, и она, помня о чудесной мудрости, которую про­явил при Навуходоносоре теперь не пользовавшийся царскою милостью Даниил, посоветовала к нему обра­титься за разъяснением страшной надписи. Даниил был действительно призван, и он прочитал надпись, которая гласила: «Мене, мене, текел, упарсин», что означало: «Ме­не — исчислил Бог царство твое, и положил конец ему, текел — ты взвешен на весах и найден очень легким; упарсин⁸ — разделено царство твое и отдано мидянам и персам». Несмотря на неблагоприятное истолкование та­инственной надписи, Даниил за свое мудрое истолкова­ние получил обещанную царем награду: его одели в баг­ряницу, возложили на его шею золотую цепь и провозгла­сили третьим властелином в царстве. А в ту же самую ночь исполнилось предсказание таинственной руки. Кир, не надеясь взять города приступом, употребил хитрость: он отвел воду Евфрата в особый канал, по освободивше­муся от воды руслу его беспрепятственно проник в город, жители которого беспечно спали или веселились, и овла­дел Вавилоном. Валтасар погиб во время ночного смяте­ния, и Вавилонская монархия пала⁹.

Управление Вавилона Кир вверил Дарию Мидянину¹⁰, и последний, желая наградить необычайную мудрость Да­ниила, столь чудесно предсказавшего переход Вавилона под власть Кира, назначил его одним из трех главных кня­зей царства, в каковом положении он пользовался высо­ким уважением правителя. Но это, естественно, пробуди­ло зависть других обойденных вельмож, и они порешили коварством погубить Даниила. Вавилонские цари, а, следо­вательно, и их преемники, издавна считались своего рода богами, которым воздавалось по временам божеское по­клонение. Ввиду этого, приближенным сановникам Дария нетрудно было склонить его, с целью возвышения своей власти в глазах вавилонян, издать повеление, чтобы в тече­ние целого месяца поклонение со всеми молитвенными прошениями делалось только ему одному. Но этого как раз и не мог сделать Даниил. Несмотря на строгий указ, угрожавший за неисполнение его ввержением в ров льви­ный, престарелый и сановный пророк, отворив в своем доме окно по направлению к Иерусалиму, «три раза в день преклонял колена и молился своему Богу, и славосло­вил Его», как это делал он и прежде того. Этого только и нужно было завистникам, которые тотчас же сделали до­нос, и Дарий, несмотря на всю привязанность к своему высокочтимому сановнику, не мог нарушить своего указа и должен был привести его в исполнение над Даниилом. Пророк действительно брошен был в ров, в котором со­держались львы, обыкновенно имевшиеся при  дворе вави­лонских царей для  часто устраивавшейся и весьма люби­мой  последними охоты на них. Судьба всякого брошенно­го в такой ров конечно была верною и  ужасною гибелью. Но, к. величайшему изумлению злобных завистников и не­выразимой радости Дария, Даниил на другой день оказал­ся невредимым и вынут был изо рва, а на место его были брошены сами злобные завистники и клеветники, кото­рые тотчас же и растерзаны были львами. Событие это так поразило Дария, что он сам склонился к вере Дании­ла и издал новый указ, которым повелевал оказывать благоверие к его Богу, как живому и вечному, что, конечно, послужило не только к славе народа Божия, но и к спасе­нию многих язычников.

Между тем, Даниил удостоился еще нескольких виде­ний, таинственно предзнаменовавших будущие судьбы иудейского народа и. человечества, и в это же время спо­добился великого откровения, в котором седьминами ис­числялось самое время, остававшееся до искупления ми­ра его Божественным Спасителем¹¹. Во время молитвы Даниилу явился архангел Гавриил (впервые здесь упоми­наемый в истории, хотя он был виден Даниилом и рань­ше — Дан. 9:21), и сказал ему: «семьдесят седьмин определено для народа твоего и святого города твоего, что­бы открыто было преступление, запечатаны были грехи и заглажены беззакония и чтобы приведена была правда вечная, и запечатаны были видение и пророк, и помазан был Святой Святых». В течение этих седьмин (70 х 7 = 490 лет) должно было состояться освобождение народа из плена, восстановление Иерусалима и храма и искупле­ние мира «смертию Христа-Владыки». Предсказание это исполнилось в точности, так как от второго и окончатель­ного указа о восстановлении Иерусалима (в 457 г.) до смерти Христа (в 33 г. по Р.Х.) протекло ровно четыре­ста девяносто лет.

Но вот приблизился и конец плена для  иудеев. Кир, закончив свою завоевательную деятельность, принял Вави­лон под свое личное управление и приступил к полному преобразованию своего обширного государства. Как муд­рый и великодушный царь, он, узнав о всех необычайных знамениях и о том, что древнее пророчество давно уже предназначило его быть освободителем этого народа из плена вавилонского, решил оказать этому народу особен­ную милость и в первый же год своего царствования из­дал указ об освобождении иудеев из плена и о построении храма в Иерусалиме. Этот указ гласил следующее: «Так го­ворит Кир, царь персидский: Все царства земли дал мне Господь, Бог Небесный; и Он повелел мне построить Ему дом в Иерусалиме, что в Иудее. Кто есть из вас — из все­го народа Его, да будет Господь Бог его с ним, и пусть он туда идет»¹². Это было в 536 году, которым и закончилось семидесятилетие плена вавилонского. Великий пророк Да­ниил, который уведен был в плен в своей цветущей юно­сти и который так много сделал для славы Божией и бла­га своего народа во время этого плена, дожил до этого сча­стливого события, которое, несомненно, и совершилось отчасти по его мудрому совету, данному Киру, и мирно скончался в том же самом году, напутствуя себя словами: «иди к твоему концу и успокоишься, и восстанешь для по­лучения жребия к конце дней». Издавая указ об освобож­дении иудейского народа, Кир в точности исполнил пред­сказание пророка Исаии, который за двести лет до его рождения назвал его по имени, как освободителя иудей­ского народа и восстановителя храма, разрушенного вави­лонянами.

Самый Вавилон с течением времени постигла пред­сказанная ему пророками участь. Оставленный царями, он постепенно падал и пустел, и, наконец, в полном смысле стал «грудою развалин, жилищем шакалов, ужасом и по­смеянием, без жителей», как предсказал пророк Иеремия (51:37). Постигшее его опустошение было несравненно ужаснее того, которому он подверг Иерусалим: на целые тысячелетия было забыто самое место его расположения, и только в настоящем столетии начались раскопки, кото­рые показывают как величие его былой славы, так и гроз­ный над ним суд Божий.

Семидесятилетие плена считается со времени первого взятия Иерусалима Навуходоносором, в четвертом году царствования  Иоакима,  когда он увел  первую партию пленных. Это было в самый год воцарения Навуходоносо­ра в Вавилоне, за девятнадцать лет до разрушения Иеру­салима и храма. Таким образом, плен продолжался в те­чение всего его царствования — 43 года, при его сыне Евилмеродахе — 2 года, при Нериглиссаре — 3 с полови­ной года, Лаборосоарходе — 9 месяцев, Набониде — 17 лет, при Валтасаре — 2 года, и в правление Дария Мидя­нина — 2 года. Сумма этих цифр и составит 70 лет, с 605 г. по 536 г. до Р.Х.

Продолжение

ПЕРИОД ВОСЬМОЙ (Времена вавилонского плен)

ПЕРИОД ДЕВЯТЫЙ. (Состояние ветхозаветной церкви от Ездры до Рождества Христова.)