На главную
страницу

Учебные Материалы >> История Русской Церкви в ХХ в.

Протоиерей  Владислав Цыпин. ИСТОРИЯ  РУССКОЙ  ПРАВОСЛАВНОЙ  ЦЕРКВИ.

Глава: Русская Православная Церковь 1925-1928

В самый день погребения Патриарха Тихона, 12 апреля 1925 года, в Донском монастыре состоялось совещание архиереев, участвовавших в отпевании почившего. На совещании было вскрыто и оглашено заве­щание, составленное Патриархом на Рождество 1925 года: "В случае нашей кончины, наши Патриаршии права и обязанности до законного выбора Патриарха предоставляем временно Высокопреосвященному митрополиту Кириллу. В случае невозможности по каким-либо обстоя­тельствам вступить ему в отправление означенных прав и обязанностей таковые переходят к Высокопреосвященному митрополиту Агафангелу. Если же и сему митрополиту не представится возможности осущест­вить это, то наши Патриаршии права и обязанности переходят к Вы­сокопреосвященному Петру, митрополиту Крутицкому..."

Поскольку митрополиты Кирилл и Агафангел, находясь вне Моск­вы, не могли возглавить церковное управление, сонм архипастырей по­становил, что "митрополит Петр не может уклониться от данного ему послушания и во исполнение воли почившего Патриарха должен всту-пить в обязанности Патриаршего Местоблюстителя". Первым под этим актом подписался митрополит Нижегородский Сергий.

Каноны не дозволяют епископам назначать себе преемников. Но ввиду исключительных условий, в которых жила тогда Русская Цер­ковь, созыв Православного Собора был невозможен, поэтому лучшего способа сохранить преемство Первосвятительского возглавления, чем по завещанию Патриарха, не было. Предвидя возможные осложнения, Поместный Собор 1917-18 годов поручил Патриарху Тихону назна­чить себе преемников-местоблюстителей без оглашения их имен на пленарном заседании Собора, и Святитель исполнил это поручение. Подписи 58 архиереев под актом о передаче высшей церковной власти митрополиту Петру придают ему в известном смысле характер собор­ного избрания Предстоятеля Церкви.

В общении с людьми митрополит Петр отличался мягкостью и пре­дупредительностью, но это не мешало ему проявлять настойчивость и твердость в проведении канонически строгой церковной политики.

Непреклонную линию занял он в отношениях с обновленцами, рас­ходясь в этом с другими, более уступчивыми членами Патриаршего Синода.

Вскоре после того как митрополит Петр возглавил Русскую Цер­ковь, он дал интервью газете "Известия". Слова корреспондента о том, что среди населения циркулируют слухи о неподлинности завещания Патриарха Тихона, митрополит Петр прокомментировал так: "Слухи эти никакого основания не имеют. Если об этом и говорят, то две-три кликуши с Сухаревки. Что касается верующих, то они в подлинности завещания не сомневаются". На вопрос: "Когда намерены вы осущест­вить чистку контрреволюционного духовенства и черносотенных при­ходов, а также созвать Комиссию для суда над зарубежными архиерея­ми",- Митрополит ответил: "Для меня, как Местоблюстителя Патриар­шего Престола, воля Патриарха Тихона священна, но я один не право­мочен провести в жизнь эти пункты завещания".

С кончиной Патриарха Тихона обновленцы связывали надежду на крах Патриаршей Церкви. Часть раскольников главный упор в борьбе с Православной Церковью сделала на испытанный уже метод полити­ческих обвинений и клеветы: "Как принципиальные и ярые гонители человеческой мысли, - писала обновленческая газета, - "тихоновцы"... вредны вообще в культурном отношении, равнодушно смотреть на всю работу "тихоновцев" значит допускать эксплуатацию человека в самой недопустимой форме".

Но менее ретивые обновленцы взяли курс на так называемое "объе­динение с Тихоновской Церковью". 11 апреля обновленческий Синод, возглавляемый уже не митрополитом Евдокимом, ушедшим на покой, а лжемитрополитом Вениамином (Муратовским) (из епископов ста­рого поставления) выступил с призывом к объединению, которое предполагалось осуществить на "III Соборе".

Некоторые из православных архипастырей и пастырей (митропо­лит Уральский Тихон, епископ Уфимский Андрей (Ухтомский), влия­тельный протоиерей Николай Чуков склонялись к тому, чтобы прислу­шаться к призывам умеренных обновленцев объединиться.

Резкую отповедь лицемерным проискам раскольников дали митро­полит Казанский Кирилл и епископ Яранский Нектарий (Трезвинский). Митрополит Петр, не пренебрегая контактами с обновленцами, занял, однако, твердую позицию: речь должна идти не о соединении, а лишь о присоединении к Православной Церкви отпавших от нее, в случае их покаяния.

