На главную
страницу

Учебные Материалы >> История Русской Церкви.

Профессор П.В. Знаменский. ИСТОРИЯ РУССКОЙ ЦЕРКВИ

Глава: Церковное управление.

Отношение митрополита к патриарху и к московским государям.

Кроме содействия к расширению внешних пределов церкви, усиление Московского государства было полезно для церкви и потому, что она могла теперь опираться на силу гражданской власти с большей уверенностью, чем в прежнее время слабости государства. Но, с другой стороны, усилившееся государство, вследствие уже знакомого нам своего религиозного характера, теперь вполне проявило ту власть в церковных делах, начало которых мы видели в предшествовавшее время. Развитию этой власти не препятствовала даже и прежняя слабая зависимость митрополитов от иноземной власти патриарха. Со времени митрополита Ионы митрополиты постоянно уже поставлялись своими епископами и сами вполне сделались своими людьми в России. После этого все связи России с Грецией по церковным делам стали ограничиваться почти одними только благотворениями страждущим восточным церквам. Все более и более усиливавшаяся подозрительность русских к чистоте православия Греческой церкви побуждала. их даже нарочно отстраняться от слишком близких отношений к грекам. Около 1480 года в архиерейскую присягу было включено клятвенное обещание не принимать греков ни на митрополию, ни на епископии, как находящихся под властью неверного царя. Но понятно, что, сделавшись независимой от внешней, заграничной власти, русская иерархия должна была очутиться в большем подчинении своей местной государственной власти.

Митрополиты при Иоанне III и Василии.

Преемник митрополита Ионы, кроткий и благочестивый Феодосий (Бывальцев) был поставлен на митрополию уже без сношения с Грецией. Также поставлялись и последующие митрополиты времен Иоанна III: Филипп I (с 1464 г.), Геронтий (1472), Зосима (1491) и Симон (1495). При таком порядке замещения митрополичьей кафедры великий князь имел сильное влияние на выбор первосвятителей, не стесняемое уже ни влиянием Константинополя, ни влиянием ослабевших удельных князей. Отношения его к митрополитам выражались в прежних формах: русский первосвятитель призывался на княжеские советы, скреплял княжеские договоры, ходатайствовал за опальных и прочее. Во время борьбы великого князя с последними остатками удельного быта митрополиты, как прежде, усердно действовали в пользу верховной власти; Филипп и Геронтий содействовали великому князю в покорении Новгорода, писали послания ο повиновении великому князю в непокорные края - Псков, Вятку и Пермь. Памятниками руководительных отношений церкви к верховной власти служат между прочим два послания к великому князю, одно от митрополита Геронтия и собора духовенства, другое от ростовского епископа Вассиана - оба на Угру, где великий князь в боязливой нерешительности стоял с полками перед ханом Ахматом; оба послания возбуждали его к решительному бою за землю Русскую. Но с другой стороны, при Иоанне, несмотря на его постоянное старание во всем держаться старых форм, под этими формами видим проявления уже новых отношений. Великий князь не любил, например, митрополита Геронтия, пастыря твердого, не боявшегося в случае надобности сказать великому князю решительное слово, и однажды едва не отказал ему от кафедры.

Β княжение Василия Иоанновича, который развил верховную власть еще больше отца, поставление митрополита происходило даже без соборного избрания, по воле одного великого князя. Преемник митрополита Симона Варлаам (с 1511 г.) чем-то не понравился великому князю, и великий князь заточил его в Спасо-Каменный монастырь. На место его поставлен был (1522 г). волоцкий игумен Даниил, человек весьма образованный, учительный, искренно преданный верховной власти, но слишком уже подчинявшийся воле властительного и не всегда справедливого великого князя. Один опальный боярин Берсень-Беклемишев говорил ο нем: "Учительнаго слова (т.е. великому князю) от него не слышно, и не печалуется ни ο ком, а прежние святители сидели на своих местах в мантиях и печаловались государю ο всех людях." Слабость духовной власти особенно ясно высказалась в деле ο разводе великого князя с его неплодной супругой Соломонией. Есть предание, что против этого незаконного развода были и Максим Грек, живший тогда в России, и восточные святители, приславшие свой голос из Греции. Но Даниил, исполняя желание великого князя, все-таки насильно постриг Соломонию в суздальском Покровском монастыре и обвенчал великого князя новым браком с Еленой Глинской. Плодом этого брака был Иоанн Грозный.

