1. Понятие «единства Церкви»

Церковь едина, как тело Христово; ее единство определяется и дер­жится тем, что главой Церкви является Господь Иисус Христос, что она одушевляется Св. Духом. Это есть основа единства Церкви, в этом и сущность его. Но не напрасно говорится в Символе Веры, что мы веру­ем в единую Церковь - и это значит, что единство Церкви открывается нам лишь на путях веры. Само единство Церкви нельзя, конечно, и не­правильно понимать в смысле организационного или административно­го единства под главенством одного лица. Никогда ранняя Церковь не понимала единства Церкви в таком смысле; обилие поместных, друг от друга независимых (автокефальных) Церквей никогда не колебало чув­ство единства Церкви. Но если единство Церкви никак нельзя понимать в смысле организационного единства (на чем так настаивают католики, чем они главным образом и прельщают людей других исповеданий), то в чем же оно состоит? Внешнее единство Церкви всегда выражалось в «интеркоммюнионе», т. е. в том, что лица, принадлежащие к одной по­местной Церкви, могли причащаться св. Тайн в другой поместной Церк­ви, - но это есть лишь выражение единства Церкви, в какова же «онто­логия», т. е. реальная основа этого единства? Выше мы сказали, что един­ство Церкви определяется тем, что главой Церкви является Господь Иисус Христос, - но из этой «основы» единства Церкви не вытекает ли, как учат протестанты, что единство Церкви относится к невидимой сторо­не Церкви? Иными словами, приложимо ли понятие единства Церкви к историческому христианству? Есть ли понятие единства Церкви поня­тие историческое?

Конечно, да, - иначе нам пришлось бы признать верным уже не раз­личение (что и мы признаем), а разделение Церкви на невидимую, мис­тическую и видимую, историческую. Такое разделение отрицало бы са­мую идею Боговоплощения; как в Господе Иисусе Христе обе природы (божественная и человеческая) соединены (в единстве Его Личности),не сливаясь (неслиянно) и не отделяясь одна от другой (нераздельно), - так и в Церкви, которая есть Тело Христово, ее земная (историческая,, видимая) сторона соединена неслиянно и нераздельно с ее невидимой (мистической, небесной) стороной. Церковь основана Господом на зем­ле, но именно потому ее историческая сторона неотделима от небесной. Единство Церкви есть понятие историческое.

 

2. Теория «ветвей»

Но как понять тогда факт внешнего разделения Церкви на православ­ную и католическую, а затем на ряд «исповеданий»? Как соединить ос­новное понятие единства исторической Церкви с фактом исторически закрепившегося разделения Церкви на ряд исповеданий?

У протестантских богословов возникла теория по этому вопросу, по­лучившая очень большое распространение благодаря своей исключи­тельной ясности, хотя и явной ошибочности. Это так называемая «Тео­рия ветвей» (Branch theorie); согласно этой теории, единство Церкви Христовой заключено в соединении и живой связности разных испове­даний между собой: каждое исповедание (каждая «ветвь») приобщается к единой Церкви Христовой, когда они все сближаются одна с другой, когда они все вместе. Иными словами: единство Церкви не воплощено ни в одном из исповеданий, но только их сочетание, их суммирование, реализует единство Церкви, присущее потенциально каждому испове­данию (каждой «ветви»). Сознание принадлежности к истинной, еди­ной Христианской Церкви верно с этой точки зрения лишь как выраже­ние потенциальной связи с другими исповеданиями. В последнее время стала очень популярной (среди протестантов) мысль о том, что эта по­тенциальная принадлежность к «Una Sancta» (к единой святой Церкви) и есть та «капля» истинности и абсолютности, на которой держится каж­дое исповедание.

Итак, согласно этой теории, единство Церкви есть нечто потенци­альное, исторически не реализованное. В сущности, это есть прежнее протестантское учение о раздельности Церкви видимой и Церкви неви­димой, - но только в теории «ветвей» ярче, яснее выражена относитель­ность (т. е. не абсолютность) того сознания Церкви, на которое может претендовать любое исповедание. Это есть, говоря богословским язы­ком, экклезиологический релятивизм (экклезиология - учение о цер­кви, от греческого слова ekklesia - церковь).

