На главную
страницу

Учебные Материалы >> Пастырское богословие.

Профессор архимандрит Киприан (Керн). ПРАВОСЛАВНОЕ ПАСТЫРСКОЕ СЛУЖЕНИЕ.

Глава: Материальное обеспечение священника

Этому вопросу обычно в курсах Пастырского богословия посвящают недостаточно внимания. Строго говоря, он не относится к области чис­того пастырского богословия; это скорее дело церковной политики, проблематики, админист­рации. Но так как подкладка этого вопроса очень близко соприкасается с областью пас­тырской психологии, то и нельзя оставить его без внимания, когда речь идет об обязанностях и о поведении священника. Острота этого вопро­са ощущалась во все времена, материальные за­просы, как бы их ни упрощать, всегда будут волновать каждого человека, почему и во все века в христианской письменности этот вопрос получал свое надлежащее освещение.

В св. Библии немало говорено о удовлетворе­нии священника, об его питании и о возможных затруднениях в этой области. С одной сто­роны, пастырь должен следовать идеалу, свя­той бедности, ему завещанной свыше. Но, с другой стороны, никакой идеал на этой плане­те не осуществим. Свыше дано обещание: "как Я был с Моисеем, так буду и тобою: не отступ­лю от тебя не оставлю тебя" (Нав. 1, 5). Эти слова побуждают ап. Павла писать в послании к Евреям: "Имейте нрав несребролюбивый, довольствуясь тем, что есть" (XIII, 5). В 1-м пос­лании к Тимофею та же мысль: (пастырь дол­жен быть) ... "не корыстолюбив и не сребролю­бив" (III, 3), это повторяется и в послании к Титу (1, 7). Сребролюбие представлено, как один из главных грехов не только пастырства вообще, но и всех христиан, так как во 2-м послании к Тимофею (III, 2). Знаком "тяжких времен в последние дни" явится сребролюбие людей. Этот грех ап. Павел называет даже "корнем всех зол" (I Тим. VI, 10). С лихоимца­ми Апостол запрещает общение (I Кор. V, 10), так как они не наследуют Цартва Божия, на­равне с пьяницами, ворами, блудниками и под. (I Кор. VI, 10). Любостяжание названо идолос­лужением (Кол. III, 5). Все это есть только вывод из всего контекста евангельской пропо­веди. Если в изложении Нагорной проповеди у евангелиста Матфея сказано "блаженны нищие духом" (Матф. V, 3), то лучшие манускрипты Евангелия от Луки не содержат этого слова, вошедшего в наш теперешний церковный текст. Надо читать у Луки: "блаженны нищие" (VI, 20). Богатство есть препятствие для легко­го входа в Царство Небесное (Матф. XIX, 23). Притча о богатом и Лазаре достаточно под­тверждает это (Лук. XVI, 19-31).

Если Спаситель в X гл. от Иоанна дает нам образ "доброго Пастыря", то нигде может быть так ярко не обличается священство, как в одной из последних речей Господа, обращенных к книжникам, фарисеям и лицемерам. На­прасно   думать,   что   она   относится   только   к тому историческому моменту и имеет в виду только  современных  Спасителю  фарисеев-ус­тавщиков и саддукеев-интеллигентов. Эта речь обращена ко всем книжникам и   законникам религиозным на все времена. "Поедание домов вдов"    (Матф. XXIII, 14),  "одесятствование мяты, копра и кимина" (Матф. XXIII, 23) наравне  со  всеми  грехами  лицемерия,  внешней праведности,   формализма  и  пр.  есть  грозное слово Господа ко всем иереям всех времен. Но еще более яркой и беспощадной, особливо в от­ношении  к  разбираемому  вопросу,  надо  при­знать обличительную речь прор. Иезекииля в его XXXIV главе. Оно поистине звучит на все времена укором нерадивому пастырю и обли­чением его пороков. Вот эти упреки, касатель­но  интересующего нас вопроса: пастыри Израилевы ..."ели тук и волною одевались, откормленных овец заколали, а стада не пасли" (3),  "правили с насилием и жестокостью"  (4), "пасли самих себя" (8), т. е. искали своей ко­рысти; почему Господь обещает исторгнуть овец из челюстей этих жестоких пастырей (10). Не   меньший  укор   слышен  в   словах   другого пророка   (Михея,   III,   11):   "...   священники   его учат  за  плату  и пророки  его  предвещают за деньги, а между тем опираются на Господа, го­воря:  "не среди ли нас Господь? Не постигнет нас беда!" Совершенно вопиющим грехом явля­ется желание Симона-волхва приобрести бла­годать Духа за деньги (Деян. VIII, 18-20), что и стало потом нарицательным именем греха "си­монии".