Митрополиты в малолетство Грозного. Митрополит Макарий.

Β малолетство Грозного постоянное участие митрополитов в гражданских делах втянуло их в распри бояр и подвергло насилию партии Шуйских. Митрополит Даниил стал было на сторону противной партии Бельских, но Шуйские заставили его отречься от кафедры (1539 г.) и сослали в Волоцкий монастырь. Преемник его Иоасаф тоже стал за Бельских и тоже подвергся (1542 г.) от Шуйских бесчестному низвержению с кафедры и ссылке в Кириллов монастырь. После него митрополит Макарий, бывший новгородский владыка, был осторожнее и сумел удержаться на кафедре целых 22 года. Но и он потерпел от Шуйских много неприятностей, когда заступился за любимца Иоаннова, князя Воронцова, которого Шуйские хотели убить, опасаясь его влияния на царя.

Новый государь вступил в управление делами с сильно возросшей жаждой власти, которую у него слишком долго отнимали бояре, и с самым высоким понятием ο значении самодержавного государя. На 17 году (1547 г.) он принял помазание на царство, по примеру, как он говорил, греческих царей и прадеда своего Владимира Мономаха, и явился на русском престоле первым "прирожденным" и "Божиею милостию" царем. После, в 1557 г., он получил утверждение в царском сане от собора греческих святителей. Юный царь был благочестив, почитал священный чин, ревновал ο благе церкви. После потрясения, произведенного в его впечатлительной душе московским пожаром 1547 года, он торжественно, на лобном месте, принес покаяние в грехах своей юности и бедствиях земли и просил митрополита Макария быть его пособником и учителем. О том же просил он русских святителей на Стоглавом соборе. Собор этот был созван в 1551 году для разных церковных исправлений, в которых, при тогдашних обстоятельствах, чувствовалась сильная нужда. После соединения Русской земли в одно целое государство Москва получила возможность одним общим взглядом производить обзор всей русской жизни, и все зло, все нестроения, формировавшиеся веками и бывшие прежде, при удельных перегородках государства, лишь местными, отрывочными явлениями, предстали теперь перед правительством и общественными деятелями в массе, разом. Не удивительно, что и правительство, и общественные деятели пришли в сильную тревогу, подняли жалобы, обличения, носившие все крайне резкий характер, и принялись за всякого рода исправления. Царь выступил на соборе ревнителем блага Церкви, тоже с самыми резкими обличениями современных нестроений и с настоятельным требованием церковных исправлений. Для Церкви, казалось, наступило время наибольшего благосостояния. Подозрительный к боярам, государь доверчиво вверялся людям худородным, вроде Адашева, и духовенству. Вместе с митрополитом Макарием руководителем его сделался священник Силъвестр из Новгорода. Но при той крайней подозрителыюсти и ревности к власти, какие воспитались в царе под впечатлениями детства, требовалось очень много осторожности со стороны его руководителей. Малейшая с их стороны неумеренность в пользовании своим влиянием могла пробудить в душе царя опасную мысль, что им управляют, как ребенком, как управляли им прежде ненавистные ему бояре.

Сильвестр не сумел удержаться на своей высоте. Его мелочная и назойливая нравоучительность, ο которой можно судить по его "Домострою," неприятно столкнулась со страстной, не терпевшей никаких сдержек природой царя. С течением времени царю именно показалось, что с ним поступают, как с младенцем: "Не было мне ни в чем воли, - жаловался он после, - сколько спать, как одеваться, все было определено... Попробую прекословить - и вот мне кричат, что и душа-то моя погибнет, и царство-то разорится." Когда же Сильвестр окружил себя при царском дворе партией и свое пестунство* из нравственной сферы перенес в политическую, стал требовать от своего духовного сына подчинения своим советам и в этой сфере, например, укорял его за ливонскую войну и требовал продолжения крымской, когда, кроме того, еще разошелся с многолюбимой супругой царя Анастасией, когда наконец во время опасной болезни царя в 1553 году, при возникшем тогда вопросе ο престолонаследии, стал на стороне не сына Иоаннова, а удельного князя Владимира Андреевича - царь окончательно поставил и его и его партию на одну доску с крамольниками-боярами. К своей теории царской власти, направленной прежде против одних бояр, царь прибавил новые черты, относившиеся к участию в государственных делах духовенства. Он высказал их после в письме к князю Курбскому, который в своем послании к Иоанну доказывал необходимость иметь царю мудрых советников: "Ты считаешь, - писал царь, - светлостию благочестивою, когда государство обладается попом невеждою? Но царство, обладаемое попом, разоряется... Бог не священника поставил над Израилем, но Моисея, как царя. Когда же Аарон стал заведовать людским устроением, то от Бога людей отвел: смотри, как не подобает священникам брать на себя царские дела." На ту же мысль приводятся и другие примеры из Священного Писания и византийской истории. С 1560-х годов последовало удаление прежних советников царя, опалы на разных сильных людей, отъезд князя Курбского в Литву, учреждение опричины и боярские казни. Свой подозрительный взгляд на бояр Грозный перенес и на духовенство. Всякое слово назидания со стороны пастырей церкви или печалования за опальных стали казаться царю уже посягательством на его власть, напоминали ему попа Сильвестра. При самом учреждении опричины в 1565 году он объявил народу, что положил свою опалу не только на бояр, но и на духовенство за то, что захочет государь наказать бояр - а духовенство их покрывает перед государем.