28 июля 1925 года Местоблюститель Патриаршего Престола обра­тился к пастве с посланием: "Истинная Церковь едина, и едина пре­бывающая в ней благодать Святаго Духа. Не может быть двух Церквей и двух благодатей. Не о соединении с Православной Церковью долж­ны говорить так называемые обновленцы, а должны принести истин­ное раскаяние в своих заблуждениях". В обращении к благочинным, причтам и приходским советам Московской епархии он писал, что "обновленцы протягивали православным руку примирения только за­тем, чтобы стащить их в бездну".

Между тем все лето 1925 года обновленцы готовили новое сбори­ще, которое наименовали III Поместным Собором. Лжесобор открыл­ся 1 октября. В нем участвовало 106 лиц, именовавших себя архиерея­ми, более 100 "клириков" и столько же мирян. На лжесобор прибыл и представитель Константинопольского Патриарха архимандрит Василий (Аимопуло). "Собор" избрал Синод из 35 "епископов", "пресвитеров", и мирян. Внутри Синода образован был президиум в составе Предсе­дателя лжемитрополита Вениамина и 4-х членов, среди которых клю­чевой фигурой стал всевластный А.Введенский, украсивший себя титу­лом "митрополита". Старчески обессиленный Вениамин служил вывес­кой обновленческому Синоду, будучи покорной марионеткой в руках истинного верховода раскола Введенского. Главным деянием лжесобора явилась искусно разыгранная провокация, задуманная задолго до от­крытия разбойничьего сборища.

Незадолго до "Собора" обновленческим Синодом в Уругвай был на­правлен некий Соловейчик с титулом епископа Южной Америки. Че­рез два месяца после выезда Соловейчик выступил с заявлением, кото­рое можно было расценивать как свидетельство о раскаянии в грехе раскола. Прошел год, и Соловейчик прислал на имя лжесобора пись­мо, которое и было оглашено на нем: "Мое преступление перед Священным Синодом заключается в следующем: 12 мая 1924 года, за 4 дня до моего отъезда за грани­цу, я имел двухчасовое совещание с Патриархом Тихоном и Петром Крутицким. Патриарх Тихон дал мне собственноручно написанное письмо следующего содержания: 1) что я принят и возведен в сан архиепископа, 2) что Святая Цер­ковь не может благословить вели­кого князя Николая Николаевича, раз есть законный и прямой на­следник престола - великий князь Кирилл".

Грубая клевета на покойного Патриарха и Патриаршего Место­блюстителя дала Введенскому повод для недостойной остроты: "Оказы­вается, что тихоновский корабль плавает в международных водах, и трудно сказать, где главные капитаны: за рубежом или на Крутицах". Мира с тихоновцами не будет, - объявил он, пресекая примиритель­ные попытки умеренных обновленцев, - чтобы спасти Церковь от по­литики, необходима хирургическая операция". Под его диктовку со­ставлена была резолюция: "Собор констатирует непрекращающуюся связь тихоновщины с монархистами, грозящую Церкви грозными по­следствиями, и отказывается от мира с верхушкой тихоновщины".

Домогаясь устранения Местоблюстителя митрополита Петра, об­новленческие авторы публикуют в "Известиях" такую характеристику Первоиерарха: "Заматерелый бюрократ Саблеровского издания, кото­рый не забыл старых методов церковного управления. Он опирается на людей, органически связанных со старым строем, недовольных ре­волюцией, бывших домовладельцев и купцов, думающих еще посчи­таться с современной властью".

Предвидя серьезные осложнения, митрополит Петр 5 и 6 декабря 1925 года издал два акта. В первом из них - "Завещании" - он писал: "В случае нашей кончины наши права и обязанности как Патриаршего Местоблюстителя до законного выбора нового Патриарха представляем временно, согласно воле в Бозе почившего Святейшего Патриарха Ти­хона, Высокопреосвященным митрополитам Казанскому Кириллу и Ярославскому Агафангелу. В случае невозможности по каким-либо об­стоятельствам тому и другому митрополиту вступить в отправление оз­наченных прав и обязанностей, таковые передать Высокопреосвященному митрополиту Арсению. Если же и сему митрополиту не пред­ставится возможным осуществить это, то права и обязанности Пат­риаршего Местоблюстителя пере­ходят к Высокопреосвященному митрополиту Нижегородскому Сергию".

В распоряжении, составленном днем позже, говорилось: "В случае невозможности по каким-либо об­стоятельствам отправлять мне обя­занности Патриаршего Местоблю­стителя, временно поручаю испол­нение таковых обязанностей Высо­копреосвященному Сергию (Старгородскому), митрополиту Ниже­городскому. Если же сему митро­политу не представится возможно­сти осуществить это, то во времен­ное исполнение обязанностей Пат­риаршего Местоблюстителя всту­пит Высокопреосвященный Михаил (Ермаков), Экзарх Украины, или Высокопреосвященный Иосиф (Петровых), архиепископ Ростовский, если митрополит Михаил (Ермаков) лишен будет возможности выпол­нять это мое распоряжение. Возношение за богослужением моего име­ни, как Патриаршего Местоблюстителя, остается обязательным..."