Фактически, однако, все исповедания претендуют каждое на то, что именно данное исповедание есть истинная Христова Церковь, все же остальные исповедания не принадлежат к истинной, единой Церкви. С наибольшей силой такое абсолютирование своего исповедания выра­жено у католиков, но и все другие исповедания претендуют на свою аб­солютность. Это сознание и отвергается теорией «ветвей», так как по этой теории единство Христовой Церкви осуществляется лишь в соче­тании всех отдельных исповеданий в некую «сумму». Единство Церкви признается нереализованным в истории.

Но если так, каким же образом может получиться единая Церковь из сочетания различных в своих основах исповеданий? Православная и католическая Церковь до XI века пребывали в единстве и были тогда единой Церковью, но после XI века в католической Церкви создава­лись догматические учения, которые неприемлемы для православного сознания⁹¹. Если даже столь близкие одна к другой Церкви, как право­славная и католическая, заключают в себе черты, не могущие дать ни­какого единства, то что же сказать об англиканстве, лютеранстве, каль­винизме и бесчисленных сектах, которые категорически отвергают, напр., почитание Божией Матери, почитание икон, отвергают таинство священства и т. д.? Как соединить в одно «целое» (которое будто бы и реализует единство Христовой Церкви) все это? Вообще невозможно никакое соединение вне доктринального единства, т. е. вне единства в вероучении, - равно как и в вопросах канонического порядка. Кваке­ры, отвергающие всякую иерархию в Церкви, могут ли образовать еди­ное целое с теми исповеданиями, которые не растеряли иерархическо­го строя?

Эта невозможность соединения в одно целое различных исповеда­ний - помимо доктринального единства - совершенно уничтожает тео­рию ветвей: экклезиологический релятивизм по существу неприемлем ни для одного исповедания - поэтому он лишен всякой силы, нереа­лен. Утверждение своей абсолютности есть на самом деле драгоценней­ший остаток в каждом исповедании того единства, которое было прису­ще ранней Церкви.

 

3. Единство Церкви и истинность Церкви                                                   

Это снова приводит нас к вопросу - как понимать факт множества исповеданий, утверждающих о себе, что они есть истинная Христова Церковь? Если «единство» Церкви не получается путем сложения всех исповеданий в одно целое, то значит либо единство Церкви вообще ут­рачено, либо надо признать какое-либо одно из исповеданий истинной Церковью, в котором и явлена единая Церковь, - а все остальные испо­ведания находятся вне единой Христовой Церкви. Как теперь ясно, по­нятие единства Церкви неотделимо от понятия истинности Церкви:  раз единство Церкви Христовой не заключается в организационном единстве, раз не заключается оно в сложении всех исповеданий в одно целое,  то остается обратиться к уяснению того, где истинная Церковь Христо­ва, чтобы признать эту истинную Церковь единой. Вообще, единство Церкви не может быть отделяемо от единства веры - и потому понятие единства неотделимо от понятия истинности данного исповедания.        

Мы веруем и исповедуем, что истинной Христианской Церковью является только наша Православная Церковь, сохранившая без изменений и дополнений все, что было присуще Церкви до того, когда в ней нача­лись разделения. В Православной Церкви не было прибавлено никаких новых учений; православная Церковь твердо стоит на вероучении, вы­раженном и закрепленном на семи вселенских соборах. Этим она отлич­на от римского католицизма, в котором признаются новые догматы (о непогрешимости папы, о «непорочном зачатии»). Сами эти новые дог- маты приняты католической церковью без их обсуждения православной церковью, - уже по этому одному они не могут быть признаны истинны­ми. Если даже допустить, что новые догматы по существу выражают истину, то до принятия их новым вселенским собором, их можно при­знать только «теологуменами», т. е. богословскими мнениями и не боль­ше. Именно то, что Православная Церковь, сохранившая в полноте все учение древней Церкви, не прибавляет ничего нового к этому учению, и свидетельствует об ее истинности.