Митрополит святой Филипп II.

Митрополит Макарий не дожил до учреждения опричины (+ 1563). Преемником его в 1564 г. избран был духовник царя Афанасий**; добрый старец не выдержал ужасов времени и через год оставил кафедру по болезни. При выборе нового святителя внимание царя остановилось на Германе Казанском, но после того, как святой Герман решителыю потребовал уничтожения опричины, царь выгнал нареченного первосвятителя из митрополичьего дома и вызвал в митрополиты соловецкого игумена святого Филиппа (1566 г). Святой Филипп происходил из рода бояр Колычовых и в молодости служил при дворе великого князя Василия и Елены. Строгого подвижника едва уговорили принять предложенный сан и дать обещание не выступать против опричины***. Но прошло несколько месяцев, и при виде жестокостей и беспутства опричников он не захотел молчать. Обличения митрополита царю сначала были тайные, но в 1568 году, видя их безуспешность, он решился приступить к обличениям всенародным. Β неделю крестопоклонную царь пришел к обедне в Успенский собор вместе с опричниками в их странных нарядах и подошел к митрополиту принять благословение. Филипп не благословил его. "Не узнаю царя, - говорил он, - в такой одежде, не узнаю и в делах царства. Убойся суда Божия; мы здесь приносим Богу бескровную жертву, а за алтарем льется кровь неповинная." На угрозы царя он отвечал: "Я пришлец на земле и готов пострадать за истину - где же вера моя, если умолкну?" Β конце июля произошло новое столкновение святителя с царем во время крестного хода в Новодевичьем монастыре из-за того, что святой Филипп во время чтения Евангелия увидал одного опричника с тафьей на голове и обратился к царю с укором и жалобой. Царь решился наконец свергнуть митрополита с кафедры. Нашлись клеветники с тяжкими обвинениями на святого. Собор подобострастных епископов осудил его на лишение сана. 8 ноября 1568 года опричники буйной толпой ворвались в храм, где Филипп служил свою последнюю литургию, сорвали с него святительские одежды, одели в лохмотья и с позором выгнали из церкви. После непродолжительногого, но тяжкого тюремного заключения он был заточен в тверской Отрочь монастырь. Через год, проезжая мимо Твери, Иоанн заслал в Отрочь монастырь Малюту Скуратова взять благословение у Филиппа. Святитель не дал благословения, и опричник задушил его. Последующие митрополиты, Кирилл и Антоний, были уже только безмолвными свидетелями дел Грозного. Князь Курбский называет всех русских святителей страшного времени "потаковниками" и восклицает: "Где Илия, возревновавый ο Навуфеевой крови? Где Елисей, посрамивший царя израилева? Где лики пророков, обличавших неправды царей? Где Амвросий, смиривший Феодосия? Где златословесный Иоанн, обличавший царицу златолюбивую? Кто отстоит обидимую братию? Воистину никто; если кто и явится ревнующий по Боге правдою слова, осудится, как злодей, и после различных мук предастся горькой смерти." Четвертый брак царя с разрешения церковных властей, с наложением только не тяжкой эпитемии, которую притом же царь не исполнял, служит достаточным свидетельством упадка духовной силы иерархов, ο котором говорил Курбский. После этого брака царь еще женился три раза, уже не спрашивая разрешения церковной власти.

Митрополиты при царе Феодоре.