10 декабря митрополит Петр был арестован. Его участь разделило еще несколько архиереев, проживавших в Москве: архиепископы Вла­димирский Николай и Черниговский Пахомий, епископы Херсонский Прокопий, Иркутский Гурий, Ананьевский Парфений, Глуховский Да­маскин, Гомельский Тихон, Каргопольский Варсонофий и другие. Рас­поряжение Патриаршего Местоблюстителя вступило в силу.

 

                                                                                                                                      * * *

14 декабря митрополит Сергий сообщил из Нижнего Новгорода викарию Московской епархии епископу Клинскому Гавриилу (Красновскому) о своем вступлении в исполнение обязанностей Патриаршего Местоблюстителя. Под документом стояла подпись: "За Патриаршего Местоблюстителя - Сергий, митрополит Нижегородский". Позже мит­рополит Сергий именовал себя Заместителем Патриаршего Местоблюстителя, чьи обязанности он исполнял, оставаясь в Нижнем Новгороде. 30 декабря он возглавил там хиротонию во епископа Гдовского вика­рия Ленинградской епархии Димитрия (Любимова), старца из вдовых протоиереев.

Между тем, 22 декабря в Донском монастыре под председательст­вом архиепископа Екатеринбургского Григория (Яцковского) состоя- . лось совещание 10 епископов, оставшихся в Москве. Высказавшись критически о единоличном управлении Церковью митрополитом Пет­ром, который будто бы не хотел созывать Собор, участники Совеща­ния образовали Временный Высший Церковный Совет под председа­тельством архиепископа Григория. В него вошли еще 6 архиереев, и среди них епископы Можайский Борис и Могилевский Константин (Булычев). Временный Высший Церковный Совет был легализован ор­ганами государственной власти. Так образовался новый, параллельный Местоблюстителю и его Заместителю Церковный Центр. Правда, в от­личие от обновленцев, григорьевцы, - так их называли по имени Пред­седателя Временный Высший Церковный Совет, - не посягали ни на православное вероучение, ни на овеянные веками богослужебные об­ряды, они заявляли о своей верности заветам Патриарха Тихона. Тем не менее налицо была опасность нового раскола.

Митрополит Сергий, узнав о самочинном образовании Временного Высшего Церковного Совета, 14 января 1926 года в письме Председа­телю Временного Высшего Церковного Совета заявил протест против его самоуправства. В ответном послании архиепископ Григорий при­гласил митрополита Сергия войти в состав Временного Высшего Цер­ковного Совета и даже возглавить его. Митрополит Сергий, однако, настаивал на роспуске самочинного учреждения и в конце концов за­претил в священнослужении архиепископа Григория и его сторонни­ков. Тогда архиепископ Григорий решает обратиться к митрополиту Петру с просьбой утвердить Временный Высший Церковный Совет и аннулировать полномочия, переданные им митрополиту Сергию, ввиду невозможности для последнего управлять Церковью (подразумевался запрет на выезд из Нижнего Новгорода).

1 февраля состоялась встреча между членами Временного Высшего Церковного Совета и митрополитом Петром. Архиепископ Григорий уверял Главу Русской Церкви, что только Временному Высшему Цер­ковному Совету удастся нормализовать отношения с государственной властью. При этом он ввел в заблуждение митрополита Петра, скрыв от него то обстоятельство, что Временный Высший Церковный Совет был образован, когда участники совещания в Донском монастыре зна­ли уже о назначении Заместителя Местоблюстителя. От митрополита Петра они добились резолюции о временной передаче высшей церковной власти "коллегии из трех архиереев": архиепископов Владимирско­го Николая, Томского Димитрия и Екатеринбургского Григория. Григорьевцы скрыли от митрополита Петра и то, что архиепископы Ни­колай и Димитрий не имели возможности выехать в Москву. Резолю­цию, обманом вырванную обманом у Местоблюстителя, члены Времен­ного Высшего Церковного Совета истолковали как передачу церковной власти архиепископу Григорию.

Ознакомившись с резолюцией, митрополит Сергий вступает в пере­писку с митрополитом Петром, чтобы изложить ему действительное состояние церковных дел. В поддержку митрополита Сергия высказа­лись Экзарх Украины митрополит Михаил (Ермаков), архиепископ Угличский Серафим (Самойлович), епископ Прилуцкий Василий (Зе­ленцов) и другие архипастыри. 22 апреля митрополит Петр послал своему Заместителю письмо, в котором объявил об упразднении Вре­менного Высшего Церковного Совета и подтвердил ранее сделанное назначение заместителя Местоблюстителя. Григорьевцы, однако, не подчинились воле Главы Русской Церкви и, сохранив свою организа­цию, учинили новый церковный раскол.