Но что же должно думать о католичестве, принявшем новые учения, как догматы? Что должно думать о различных исповеданиях, утерявших ряд догматов или изменивших канонический строй, как это мы находим в различных видах протестантизма? Можно ли эти «исповедания» счи­тать? «церквами»? Где границы истинной Христовой Церкви - совпада­ют ли они с границами Православия, так что те исповедания, которые находятся за пределами Православия, уже не могут признаваться церк­вами, а суть только «исповедания»?

 

4. Разделения не нарушают основного единства Церкви

Чтобы разобраться в этом очень сложном и запутанном вопросе, надо прежде всего обратить внимание на то, что условием вхождения в Цер­ковь Христову является крещение во имя Св. Троицы. Все, кто креще­ны во имя Св. Троицы, уже принадлежат Церкви, - причем надо иметь в виду, что крещение имеет, по нашему церковному сознанию, силу та­инства и в том случае, если оно было совершено не священником, а ми­рянином, который сам был крещен. В силу этого лица из одного «испо­ведания» принимаются в другое без перекрещивания: если католик или протестант принимает православие, то его не надо еще раз крес­тить. Признание силы таинства за крещением в других исповеданиях означает, что в Церковь Христову входят все, кто был крещен во имя Св. Троицы.

Это все касается индивидуального вхождения в Церковь Христову тех, кто крещен во имя Св. Троицы. Это значит, что для нас, православ­ных, и католики, и протестанты суть члены Христовой Церкви, входя­щие в ее состав. Этот факт ведет, конечно, к усложнению понятия Цер­кви - как будто приходится признать две стороны в понятии Христовой Церкви: в Церковь Христову, по признаку крещения, входят все испове­дания, а с другой стороны, разделения внутри христианского мира тоже есть реальность. Как же согласовать это?

Необходимо понять, что все разделения, какие возникали и возни­кают внутри христианского мира, как бы ни были они печальны, и даже трагичны, не разрушают единства Церкви. Они его нарушают, по­трясают, - но все, кто был крещен во имя Св. Троицы, остаются члена­ми Христовой Церкви. Этого ничто не может ни зачеркнуть, ни осла­бить... Конечно, дело идет только о тех, кто принял св. Крещение; не принявшие св. Крещения остаются за пределами Церкви, как бы ни были высоки их моральные качества, чистота и духовность их внут­реннего мира. Мы, конечно, не можем сказать, что те, кто не вошел в состав Христовой Церкви, что они не будут спасены - нам не дано это знать. Нам, однако, указан путь спасения - он выражен как раз в св. Крещении; то же, что происходит за пределами Церкви, ведомо од­ному только Богу.Итак, все, кто был крещен во имя св. Троицы, к какому бы исповеда­нию они не принадлежали, находятся в Церкви, - единство Церкви здесь обусловлено тем соединением с Господом Иисусом Христом, которое осуществляется через св. Крещение. Но через св. Крещение мы только входим в Церковь, но этим одним не определяется наше положение в Церкви, - т. е. как положение отдельных исповеданий, так и чисто ин­дивидуальное. Мы, исповедуем, что только одна Православная Церковь обладает полнотой и чистотой жизни во Христе, - все же остальные ис­поведания, хоть и в разной степени, грешат отклонениями от Правосла­вия. Разберем это в отношении наиболее крупных «исповеданий».