Сребролюбие и пристрастие к материально­му благополучию обличается, как тяжкое преступление и в памятниках раннего христианст­ва. Так "Дидахи" (гл. XI) заповедует: "Уходя, апостол не должен брать ничего кроме хлеба необходимого до тех пор, пока где-нибудь не остановится. Если же он потребует денег, то он лже-пророк". В той же главе говорится, что "никакой пророк, назначая в духе (т. е. в экста­зе) трапезу, не станет есть с нее, если только он не лжепророк". Также (гл. XII) и странник, не желающий работать и жить по этим прави­лам вольной нищеты, расценивался как "хрис­топродавец". Все это находит свое обобщение в словах (гл. IV) "не будь протягивающим руки, чтобы получить и складывающим их, когда нужно дать", что буквально повторяется и в послании псевдо-Варнавы XIX, 9 и, с некото­рым изменением в 1-м послании св. Климента Римского (гл. II). "Пастырь" Ерма рисует пе­чальную картину разлагающегося христианс­кого общества и клира в начале II века: клир увлекся соблазнами мира, пресвитеры спорили между собой о первенстве, диаконы расхищали достояние вдов и сирот, пророки гордились и искали первенства, жили среди роскоши, тор­говали своим пророческим даром, предсказы­вали за деньги, появилось социальное неравен­ство: богатство с одной и бедность с другой стороны (Заповедь XI, 12). Так наз. "Письмо к Диогнету" звучит, как один из последних ак­кордов первобытной, эсхатологически настро­енной, евангельски бедной апостольской церк ви. Голос обличения против корыстолюбия и сребролюбия не перестает, правда, раздавать­ся со стороны христианских учителей, еписко­пов и соборов последующих веков, но положе­ние вещей в сущности меняется коренным об­разом. Признанная государством церковь начинает упрочивать свое земное устройство, жизнь пастыря становится более спокойной, налаженной, обеспеченной. Возникающий административный аппарат церковной организа­ции, содействует такому строительству. Если "Дидахи" знает молитву о скорейшем конце, "да прейдет мир сей", то уже Тертуллиан свидетельствует, что молились "о замедлении конца". Вся дальнейшая история церкви и пастырствования есть уже история более или менее прочной священнической бытовой устроенности. Это, правда, вовсе не означает материального благополучия и обогащения священно-служителей в их пастырской работе, но это, тем не менее, не есть апостольская бедность первого периода жизни церкви. Нищета, как идеал, нестяжательность становится пред­метом благочестивых пожеланий уже только в монастырской жизни, скорее даже в пустынно­жительстве. Св. Франциск Ассизский на Запа­де, да и вообще нищенствующие ордена там, а на Востоке основоположники наших монашес­ких пустынь и, в особенности, "старцы" завол­жские отстаивают еще идеал евангельской бедности. Но наряду с ними отстаивают свое благоустроенные обители "осифлянского" скла­да, а  самые   нищенствующие   ордена   Запада превращаются довольно быстро в прочные и далеко не нищенствующие организации францисканских и доминиканских орденов. Такое явление, как кюрэ д'Арс во Франции в XIX в. и его литературные отголоски в священниках героях Бернаноса являются только исключени­ем. Повторяем, что это вовсе не означает, что священник есть в последующее время истории церкви синоним капиталиста, кулака, эксплуа­татора, как это зачастую представляется в пропагандной литературе.

Что же выработала церковная практика в вопросе материального обеспечения священни­ка? И как к этой практике может и должен от­носиться священник?

В общем выработано жизнью три способа разрешения этого вопроса:

1)"питаться  от  алтаря",  т.  е.  брать  возна­граждение за требы;

2) получать жалованье  от  государства  или центральной церковной власти и

3)получать  установленное   и  определенное вознаграждение от своего прихода;

Все эти способы имеют свои достоинства и недостатки.