Но несколькими днями раньше, до того, как были устранены недо­разумения между митрополитами Петром и Сергием в связи с само­чинным созданием Временного Высшего Церковного Совета 18 апреля 1926 года митрополит Агафангел из Перми обратился к всероссийской пастве с посланием, в котором, ссылаясь на завещание Патриарха Ти­хона, известил о своем вступлении в должность Местоблюстителя Пат­риаршего Престола. В письме митрополиту Сергию он предложил воз­носить в церквах свое имя вместо имени митрополита Петра.

Митрополит Сергий вступает в переписку с новым претендентом на высшую церковную власть и объясняет ему незаконность его при­тязаний, ибо поставленный Местоблюстителем митрополит Петр не отказывался от своих прав. "В распоряжении Святейшего, - пишет он, - нет ни слова о том, чтобы он принял власть лишь временно, до воз­вращения старейших кандидатов. Он принял власть законным путем и, следовательно, может быть ее лишен только на законном основа­нии, то есть или в случае добровольного отхода, или по суду архиере­ев". В Москве состоялась встреча между двумя митрополитами Агафангелом и Сергием. Переписка продолжалась. В ней принял участие и Местоблюститель Патриаршего Престола. В конце концов недоразуме­ние, грозившее Церкви бедой, было преодолено. 17 июня 1926 года митрополит Агафангел телеграммой уведомил митрополита Сергия об отказе от должности Местоблюстителя.

Одной из главных забот митрополита Сергия как Заместителя Главы Русской Православной Церкви было устроение жизнеспособных и закономерных органов высшего церковного управления. После кончины Па­триарха Тихона прекратил свое существование учрежденный им Вре­менный Патриарший Синод. Для образования нового Синода и его ле­гализации - признания его полномочий государственной властью - тре­бовалось нормализовать отношения между Церковью и государством.

В середине 20-х годов условия, в которых жила Русская Православ­ная Церковь, оставались по-прежнему исключительно трудными. Про­исходившая тогда в государстве яростная борьба за власть между поли­тическими лидерами: Троцким (Бронштейном), Сталиным (Джугаш­вили), Зиновьевым (Апфельбаумом) и Каменевым (Розенфельдом) -негативно сказывалась на всей жизни страны, создавала предпосылки для отмены НЭПа, обещавшего вывести государство на путь нормаль­ного политического и социального развития, приводила к ужесточению давления на Церковь. Многие из архиереев были высланы из епархи­альных городов или сосланы на север, в Сибирь, Казахстан и Среднюю Азию. Для некоторых своеобразной ссылкой были и столичные города Москва и Харьков, откуда епископы не могли выезжать в свои епар­хии. Но главным местом заключения архиереев, священников и мирян в 20-е годы был Соловецкий лагерь особого назначения, прообраз лаге­рей 30-50-х годов, устроенный во всенародно чтимой святыне - обите­ли преподобных Савватия и Зосимы.

К 1926 году там находилось 24 епископа, среди них были масти­тые иерархи: архиепископы Приамурский Евгений (Зернов), Кост­ромской Серафим (Мещеряков), Херсонский Прокопий (Титов), Курский Ювеналий (Масловский), Черниговский Пахомий (Кедров), Верейский Иларион (Троицкий), епископ Лужский Мануил (Лемешевский). Старшим соловецкие архиереи признавали архиепископа Евгения. Это был человек большой житейской опытности и мудрости, аскет и постник, даже в голодном лагере в принятии пищи он не от­ступал от предписаний Устава. В общении с собратьями и сосланны­ми священниками, с невинно осужденными, уголовниками, с надзира­телями и охранниками лагеря он был исполнен христианской крот­кой любви. Духовный авторитет его для соловецких православных христиан был непререкаем.

От вновь прибывших на Соловки поступали вести о церковных не­строениях, обсуждавшиеся с большой тревогой. 7 июня на продукто­вом складе лагеря, которым заведовал казанский игумен Питирим (Крылов), состоялось совещание 17 архиереев, на котором обсужда­лась современная церковная жизнь. Доклад сделал профессор Москов­ской духовной академии И.В.Попов. В обсуждении доклада особенно живое участие принял архиепископ Иларион. В результате 7 июля1926 года появилась знаменитая "Памятная записка соловецких епис­копов", обращенная к Правительству СССР.

"Памятная записка" проникнута искренним стремлением "поло­жить конец прискорбным недоразумениям между Церковью и Совет­ской властью, тягостным для Церкви и напрасно осложняющим для государства выполнение его задач". В обращении подчеркивается не­вмешательство Церкви в политическую жизнь государства: "Церковь не касается перераспределения богатств или их обобществления, так как всегда признавала это правом государства, за действия которого не ответственна. Церковь не касается и политической организации власти, ибо лояльна в отношении правительств всех стран, в границах которых имеет своих членов. Она уживается со всеми формами госу­дарственного устройства от восточной деспотии старой Турции до ре­спублик Северо-Американских Штатов". Соловецкие епископы при­знают правомерность Декрета об отделении Церкви от государства, согласно которому ни Церковь не должна мешать гражданскому пра­вительству, ни государство стеснять Церковь в ее религиозно-нравст­венной деятельности.