 

5. Проблема единства Церкви в католическом истолковании

Что касается римско-католической церкви, то в ее разрыве с Христи­анским Востоком, как он наметился еще с IX в. и завершился в XI в., было несомненно много недоразумений. Эти недоразумения могли бы быть легко устранены, если бы в римском католичестве не стали накоп­ляться черты и действия, неприемлемые для Востока, перешедшие за­тем - после бесплодного Флорентийского собора 1439 г.⁹² в решитель­ное взаимное неприятие, а со стороны Рима в ряд непрерывных попы­ток у «унии»⁹³, нечестной в самом замысле ее. Еще позже властолюби­вые замыслы римских пап привели постепенно к тому догматическому положению, которое на соборе 1854 г. было оглашено под названием «догмата о непогрешимости папы, когда папа провозглашает новые дог­маты ex cathedra». Этот неестественный догмат понадобился для того, чтобы провести будто бы законным путем догмат о Божией Матери (1870 - о «непорочном зачатии»), но фактически Рим ищет не только призна­ния догмата о непогрешимости папы, - еще более ищет он подчинения папе, как видимому главе всей Церкви, как «викарию Христа»... Если в древней Церкви римский папа имел исключительный авторитет, то только потому, что в эпоху богословских смут (III-VIII века) римские папы были наиболее верными и стойкими хранителями веры. Не авторитет римско­го папы определяли истинность его веры, но чистота его веры определя­ла его авторитет... Но даже авторитетность римских пап в указанную эпоху не вела никоим образом к признанию римского папы главой всей Церкви: древняя Церковь не знала и не принимала такого внешнего, ад­министративного единства Церкви.

Отвергая незаконные и противные духу Христову притязания римс­ких первосвященников на главенство в Церкви, Православный Восток готов был бы принять это главенство для христианского Запада (если это ему кажется нужным), даже было бы возможно принять (хотя для этого нет ни исторических, ни канонических оснований) «первенство чести» римского первосвященника в случае воссоединения Запада и Востока, но он никак не может принять самого понимания единства Церкви в терминах организационных, т. е. принять самый принцип «гла­венства» в Церкви. Церковь может и должна быть едина «органически», но не «организационно»: органическое единство касается вероучения, участия в таинствах при реальности множества независимых (организа­ционно) поместных церквей.

Православный Восток не может «присоединиться» к Риму, но он мог бы воссоединиться с ним при двух условиях: при отказе со стороны Рима от догмата непогрешимости и принципа внешнего главенства в Церкви и при признании новых догматов (Filioque, о непорочном зачатии Божи­ей Матери) лишь «теологуменами», подлежащими обсуждению в буду­щем подлинном вселенском соборе.

Во всяком случае, эта беглая характеристика римского католичества подтверждает, что церковное единство здесь хоть и нарушено, но не раз­рушено. Именно потому здесь и возможно (с принципиальной точки зре­ния) «воссоединение».

 

6. Протестантизм

Гораздо сложнее обстоит дело в отношении протестантизма. Поня­тие протестантизма есть понятие расплывчатое, недостаточно опреде­ленное. В него входит: «лютеранское» или, по современному названию, «евангелическое» исповедание (внутри которого есть в свою очередь различия поместного характера - евангелизм немецкий отличен от швед­ского и т. д.), кальвинизм. Сюда же надо причислить англиканское испо­ведание, - особо надо поставить старокатоликов. В протестантизм мы не включаем протестантские секты (баптисты, методисты, квакеры и т. д.) - об них краткие сведения будут даны дальше.

Можно ли «евангельское» исповедание считать Церковью? Что все члены этого исповедания входят в состав Церкви Христовой, - это бес­спорно - все они крещены во имя св. Троицы. Но они не считают «орди-нацию» пастырей (поставление в священство) таинством, чин ординации у них не заключает в себе призыва благодати св. Духа. Апостольс­кое преемство прервалось у них на Лютере и его сотрудниках, получив­ших в свое время благодать священства. Уже это одно обстоятельство делает затруднительным применение к ним наименования «церкви». Еще больше затрудняется это тем, что из 7 таинств, существовавших в Церк­ви, они принимают только два -крещение и причащение. С другой сто­роны, они отвергают Священное Предание и базируются исключитель­но на Священном Писании. Понятие «церкви» до такой степени здесь обеднено, ослаблено, что правильнее было бы именовать евангельское христианство только «исповеданием».