1. "Питаться от алтаря". Основание этому принципу дано в Св. Писании: "священнодействующие питаются от святилища; служащие жертвеннику берут долю от жертвенника" (1 Кор. IX, 13). Надо признать, что это начало "жить от благовествования", завещанное от апостолов, ими в жизнь проводимое и освя­щенное долгой, многовековой практикой церкви, стало почти повсеместным обычаем. Древ­ность не знала иного способа обеспечения свое­го клира. Другие способы разрешить мате­риальный вопрос священнослужителя внуше­ны уже в новейшее время и диктуются скорее некоторыми "новыми идеями". Каковы же от­рицательные стороны этого принципа "жить от жертвенника"? Священники новые, молодые и по преимуществу "с направлением" обычно вы­ставляют следующие возражения против этого способа вознаграждения:

1) священнику унизительно брать за требы;

2) получается впечатление какой-то симонии, т. е. продажи благодати Св. Духа за деньги;

3)при этом способе возможны злоупотребле­ния, поборы с паствы, и у священника бесконт­рольно   развивается   корыстолюбивое   отноше­ние к своим пастырским обязанностям;

4)в  бедных  и  необеспеченных  приходах  и областях священник при таком способе ставит­ся в положение часто очень необеспеченное и может быть даже нищенское. Кроме первогосоображения, в каждом из них есть доля прав­ды, которая, однако,  может   быть   смягченатеми   или   иными   улучшениями   организации жизни   приходской   и   епархиальной.   Следует разобрать все эти соображения по порядку.

Унизительность. Это соображение, как только что сказано, является необоснованным. Священнику меньше, чем кому бы то ни было следует бояться "унижения". Пример совершенного унижения и смирения дан нам в кенозисе Спасителя, обнищавшего себя в образе раба. Гипертрофированное "чувство собствен­ного достоинства", столь присущее молодости, должно быть изгнано из пастырского сердца. Оно всегда граничит с гордостью и свидетельствует о чрезмерной заботе о своем "авторите­те". Уплата гонорара врачу или адвокату за преподанный ими совет нисколько не унижает эти свободные профессии и не уменьшает их авторитета в глазах клиентуры. С другой сто­роны, если получение платы за требу и смиря­ет преувеличенную гордость юного иерея, то это ему только полезно. В связи с этим у моло­дых иереев нередко распространяется манера не брать за требы, что только: 1) свидетельст­вует о их гордости; 2) распространяет о них молву, как о "нестяжателях" и "бессребренниках" и 3) ставит в неловкое положение тех со­братьев, которые смиренно принимают плату за исполненную требу. Можно все, в том числе и принятие платы делать с достоинством и от этого не терпеть никакого умаления своего "ав­торитета". Дальше будет сказано подробнее о возможных усовершенствованиях в этом спосо­бе взимания гонорара.

Симония. Об этом грехе не может и быть речи, коль скоро вспомнить слова Апостола о "питании от жертвенника" и принимать свое вознаграждение не как плату за благодать молитвы, а как жертву Богу, данную от любяще­го сердца духовных детей, заботящихся о своих молитвенниках и отцах.

Возможность вымогательства и злоупотреб­ления допустимы всегда и всюду и зависят не от способа вознаграждения, а от характера и нрава вымогающего, которые сумеет найти способы, если только пожелает, вымогать и при всех иных условиях. Вымогательство еди­ниц среди священников не может быть расп­ространено как общее правило на всю органи­зацию.

Необеспеченность в бедных приходах и не­достаточных областях есть, пожалуй, самое серьезное возражение. Действительно, священ­ник в городских, столичных и вообще богатых церквах будет всегда лучше обеспечен, чем маленький иерей в забытом и заброшенном приходе. Это один из примеров имманентного греховному миру зла социального неравенства. Резкие контрасты в этом отношении были в истории всегда. Здесь вот и необходимо вмеша­тельство церковной власти, особая забота бла­гочинных и архиереев о нуждах своих бедных пастырей. Здесь могла бы быть рекомендуема какая-то постоянная помощь от центра или от разных касс священнической взаимопомощи, что уже выходит из пределов настоящего во­проса и нашей науки.

2. Жалование от государства или от епар­хии. Этот способ разрешения материального обеспечения клира представляется многим одним из лучших. Священник, якобы, не "унижается" взиманием платы за только что совер­шенную требу; впечатление "симонии" не возникает; злоупотребления невозможны; повсюду царствует справедливость и нет бедных и бога­тых приходов. Все это кажется так, только на первый взгляд.

Прежде всего надо согласиться, что такой принцип может быть проведен только там, где церковь, признана государством и не отделена от него или, по крайней мере, епархии настолько обеспечены, что могут содержать своих иереев на жаловании. Там же, где цер­ковные имущества секуляризованы и секвес­тированы, или где государство едва-едва тер­пит рядом с собой такое "зло", как церковь, об этом способе нельзя и говорить. В действитель­ности этот принцип осуществлялся в истории в некоторых государствах, как напр. в Черного­рии до 1914 г., в некоторых епархиях в б. Авст­ро-Венгерской Империи, в некоторых отраслях священнической службы, как-то, — военные священники, консисторское духовенство, ду­ховенство при разных учреждениях, загра­ничных миссиях, посольских церквах, шко­лах, тюрьмах. Последним примером проведе­ния в жизнь этого начала надо признать закон об отделении церкви от государства в Югославии в 1933 г., по которому государство взимало со всех своих чиновников православ­ного вероисповедания особый дополнитель­ный налог на жалованье (что вызывало очень часто возмущение лиц, не желавших жертво­вать на церковь), давало ежемесячную "дота­цию" церкви, а церковь платила жалование по определенным ставкам своему духовенству,  превратив его таким образом в "церковных чи­новников".