Правительство в этом документе, однако, подвергается критике за то, что оно как в своем законодательстве, так и в порядке управления не остается нейтральным по отношению к вере и неверию, но совер­шенно определенно становится на сторону атеизма. Особенную озабо­ченность авторов "Памятной записки" вызывает то обстоятельство, что "из всех религий... в наиболее стесненном положении находится Пра­вославная Церковь, к которой принадлежит огромное большинство русского населения... Ее положение отягчается еще тем обстоятельст­вом, что отколовшаяся от нее часть духовенства, образовавшая из себя обновленческую схизму, стала как бы государственной церковью... Большая часть православных епископов и священнослужителей, нахо­дящихся в тюрьме или ссылке, подверглась этой участи за их усилен­ную борьбу с обновленческим расколом".

Касаясь недавнего прошлого, соловецкие епископы признают, что в первые послереволюционные годы "имели место политические выступ­ления Патриарха..., но все изданные Патриархом акты... направлялись не против власти в собственном смысле. Они относятся к тому време­ни, когда... все общественные силы находились в состоянии борьбы, когда власти в смысле организованного правительства, обладающего необходимыми орудиями управления, не существовало. В то время слагающиеся органы центрального управления не могли сдерживать злоупотреблений и анархии ни в столицах, ни на местах... Проникну­тая своими государственными и национальными традициями, унасле­дованными ею от своего векового прошлого, Церковь в эту критическую минуту народной жизни выступила в защиту порядка, полагая в этом свой долг перед народом... Но с течением времени, когда сложи­лась определенная форма гражданской власти, Патриарх Тихон заявил в своем воззвании к пастве о лояльности в отношении к Советскому Правительству..."

В заключение соловецкие епископы выражают надежду на то, что Церковь "не будет оставлена в... бесправном и стеснительном поло­жении..., что законы об обучении детей Закону Божию и о лишении религиозных объединений прав юридического лица будут пересмот­рены и... останки святых... перестанут быть предметом кощунствен­ных действий и из музеев будут возвращены в храм. Церковь наде­ется, что ей будет разрешено организовать епархиальное управление, избрать Патриарха и членов Священного Синода..., созвать для это­го, когда она признает это нужным, епархиальные съезды и Всерос­сийский Православный Собор. Церковь надеется, что правительство воздержится от всякого гласного или негласного влияния на выборы этих съездов (Соборов), не стеснит свободу обсуждения религиоз­ных вопросов на этих собраниях и не потребует никаких предвари­тельных обязательств, заранее предрешающих сущность их будущих постановлений..."

Обращение заканчивалось словами: "Если предложения Церкви бу­дут признаны приемлемыми, она возрадуется о правде тех, от кого это будет зависеть. Если ее ходатайство будет отклонено, она готова на ма­териальные лишения, которым подвергается, встретит это спокойно, памятуя, что не в целости внешней организации заключается ее сила, а в единении веры и любви преданных ей чад ее, наипаче же возлагает свое упование на непреодолимую мощь Ее Божественного Основателя и на Его обетование о неодолимости Его создания".

"Памятная записка" соловецких епископов явилась проектом офи­циального обращения от лица Церкви к государственной власти.

10 июля митрополит Сергий обратился в НКВД с просьбой о ле­гализации высшего церковного управления, регистрации его собст­венной канцелярии и епархиальных советов, о разрешении прово­дить архиерейские соборы и издавать церковный журнал. Одновре­менно он представил проект обращения к всероссийской пастве. В нем подчеркивалась лояльность Церкви к гражданской власти, при этом, однако, в отличие от обновленческих манифестов, не затуше­вывались мировоззренческие различия между христианством и мате­риализмом. Отделение Церкви от государства рассматривалось в проекте обращения в качестве гарантии от всякого вмешательства как Церкви в политику, так и государственной власти во внутрицерковные дела.

Проект этот, однако, гражданскими властями не был признан удовлетворительным, по-прежнему путь к правомерному устройству органов высшего и епархиального церковного управления оставался закрытым.

Архиепископ Иларион (Троицкий) обратился с Соловков с призы­вом к архиереям, ввиду церковных нестроений и невозможности со­звать Собор, провести избрание Патриарха путем сбора подписей от архиереев. Кандидатом на Патриарший Престол он предложил митро­полита Кирилла, срок ссылки которого истекал в ближайшее время. Митрополит Сергий поддержал предложение архиепископа Илариона. Практическое руководство проведением выборов поручено было епис­копу Рыльскому Павлину (Крошечкину); среди его помощников были иеромонах Таврион (Батозский) и миряне: отец и сын Кувшиновы, которые за короткое время объездили всю страну. К ноябрю было со­брано 72 подписи. Но когда эта акция получила огласку, началась вол­на новых арестов и ссылок архиереев.