Когда Лютер порвал с Римом, он направил свои взоры на Константи­нополь, имея в виду воссоединиться с православным Востоком. Более внешние, чем внутренние обстоятельства помешали Лютеру воссоеди­ниться с Православием. А позже отсутствие благодатного священства, отвержение Священного Предания, разделение Церкви видимой от Цер­кви невидимой, привели к такому развитию в лютеранстве рационализ­ма, религиозного индивидуализма, что в самих евангелистах очень мало побуждений вернуться к полноте Православия. Однако и в них лишь глубоко нарушено, но не разрушено единство Церкви - и поэтому в чине принятия их в Православие говорится лишь о том, что входя в Церковь они отрицаются от своих превратных мнений. Крещение их признается имеющим полную силу, - только нужно совершить таинство миропома­зания.

Кальвинисты еще дальше пошли в отвержении иерархического строя, в отвержении Священного Предания. Психологически, отчасти догма­тически, они отстоят дальше от Православия, чем евангелисты.

 

7. Экуменическое движение

Англиканское исповедание, по своем отделении от Рима, имело в сво­ем составе епископов, - и это сохранило у них апостольское преемство. Впрочем, тут есть много и спорного. Трудности для воссоединения англикан с Православием лежат, прежде всего, в том, что за исключением приверженцев так наз. «Высокой Церкви» (High Church), англикане на­ходятся во власти западного рационализма, нетверды в догматических вопросах. Несмотря на резкие расхождения High Church, с двумя други­ми течениями («средней» и «низшей» церквей) (эти расхождения тем более остры, что есть епископы в англиканской церкви, которые отрица­ют реальность воскресения Спасителя!), англиканская церковь всячес­ки держится за свое единство. Это делает совершенно неосуществимым воссоединение с ними.

Что касается «старокатоликов», то это сравнительно небольшая ветвь, отделившаяся от Рима после Ватиканского Собора 1870 г. Она отвергла догмат о непогрешимости папы (что и отделило ее от римского католи­цизма), верна всему, что принимает Православие. Только историческое недоразумение помешало их воссоединению с Православной Церковью. К сожалению, это отбросило старокатоликов в сторону протестантизма, - что с каждым годом становится все заметнее.

Что касается различных протестантских сект, то, не входя в подроб­ности, мы может сказать, что многие из них пошли еще дальше в отходе от истинной Церкви, чем названные выше исповедания. Для примера укажем на квакеров, - у которых совершенно отвергнуто начало иерар­хичности, отвергнуты все таинства (кроме крещения).

Вся эта картина возрастающего оскудения полноты, которой облада­ет Православная Церковь, показывает, что, оторвавшись от Церкви, раз­ные течения протестантизма, идут все дальше и дальше в смысле раци­онализма и религиозного индивидуализма.

Но если единство Церкви так глубоко нарушено, то можно ли думать, что оно все же не разрушено? Трудно дать категорический ответ на это, но все же нельзя не указать на то, что весь протестантский мир обнару­живает в последние десятилетия острую потребность взаимосближения, чтобы найти «Una Sancta», чтобы углубить в себе начало церковности. С наибольшей яркостью это сказалось в так называемом экуменическом движении, которое сейчас получило законченную организацию и явля­ется самым ярким, самым бесспорным свидетельством того, что един­ство Церкви только нарушено, но не разрушено.