После страшного Иоанна стал царем благочестивый и слабый сын его Феодор. Но и в его царствование видим свержение митрополита Дионисия, который вместе с Шуйскими осмелился действовать против могущественного Годунова, говорить ο неправдах временщика и хлопотать ο разводе царя с неплодной Ириной - сестрой Годунова. На место его возведен (1587 г.) ростовский архиепископ Иов. Это был последний митрополит и первый патриарх в нашей истории.

Епархии московской митрополии.

Β истории епархиального управления важным событием было падение вольных городов и прекращение их стремления к церковной самостоятельности. Β последнее время, не находя в России сильных удельных князей, на которых можно было бы опереться против московской централизации, новгородцы обратились к покровительству Литвы. После смерти владыки святого Ионы (1470) литовская партия требовала, чтобы вновь избранный владыка Феофил ехал ставиться не в Москву, а в Киев, а когда он не согласился на это, выставила от себя другого кандидата на кафедру, ключника Ионы Пимена, который готов был ехать на поставление, куда угодно. Β 1471 году Иоанн III предпринял против новгородцев большой поход, на который и он и москвичи смотрели, как на поход религиозный, против отступников от православия, и который сравнивали даже с походом Донского на Мамая. Стесненный Новгород чрез посредство Феофила вымолил себе прощение великого князя, обязавшись не отступать к Литве и посвящать своих владык при гробе святителя Петра. После этого Феофил ездил в Москву и был поставлен на архиепископию. Верный старинному обычаю печалования, он был постоянным ходатаем за своих духовных чад перед Иоанном до самого конца новгородской вольности. Β 1478 году великий князь предпринял новый поход против Новгорода и на этот раз ходатайство владыки о сохранении старинных прав вечевого города было уже безуспешно.

Вечевой колокол отвезли в Москву и повесили, как выражается летопись, "на колокольнице с прочими колоколы звонити." Владыка и погиб за свой город; после бунта против московской власти, который не замедлил последовать со стороны новгородцев, он опять было печаловался ο них, но великий князь вместе с виновными схватил и его самого и в 1480 году заточил в Чудов монастырь, где он и скончался в 1482 году. На место его поставлен был владыкою уже не новгородец, избранный на вече, а москвич Сергий, присланный великим князем и митрополитом. Падение Новгорода обставлено в летописях религиозными преданиями. Оно задолго предваряется печальными предзнаменованиями: сами собой звонили колокола, буря сломила крест на святой Софии, плакали иконы по церквам, на гробах усопших владык видели кровь. Преподобный Зосима Соловецкий на пиру у Марфы Посадницы с ужасом видел некоторых гостей сидящими без голов и предсказал им казнь от великого князя. Донеслось до нас предание и ο первом владыке-москвиче. Усопшие владыки будто бы являлись ему во сне и наяву и с гневом укоряли его, зачем он воссел на их кафедре. Менее чем через год он сошел с ума. Преемником его с 1484 года был тоже москвич, чудовский архимандрит Геннадий. Β Москве долго не могли забыть новгородской вольности и подозрительно присматривались к старому вечевому углу. Β церковной сфере эта подозрительностъ выразилась разными притеснениями владыкам, отобранием у них имений, отпиской их монастырей к Москве, лишением их кафедры. Лишен кафедры святой Геннадий, обвиненный в мздоимстве. Святой Серапион выразил негодование на отписку в 1507 году от его епархии к Московской богатого Волоколамского монастыря и был заточен в Троицкий монастырь. Β 1570 году Грозный предпринял свой кровавый поход на Новгород, чтобы вывести в нем измену, ο которой ему доносили клеветники. Произошел страшный погром всего города и его окрестностей, причем не было пощады ни духовенству, ни церквам, ни монастырям. Владыка Пимен, некогда судивший на соборе святого Филиппа, подвергся крайнему поруганию от опричников - провезен по всему городу в одежде шута, с бубном и волынкой, на белой кобыле, потом лишен сана и заключен в Веневе. Преемника его Леонида Грозный (1576 г.) велел зашить в медвежыо шкуру и затравить собаками, а nо другим известиям - удавить.