В ноябре 1926 года Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий был арестован. Кроме обвинения в проведении нелегальных выборов Патриарха, он обвинялся еще в связях с эмиг­рацией, которые усмотрены были в его послании к карловацкому Синоду; в этом послании митрополит Сергий предлагал зарубежным собратьям либо воздерживаться от всяких нелояльных выступлений против Советского правительства, либо, если для них это неприемле­мо, войти в юрисдикцию зарубежных Православных Церквей, осво­бодив тем самым Патриархию от всякой ответственности за свои действия.

После ареста митрополита Сергия временное управление Русской Церковью взял на себя Иосиф (Петровых), незадолго до этого возве­денный в сан митрополита Петроградского, но не получивший воз­можности поселиться в своем кафедральном городе и оставшийся в Ростове Великом. В распоряжении митрополита Петра он был назван третьим после митрополита Сергия кандидатом в Заместители Место­блюстителя. Предвидя, что и его вскоре лишат возможности управ­лять Церковью, митрополит Иосиф 8 декабря издал акт, в котором назначил временных заместителей архиепископов Свердловского Корнилия (Соболева), Астраханского Фаддея (Успенского) и Угличского Серафима (Самойловича).

Через несколько дней после издания этот документ вступил в си­лу. Поскольку архиепископы Корнилий и Фаддей не были на свобо­де, обязанности Заместителя взял на себя архиепископ Угличский Серафим (Самойлович), викарный архиерей, состоявший в епископ­ском сане с 1920 года. В послании к собратьям-епископам он просил "сократить переписку и сно­шения с ним до минимума", предоставляя им "все дела" кро­ме принципиальных и общецер­ковных, решать окончательно на местах".

В этой исключительно слож­ной для Русской Церкви обста­новке усилили свою разрушитель­ную деятельность обновленцы и григорьевцы, украинские само-святы и булдовцы. Обстоятельства складывались для Церкви крайне тревожно, но в апреле 1927 года митрополит Сергий получил воз­можность вернуться к исполне­нию обязанностей Заместителя Местоблюстителя и даже пере­ехать из Нижнего Новгорода в Москву.

18 мая митрополит Сергий со­звал совещание епископов, на ко­тором был образован Временный Патриарший Священный Синод. В него вошли митрополит Арсений, митрополит Тверской Серафим (Александров), архиепископ Костромской Севастиан (Вести), архи­епископ Хутынский Алексий (Симанский), архиепископ Звенигород­ский Филипп (Гумилевский), епископ Сумской Константин (Дьяков) (впоследствии митрополит и Экзарх Украины). Позже членами Сино­да стали также митрополит Михаил (Ермаков), Экзарх Украины, мит­рополит Ташкентский Никандр (Феноменов), архиепископ Самар­ский Анатолий (Грисюк), архиепископ Вятский Павел (Борисовский), епископ Серпуховский Сергий (Гришин).

В августе 1927 года Патриарший Синод был официально зарегист­рирован и утвержден Наркоматом внутренних дел.

Легализация Высшего Церковного Управления дала повод Восточ­ным Патриархам Дамиану Иерусалимскому и Григорию Антиохийско­му отправить послания митрополиту Сергию с благословением ему и ею Синоду и с признанием его временной главой Патриаршей Рус­ской Церкви. Несколько позже, 7 декабря, к Заместителю Местоблюс­тителя обратился Вселенский Патриарх Василий III. Он призвал мит­рополита Сергия к примирению с обновленцами ради восстановления единства Церкви. Первое заседание Синода состоялось 25 мая, в этот же день по епархиям было разослано Постановление, в котором правящим архи­ереям предлагалось организовать при себе временные Епархиальные советы и зарегистрировать их в местных органах власти. Так началась долгая и трудная работа по воссоздании на гражданских законных ос­нованиях всей церковно-административной структуры Московского Патриархата.

29 июля вышло "Послание пастырям и пастве", подписанное мит­рополитом Сергием и членами Синода. В литературе оно получило на­звание "Декларация 1927 года". В "Послании" сообщалось церковному народу, что "теперь... Православная Церковь в Союзе имеет не только каноническое, но и по гражданским законам вполне легальное цент­ральное управление". В "Декларации" подчеркивалась патриотическая позиция Церкви в новых исторических условиях: "Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой - наши радости и ус­пехи, а неудачи - наши неудачи". Одна из главных причин тех трудно­стей, с которыми столкнулась Церковь в устроении своей жизни в ре­волюционное десятилетие, заключалась, по "Декларации", в "недоста­точном сознании многими представителями Церкви серьезности со­вершившегося в нашей стране; между тем, "в совершившемся", "как всегда и везде, действует та же Десница Божия, неуклонно ведущая каждый народ к предназначенной ему цели".

На положение Церкви внутри страны неблагоприятное влияние оказывали политически неуравновешенные выступления духовных лиц, оказавшихся в эмиграции. Эти выступления решительно осуждались в "Декларации".