Очевидны отрицательные стороны этого спо­соба разрешить материальное обеспечение ду­ховенства. Прежде всего, у священника выра­батывается психология чиновника, психология, как говорили в дореволюционной России, "че­ловека 20-го числа", т. е. получающего каждый месяц 20-го (или 1-го) свое определенное жало­ванье. В священнике легко может выработать­ся формализм и легко можно успокоиться на принципе "все равно заплатят". Это способст­вует обмирщению духовенства, разрывает его связь с паствой, замыкает его в бюрократизме по отношению к тем, кто должны быть его семьей. У священника затем развивается из­вестный карьеризм, так как он стоит на опре­деленной "табели о рангах" и повышается по службе, как офицер и канцелярский чиновник. Самый принцип родственности, жертвенной любви, отечества стирается в такой атмосфере. А так как этот принцип не уничтожает вовсе возможности принимать приношение за требы, то иерей заинтересовывается только такими случаями, которые могут быть выгодными, не­брежет о незначительных случаях с точки зрения обеспеченности, легко не откликает­ся на нужды своей паствы. Наконец, этот способ, если и освобождает пастыря от воз­можных "унижений", то ни в коем случае не развивает в нем того смирения, которое свя­зано с вышеуказанным способом "питаться от жертвенника".

3. Вознаграждение от прихода. Этот способ есть нечто среднее между первыми двумя. Приход дает священнику определенное жало­ванье натурой и деньгами, т. е. натурой: квар­тира, отопление, известные услуги в его саду, огороде и хозяйстве; (в австрийских правос­лавных областях это называется "сессия"); кроме того, он определяет своему клиру какое-то прожиточное достаточное вознаграждение. Это все не исключает возможности клира пользоваться доброхотными даяниями своей паствы в виде платы за ту или иную требу. В такой практике священник везде более или менее обеспечен, приход ответственен за его благо­состояние, а иерея освобождает от забот о на­сущном хлебе. Этот принцип с постоянными исправлениями и дополнениями в каждом от­дельном случае мог бы быть признан лучшим разрешением материальных нужд клира.

Кроме этих фактических данных, следует сделать и некоторые дополнительные замечания.

Как бы ни была устроена эта сторона вопро­са в жизни священника, всегда следует помнить, что этот момент вознаграждения его при­ходом, прихожанами или епархией должен быть им воспринимаем, как жертва ему, как жертва Церкви и Богу, а никак не "жало­ванье", "плата", "гонорар".

Если существует в той или иной мере способ награждения за требы, то надо этот самый мо­мент уплаты обставить возможно более благо­образно. В самом деле, очень плохое впечатление производится от того, когда, скажем, не­медленно после исповеди и отпущения грехов, и присутствующие молящиеся, да и сам иерей постоянно слышит звук шелестящей бумажки или падающей звонкой монеты. Это может быть все же обставлено весьма благообразно, если у свечного стола поставить кружку, в ко­торую прихожане бы опускали свои лепты. Этим священник был бы избавлен и от такого неприятного впечатления: "кто за какую требу сколько дал".

Совершенно недопустимы "таксы" за требы. Самые разговоры при назначении требы о классах венчания, похорон, крестин и пр. суть оскорбительное для религиозного сознания внедрение мирского и материального момента в сферу молитвы и благодати.

В тех церквах, где несколько членов клира (так наз. "штатные церкви") раздел приходской кружки должен происходить по строго уста­новленной центральной епархальной властью пропорции, дабы избежать притеснения выс­шими членами клира низших. Всегда следует помнить настоятелю, получающему значитель­но большую долю, о нуждах своих меньших собратьев, которые зачастую обременены семьей и меньше могут надеяться на внимание и заботы прихожан.

Под конец необходимо еще раз напомнить молодому священнику смиряться в этом вопро­се, не позировать своим бессребреничеством, помнить о солидарной ответственности всего духовенства.

Пастырские искушения Материальное обеспечение священника Семейная жизнь священника