Другой вечевой город, Псков, по-прежнему все хлопотал об освобождении своем от власти новгородских владык. Получая постоянно отказы, псковичи дошли наконец до того, что в 1468 году порешили управляться в церковных делах сами собой без владыки, чрез двоих выборных свяшенников. Владыке, который, встревоженный этой новостью, приехал в Псков, сказали, что учрежденное ими церковное самоуправление необходимо, потому что в это последнее время смущение явилось великое - владыке всего и рассказать нельзя. Они принуждены были отступиться от своего решения уже в 1470 году, по требованию самого великого князя и митрополита Филиппа. Вече не раз делало распоряжения, которые мог делать один владыка, например, в 1468 году отлучило от службы вдовых попов и дьяконов. Даже после падения Новгорода, когда владыки новгородские сделались органами сильной московской власти, псковичи постоянно раздражали их своим непокорством. Первого епископа (Мисаила) Псков получил уже при учреждении патриаршества.

Число всех епархий в Московской митрополии после отделения от нее Киевской простиралось до 10, но в епархиальном делении происходили по временам разные перемены, из которых замечательны: учреждение в 1555 г. новой Казанской епархии, переведение Пермской епархии в Вологду (в начале ХVI века), присоединение к Московской митрополии Смоленска (при Василии Иоанновиче) и Полоцка (при Грозном) с их епархиями; при Грозном у немцев взят старинный русский город Юрьев и устроена новая Юрьевская епархия. Польский король Стефан Баторий опять отнял у России и Юрьев и ІІолоцк; Полоцкая епархия снова отошла к Киеву, а Юрьевская была закрыта. Епархия митрополита через отделение от нее киевской половины значительно уменьшилась, но все еще была слишком обширна и после этого; она обнимала собою нынешние епархии: Московскую, Костромскую, Нижегородскую, Вятскую, Курскую, Орловскую и значительные части Владимирской, Архангельской, Новгородской и Тамбовской. После падения Орды сарайский епископ (с 1454 года) стал жить в Москве на Крутицах и сделался как бы викарием митрополита.

Органы епархиального управления.

С ХVI века встречаем целый ряд новых и очень важных постановлений относителыю органов епархиального управления. Духовенство давно уже тяготилось тем, что епархиальные дела производились большей частью светскими чиновниками архиерейских домов, которые смотрели на свои должности, как на кормление, и притесняли духовный чин. Во время московского собора 1503 года ростовский священник Георгий Скрипица писал: "Господа священноначальницы! Неблагословно надсматриваете над верными людьми... Назираете церковь по царскому чину земного царя -боярами, дворецкими, неделыциками, доводчиками, для своих прибытков, а не по достоинству святительскому. Вам достоит пасти церковь священниками благоразумными, а не мирским воинством." Наконец Стоглавый собор определил: суд по всем духовным делам производить самим святителям, или кому они укажут из духовных, а не из мирских лиц, за владычними же боярами оставить суд только по гражданским делам, подведомым суду Церкви, и то лишь над мирянами церковного ведомства и белым духовенством. Вследствие этого постановления увеличено число духовных органов архиерейской власти, каковыми были органы приказные - архимандриты, игумены и протопопы, и выборные - поповские старосты. Поповские старосты, которых в первый раз мы видели во Пскове, в ХV веке появились и в некоторых других местах, но с исключительно финансовым значением, как органы архиерея, к которым, по выражению грамот, тянули* всякими сборами тяглые попы. Стоглав сделал учреждение поповских старост и их помощников, десятских священников, повсеместным, и облек их, кроме обязанности собирать владычные сборы, еще обязанностью надзирать за церковным благочинием и в качестве депутатов сидетъ в суде над духовенством у владычных мирских судей. Право церковного суда по-прежнему оставлено за одними приказными органами архиерейской власти, как духовными, так и светскими, которым духовная власть доверяла больше, чем выборным старостам. Сами поповские старосты подчинены надзору архимандритов, игуменов и протопопов.

Устройство церковного суда.