В заключение в "Послании" говорится о неотложной необходимос­ти подготовки Второго Поместного Собора.

В "Декларации 1927 года" конкретизированы положения, которые уже были выдвинуты в документах, составленных Патриархом Тихо­ном за два последних года его Первосвятительского служения. В ней повторены также многие мысли, выраженные в "Памятной записке соловецких епископов". В "Декларации", однако, в отличие от "Памят­ной записки", отсутствует всякий критический элемент в оценке поли­тики Советского правительства по отношению к Церкви.

В целях укрепления пошатнувшейся церковной дисциплины Синод распорядился о возношении во всех храмах Московской Патриархии имени Заместителя Патриаршего Местоблюстителя вслед за именем митрополита Петра. 21 октября Синод издал указ о возобновлении по­миновения государственной власти с присовокуплением апостольских слов, обосновывающих молитву за власть: "Еще молимся о Богохранимей стране нашей, властех и воинстве ея, да тихое и безмолвное жи­тие поживем во всяком благочестии и чистоте".

В конце 1927 года Синод начал увольнять на покой сосланных ар­хиереев. Эта мера вызвала недовольство у части духовенства. Бурные споры, недоумения и возражения вызвала и сама Декларация. Группа архиереев во главе с митрополитом Иосифом (Петровых) пошла на отделение от Предстоятеля Церкви. Епископ Козловский Алексий (Буй), временный управляющий Воронежской епархией, епископ Глазовский Виктор (Островидов), управляющий Боткинской епархией, отделились от митрополита Сергия.

Особенно тревожная ситуация складывалась в Ленинграде: викар­ные епископы Ленинградской епархии Гдовский Димитрий (Люби­мов) и Нарвский Сергий (Дружинин), часть пресвитеров и мирян, в том числе влиятельные в церковных кругах профессор-протоиерей Ва­силий Верюжский, протоиерей Викторин Добронравов, протоиерей Сергий и Александр Тихомировы 26 декабря 1927 года заявили об от­делении от митрополита Сергия.

Их действия были одобрены митрополитом Иосифом (Петровых). В своем послании в Ленинград митрополит Иосиф заявил: "Для осуж­дения и обезвреживания последних действий митрополита Сергия (Страгородского), противных духу и благу Святой Христовой Церкви, по внешним обстоятельствам, не имеется других средств, кроме как решительный отход от него и игнорирование его распоряжений. Пусть эти распоряжения приемлет одна всетерпящая бумага да всевмещающий бесчувственный воздух".

6 февраля 1928 года с посланием к Заместителю Местоблюстителя обратился митрополит Ярославский Агафангел со своими викариями архиепископом Угличским Серафимом (Самойловичем), архиеписко­пом Ростовским Евгением (Кобрановым), митрополитом Иосифом (Петровых), находившимся тогда в Ярославской епархии, и архиепис­копом Варлаамом (Ряшенцевым). В этом послании они осудили Заме­стителя Местоблюстителя за "бесцельное и неоправдываемое переме­щение епископов, часто вопреки желанию их самих и их паствы, на­значение викариев без ведома епархиальных архиереев" и заявили о своем отделении от него.

8 февраля митрополит Сергий писал старейшему русскому иерарху митрополиту Агафангелу: "Мы с Вами подошли уже к той черте, у ко­торой все земные ценности и всякие земные счеты теряют свою абсо­лютную значимость, и остается только одно: дать добрый ответ на су­дилище Христовом... Ни веры святой мы не предаем, ни от свободы церковной не отрекаемся", - писал он ему, умоляя не становиться на путь раскола.В своем ответе митрополит Агафангел писал: "Мы ни одним словом не обмолвились, что отделяемся от Вас по разномыслию в вере, тайно­действии и молитве, а только в порядке административного управле­ния", но митрополит Сергий в новом письме митрополиту Агафангелу разъяснял, что административный разрыв с ним равносилен разрыву с первым епископом и означает раскол.

11 апреля Синод предал церковному суду с запрещением в священ­нослужении митрополита Иосифа (Петровых), викарных архиереев Ярославской епархии, а митрополиту Агафангелу сделал последнее пре­дупреждение. 10 мая митрополит Агафангел и его викарии заявили о том, что они не порывают молитвенного общения с Заместителем Ме­стоблюстителя, раскол не учиняют, но при этом отказываются выпол­нять те распоряжения, которые смущают их совесть.

Постановлением от 30 мая 1928 года Синод признал это заявление удовлетворительным и снял запрет с архиепископа Варлаама и еписко­па Евгения.

Вскоре после этого 16 октября 1928 года митрополит Агафангел скончался.

Некоторые из архиереев, находившихся на покое, выразили несо­гласие с митрополитом Сергием и Синодом и, не отвергая правомоч­ности власти Заместителя Местоблюстителя, не поминали его имени, ограничиваясь возношением имени Местоблюстителя Патриаршего Престола митрополита Петра. Такой позиции придерживались митро­полит Кирилл, архиепископ Феодор (Поздеевский), епископы Арсе­ний (Жадановский), Серафим (Ззездинский), Афанасий (Сахаров), Григорий (Лебедев).