Сущность экуменического движения определяется сознанием грехов­ности разделений в христианском мире и потребностью найти пути к воссоединению всех христиан, т. е. к восстановлению церковного един-ства. Экуменическое движение началось в протестантском мире, в ко­тором разделения достигают невероятных размеров, часто основываясь на случайных и поверхностных моментах. Это объединительное движе­ние сначала имело два своих организационных выражения - одно назы­валось Life and work, (вопросы жизни и работы) и стремилось к объеди­нению на почве «практического христианства», т. е. на почве общехрис­тианского дела христианизации экономических, социальных, нацио­нальных (расовых), политических отношений. Другое организационное выражение этого стремления к объединению христианского мира назы­валось «Faith and Order» (вопросы веры и церковного строя), т. е. имея в виду вопросы догматического и канонического характера. В 1937 г. оба эти движения соединились и усвоили себе название «Союз Церквей». Во главе этого, ныне действующего Союза Церквей, стоит Комитет, куда входят представители от всех церквей (кроме католической, которая ус­ловием своего активного сотрудничества ставит предварительное под­чинение римскому папе); деловая работа сосредоточена в Секретариате, который находится в Женеве. После 1937 г. состоялось два мировых съезда (Амстердам в 1948 г. и Evanston в Америке в 1954 г.). На этих съездах обсуждались вопросы международных отношений, социально-экономической жизни и т. д.

В экуменическом движении почти все православные церкви (за ис­ключением русской церкви) принимают активное участие. Приведем из декларации, составленной представителями православных церквей, наи­более важные места:

«Все содержание христианского вероучения, - читаем в этой декла­рации ⁹⁴, - должно быть рассматриваемо в целом и неделимом един­стве... Воссоединение христианского мира может быть достигнуто только на основании целостного догматического вероучения древней, нераздель­ной Церкви, без убавлений и изменений... Церковь есть единое Тело Христово и ее историческая непрерывность и единство сохраняется об­щей верой, вырастающей из полноты Церкви... Святая Православная Церковь одна сохранила в полноте и неповрежденности веру...».

На основании всего сказанного должно признать экуменическое дви­жение очень важным проявленим устремленности христиан всего мира к воссоединению. Неучастие католической церкви в экуменическом движении свидетельствует о чрезвычайной трудности для католического сознания преодолеть их потребность властвовать в христианском мире. Католикам не нужно было отказываться ни от одного из своих принци­пов, но нужно было бы руководствоваться верой, что сама истинность их путей приведет всех христиан к согласию с ними. Они же ищут не воссоединения, а присоединения... Так или иначе тоска о воссоедине­нии христианского мира сама свидетельствует, что единство Церкви хотя очень глубоко нарушено, но не разрушено.

 

9. Разделения в Церкви - ее крест

Все же отсутствие видимого единства в Церкви Христовой чрезвы­чайно соблазнительно. Нередко верующие люди уходят из Церкви, со­здают малые или большие объединения в поисках «истинной» Церкви. С другой стороны наличность разделений в Церкви, частая враждебность одних вероисповеданий в отношении других ставит под сомнение ука­занное выше учение о том, что истинная Церковь реализована или вооб­ще реализуема в истории. Как будто легче справиться со всеми этими соблазнами и трудностями, если усвоить позицию протестантизма, т. е. отделить Церковь видимую («историческую») от Церкви невидимой («ми­стической»). При этой позиции единство относится только к невидимой Церкви, а разделения - к видимой, человеческой. Но такое раздвижение невидимой и видимой Церкви никак нельзя согласовать со словами Спасителя, что Он создаст Церковь на земле, что вдвигает Церковь, как Его «тело», в историю. Мы должны открытыми глазами глядеть на тра­гедию Церкви в ее историческом воплощении и утешаться тем, что един­ство Церкви, хотя и нарушено и потрясено, но не разрушено. Именно отсюда и вытекает проблема воссоединения христиан в единой Церкви; отходить же от Церкви потому, что в ней царят раздоры, идет борьба исповеданий, значит отрекаться от того, что дал нам Господь. Вне Церк­ви нельзя быть с Господом, - а раздоры и разделения в Церкви есть крест «исторического христианства», который все должны нести в чаянии Царства Божия на земле.

Глава IV. ЦЕРКОВЬ И ГОСУДАРСТВО. ЦЕРКОВЬ И ВЛАСТЬ

Глава V. ЕДИНСТВО ЦЕРКВИ

Глава VI. ЗАКЛЮЧЕНИЕ К ГЛАВАМ О ХРИСТИАНСТВЕ, КАК ЦЕРКВИ