Правилами судебников Иоанна III и Иоанна Грозного, новыми грамотами духовной и светской власти и особенно правилами Стоглава произведено более точное разграничение церковного и гражданского ведомств. Неподсудность духовных лиц и всех вообще церковных людей государственному, мирскому суду признана была общим правилом по всем делам, кроме уголовных, но и по этим делам первые действия суда над духовными лицами до снятия сана с виновного принадлежали духовным же властям. По искам на лиц духовного ведомства от людей посторонних и наоборот назначался суд совмесный - из органов и духовного и светского суда вместе. Иски на самих духовных властей, архиерейских наместников и бояр разбирались самим государем или его боярами в приказе большого дворца. Но эти правила соблюдались не вполне. При древнем стремлении каждой корпорации людей к обособлению и вследствие тяжких поборов со стороны архиерейских чиновников, многие монастыри выпрашивали себе несудимые грамоты, на основании которых братия и монастырские крестьяне судились у настоятелей, а настоятели, помимо епархиальной власти, подчинялись прямо суду самого царя в приказе большого дворца. Несудимые грамоты изредка успевали выпрашивать и церковные причты. Грамоты эти производили большую путаницу в церковном суде, нарушали судную власть архиереев и подчиняли духовенство мирскому суду. Стоглав отменил их: но его распоряжение не вошло в практику. Замечательно, что митрополит и архиереи, по крайней мере со времени Стоглава, должны были принимать к себе на службу бояр и дворян, а равно и увольнять их с этой службы не иначе как только с соизволения государя; таким образом эти люди сделались теперь не столько церковными, сколько обыкновенными государевыми людьми, только служившими по церковному ведомству. Государство заявляло свое участие в церковных судах по гражданским делам и с другой стороны - вместе с поповскими старостами на них положено было сидеть еще земским старостам, целовальникам и земским дьякам как представителям светской власти.

Состояние белого духовенства.

Члены причтов по-прежнему ставились к церквам по выбору прихожан. Β Стоглаве находим описание того, как в Новгороде улица, обыкновенно составлявшая особый приход, выбирала себе кандидата на церковное место и просила владыку ο поставлении избранного, причем брала с последнего деньги за выбор, а кого владыка пошлет сам без приходского выбора, тому отказывала. Член клира был членом и своей приходской общины, и притом членом грамотным, что давало ему болыпой вес и участие в земских делах, в разных общинных актах, межевых исках, мирском суде, выборах, челобитьях пред властями и т. п. При всем том в ХVI веке нельзя уже не замечать признаков скорого упадка выборного значения духовенства. Государство все более и более стесняло поставление в священный чин людей служилых и тяглых, так что ставленники были большей частью из лиц духовного же происхождения. Сама приходская община в своих выборах прежде всего обращала внимание на них же, потому что на их стороне была большая грамотность и привычка к церковной службе. Отсюда с течением времени постепенно формировалась наследственность церковного служения. Стоглав уже прямо говорит ο наследии церковных мест после отцов детьми.

Сборы с духовенства.

Β финансовой сфере церковного управления встречаем некоторые определения касательно архиерейских сборов с духовенства. После резких обличений стригольников касательно поставления пастырей на мзде собор 1503 года отменил было ставленые пошлины, но Стоглав снова восстановил их. Самый главный сбор с церквей в архиерейскую казну составляла ежегодная церковная дань по числу приходских дворов, количеству земли и других угодьев при каждой церкви. Другими сборами были: перехожие деньги с священно и церковно служителей за переход к другой церкви, епитрахиальные и орарные пошлины с вдовых священнослужителей при выдаче епитрахиальной или орарной грамоты на служение, крестцовые с безместного духовенства, служившего по найму, для которого оно становилось на крестцах (перекрестках), явочные - за явку грамот каждому новому архиерею. Важную статью архиерейских доходов составляли пошлины за антиминсы для новых церквей и венечные - с браков. При Грозном определена была денежная сумма, которую духовенство должно было платить ежегодно за архиерейский подъезд, хотя бы архиерей и не ездил по епархии. Кроме подъезда, оно платило еще московский подъем для покрытия издержек на поездки епископа к митрополиту. Со сборами на архиереев соединялись еще особые сборы на их чиновников и служителей архиерейского дома; со времени Стоглава эти сборы слагались в одну общую сумму, равную по величине церковной дани и известную под именем десятильнича дохода. При поездках архиерейских чиновников по делам духовенство ставило им кормы и подводы. Оно же строило двор архиерея и дворы десятильничи. Количество сборов зависело от усмотрения архиереев. Случалось, что церковь облагалась слишком высокими сборами и поэтому долго оставалась без причта. Случалось и то, что причт, соединясь вместе с прихожанами, силой отбивался от сборов. Законным средством избавиться от тяжести платежей были жалованные грамоты, но архиереи давали такие грамоты большей частью только таким церквам, которые находились в государственных селах или в вотчинах уважаемых монастырей и сильных лиц. Кроме платежей в архиерейскую казну, духовенство не было свободно и от гражданских платежей и повинностей. С своих собственных земель оно должно было выставлять ратников, давать деньги или припасы на военные нужды, поставлять кормы и подводы чиновникам, поддерживать мосты и дороги, исполнять повинность городовую (т.е. строить городские стены и казенные здания). Духовные лица, жившие на чужих землях, подлежали еще сборам в пользу владельцев этих земель. Жившие на землях черных тянули с черными людьми, т.е. несли обыкновенное тягло, платили оброк наместникам и другим чиновникам, деньги ямские, стрелецкие, пищальные и др. Белою, свободною от платежей, считалась только земля церковная, но и с нее духовенство должно было нести некоторые платежи в чрезвычайных случаях - во время войны и для выкупа пленных. Из постоянных повинностей эта земля не освобождалась от повинности губной, т.е. содержания губного старосты.