Лица, выступившие с критикой действий Заместителя Местоблюс­тителя и отделившиеся от него, делали это по разным причинам. Од­ни, недовольные частыми перемещениями архиереев с кафедры на ка­федру и их увольнениями, считали, что митрополит Сергий пошел слишком далеко по пути компромисса, хотя в принципе и сами счита­ли необходимым добиваться нормализации отношений между Церко­вью и государственной властью. Другие выступили против митрополи­та Сергия и изданной им и временным Синодом "Декларации" пото­му, что не видели нужды торопиться, надеясь, что пройдет еще неко­торое время, и политическая ситуация в стране решительно изменит­ся, и все вернется на круги своя. Третьи в исключительно трудных ус­ловиях потеряли чувство духовного равновесия, исполнились апокалип­сической тревоги и уже не считали особенно важным сохранение цер­ковной структуры. Они готовы были уйти в катакомбы. Между тем митрополит Сергий главную цель своей церковной политики видел в том, чтобы сохранить для многомиллионной российской паствы православные приходы и храмы, сохранить духовенство, он не хотел ставить православный народ перед жестким выбором между катакомбами и обновленческой схизмой.

Решительное большинство епископов и церковного народа с пони­манием отнеслось к церковной политике митрополита Сергия и под­держивало его.

Местоблюститель Патриаршего Престола, хотя и с оговорками, одобрил церковно-политическую линию, выбранную Заместителем. Митрополита Сергия поддерживали такие выдающиеся церковные де­ятели, как митрополиты Михаил (Ермаков), Никандр (Феноменов), Серафим (Чичагов), архиепископы Василий (Зеленцов) (не безуслов­но), Евгений (Зернов), Петр (Зверев), епископы Мануил (Лемешев-ский), Николай (Ярушевич), Венедикт (Плотников).

Архиепископ Верейский Иларион (Троицкий) написал из соловец­кого лагеря на волю письмо с осуждением отделившихся от митропо­лита Сергия. Касаясь в этом письме вынужденных переводов и увольне­ний архиереев, он заметил: "Что и других переводят, так что ж делать, поневоле делают, как им жить дома нельзя. Прежде по каким пустя­кам должность меняли - и еще рады были, а теперь заскандалили".

Святейший Патриарх Алексий, в ту пору архиепископ Хутынский, вспоминал впоследствии: "Когда Преосвященный Сергий принял на себя управление Церковью, он подошел эмпирически к положению Церкви в окружающем мире и исходил тогда из существующей дейст­вительности. Все мы, окружающие его архиереи, были с ним согласны. Мы всем Временным Синодом подписали с ним "Декларацию" 1927 года в полном убеждении, что выполняем свой долг перед Церковью и ее паствой".

29 марта 1928 года Заместитель Патриаршего Местоблюстителя и Временный Синод издали "Деяние", в котором подробно изложена была позиция высшей церковной власти относительно обвинений, вы­двинутых против митрополита Сергия. Полномочия Заместителя Пат­риаршего Местоблюстителя выводятся здесь из того обстоятельства, что митрополит Петр передал ему свои права и обязанности "без вся­ких ограничений".

В разъяснение смутивших многих верующих людей слов из "Декла­рации" о "радостях и неудачах" в "Деянии" говорится, что эти слова относятся к внешнему благополучию и бедствиям народной жизни, но вовсе не к распространению неверия, как представляли это злонаме­ренные критики "Декларации". По поводу перевода митрополита Ио­сифа в Одессу сделано основательное замечание, что если он не при­знает прав Заместителя Местоблюстителя на перемещение епископов, то почему он не возражал против сделанного митрополитом Сергиемранее перевода его из Ростова на Ленинградскую кафедру. Действия тех епископов, которые отделились от митрополита Сергия, характе­ризуются в "Деянии" как раскольнические.

Церковные нестроения в конце 20-х годов приобрели крайне тре­вожный характер. В 1942 году митрополит Сергий, обращаясь к той эпохе, писал: "В нашей Церкви воцарился невообразимый хаос, напо­минавший состояние Вселенской Церкви во времена арианских смут, как оно описывается у Василия Великого... Мы могли рассчитывать только на нравственную силу канонической правды, которая и в былые времена не раз сохраняла Церковь от конечного распада. И в своем уповании мы не посрамились. Наша Православная Церковь не была . увлечена и сокрушена вихрем всего происходящего. Она сохранила яс­ным свое каноническое сознание, а вместе с этим и канонически за­конное возглавление, то есть благодатную преемственность Вселенской Церкви и свое законное место в хоре автокефальных Церквей".

Русская Православная Церковь в годы гражданской войны Русская Православная Церковь 1925-1928 Русская Православная Церковь 1929-1941