Содержание белого духовенства. Перехожие и крестцовые попы.

Платежей было много, а средств к содержанию духовенство имело мало. Только немногие церкви имели вотчины, и то небольшие, например деревни в 2-4 двора. Небольшое число церквей получало ругу от правительства, но в очень малом количестве. Затем все средства существования причтов вполне зависели от приходских общин. Одни общины отмежевывали на содержание причтов земли, другие, вместо земли, назначали условное количество руги. Кроме руги, причт собирал по праздникам, раза 4 в год, с прихода еще сборы или запросы, обыкновенно хлебом, яйцами и другими припасами, наконец, пользовался обычным доходом за требоисправления. Благосостоянию духовенства много вредило неправильное распределение приходов, не соразмерное с числом населения, и непомерное размножение самого духовенства. Стоглав почел нужным издать запрещение строить лишние церкви, которых строители не могли обеспечить средствами, нужными для их существования. Вследствие излишка духовенства и бедности приходов появилось много так называемых бродячих, или перехожих попов, которые со своими ставлеными и перехожими грамотами ходили с места на место, нанимаясь служить при церквах на год или на другой срок. Β городах, особенно в Москве, из этих безместных священнослужителей, служивших по найму, образовался класс крестцового духовенства. Стоглавый собор обратил серьезное внимание на этот беспорядочный люд, производивший большой соблазн. Велено было выстроить для этих попов на крестце поповскую избу, чтобы они по крайней мере не стояли для найма на улице, и посадить в ней для надзора за ними поповского старосту. Между бродячим и крестцовым духовенством много попадалось людей без всяких грамот и даже состоявших под запрещением; поэтому собор распорядился ο строгом досмотре у него грамот.

Меры к улучшению нравов белого духовенства.

Бедность духовенства, зависимость от приходов и исключительно обрядовая его постановка в обществе (причем со стороны духовного лица требовалось только исполнение треб и обрядов и не было запроса на развитие собственно пастырских качеств), производили заметный упадок и в нравственном состоянии духовного чина. Митрополит Феодосий думал "попов и дьяконов нужно навести на Божий путь," рассказывает летопись, "нача на всяку неделю сзывати их и учити по святым правилом, и вдовцом диаконом и попом повела стричися, а еже у кого наложницы будут, тех мучити без милости, и священство сымая с них, и продавать их." Вдовым священнослужителям, не постригавшимся в монашество, служение было запрещено еще при митрополитах Петре и Фотии. Запрещение это повторено потом на соборе 1503 года. Священник Георгий Скрипица, сам будучи вдовцом, тогда же протестовал против этого решения. "Пусть, - писал он собору, - подвергаются запрещению те, которые не хранят своего вдовства. Зачем же без вины осуждать всех? Правильно ли, что вдовый священник, постригшись, может служить, а тот же священник, не постригшись, не может служить? Разве женою поп свят? Который поп имеет жену, чист, а не имеет жены, не чист, а чернец, не имея жены, чист. И вы, господие мои, которым прозрели духом чистых и нечистых?" Протест остался без успеха. На нравственные недостатки духовенства обратил внимание и Стоглавый собор, но его распоряжения тоже ограничились только усилением надзора за духовенством и строгости наказаний да запрещением священнослужения вдовцам, т.е. теми же мерами, какие были и прежде, и бесполезность которых была уже испытана; кроме этого, сказано было еще несколько слов ο том, чтобы святители испытывали жизнь ставленников и ставили только достойных, но откуда брать этих достойных, не сказано.

Распространение веры Церковное управление. Богослужение и христианская жизнь.